Антология «Дракула» - Нэнси Холдер

Как и следовало ожидать, сама девушка и ее интересы в искусстве и культуре также произвели на него неизгладимое впечатление. Интересно, почему обладающая такими доходами пара игнорировала большие международные отели, разбросанные вдоль побережья? Томпсон предположил, что причина крылась в естественной скромности и рассудительности греков. Ведь очевидно, что в любом большом отеле их узнают, там они в числе съехавшейся со всего мира публики, скорее всего, столкнутся с друзьями. А здоровье у девушки слабое. Затем англичанин выбросил эти мысли из головы — в конце концов, не его это дело.

Когда они расставались у дверей ресторана, Каролидес положил на плечо гостя гладкую холеную руку, сдержанно выказывая ему расположение.

— Считайте нас своими друзьями, — заверил он глубоким звучным голосом.

Томпсон видел, как блестели прикованные к нему ясные глаза девушки, и не мог противиться магнетической силе ее взгляда. Он пробормотал слова благодарности и, вместо того чтобы воспользоваться маленьким и скрипучим лифтом, как-то неловко поднялся по красивой мраморной лестнице с коваными железными перилами, ведущей к комнатам постояльцев. В постели он долго пролежал без сна, прислушиваясь к отдаленному плеску моря. Он чувствовал себя возбужденным, его лихорадило, и виной тому было не вино.

3

На следующее утро Томпсон рано проснулся, быстро принял душ, побрился и уже в половине девятого спустился к завтраку. Когда он вошел в ресторан, то почувствовал смешанное с облегчением разочарование: за столиками сидели только пожилые дамы, которые завтракали круассанами с кофе. Жаль, что он не встретился с Равенной, и хорошо, что не придется вести светскую беседу о том о сем в присутствии ее отца, когда так хочется прогуляться с девушкой вдвоем и побольше о ней узнать.

Томпсона занимала болезнь Равенны, о которой он слышал. Ученый и врач с несколькими докторскими степенями, он интересовался этим как с профессиональной точки зрения, так и из дружеского участия. Уж очень она бледная, что странно для такой молодой и цветущей женщины, хотя прошлым вечером бледность не была очень заметной. Возможно, ее отогнали вино и тепло летнего вечера.

Выходя из отеля, через обращенное в сторону моря большое окно он увидел Каролидеса вместе с Равенной, которые садились в большой открытый автомобиль, припаркованный на подъездной аллее. Когда они скрылись из виду, направляясь к дороге на Корниш и к морю, Томпсон вдруг ощутил пустоту. Глупо, конечно, ведь он едва познакомился с парой, но девушка сразу его пленила. Карьера отнимала все силы, и раньше он даже не думал о женитьбе. Но теперь, приближаясь к сорокалетию и едва избежав смерти, он понял: в его жизни многого не хватает. И прежде всего — жены.

В большинстве своем мужчины считают брак или же плотскую любовь одной из самых важных составляющих жизни, но прежде Томпсон надменно посмеивался над рассказами коллег об обманутых надеждах и любовных похождениях. Теперь все изменилось, в нем родилась надежда, что, возможно, Равенна сочтет его привлекательным. Это казалось ему крайне абсурдным. Ведь она с отцом принадлежала к сливкам общества, в роскоши путешествовала по миру и, вне всякого сомнения, привлекала множество мужчин. Даже могла быть помолвлена, о чем он даже не подумал. От расстройства он закусил губу, что-то пробормотал обратившемуся к нему менеджеру ресторана, вышел на слепящий солнечный свет и направился к городу, который потихоньку сбрасывал с себя утренний туман.

Стараясь держаться в тени, Томпсон лениво бродил по магазинам, сторонясь туристов и отдыхающих, усеявших граничащие с Корнишем пляжи. Скромно перекусил в маленьком ресторане на одной из боковых улочек, где установленные на потолке вентиляторы гоняли охлажденный воздух. Когда он покончил с едой и направился к пляжу, заметил припаркованный у бара большой зеленый автомобиль Каролидеса. Англичанин подошел ближе и увидел, как пара новых знакомых вышла из магазина одежды, причем Равенна была увешана пакетами из дорогих магазинов. Томпсона встретили от крытые и приветливые улыбки.

— Как раз тот, кого нам так хотелось видеть! — сказал грек, обменявшись с англичанином рукопожатием. — Мне нужно заняться делами здесь, в городе, а Равенна хочет поплавать. Не будете ли вы так любезны ее проводить?

Предложение застало Томпсона врасплох.

— Безусловно, — нерешительно проговорил он. — Только я без купальных принадлежностей.

Каролидес снова улыбнулся:

— Это несложно исправить. У меня тут есть небольшой клуб. Там вы найдете купальный костюм и полотенца. Равенна, конечно, является членом клуба, так что сложностей у вас не возникнет. А я приеду и заберу вас в шесть часов.

Томпсон почувствовал, как девушка взяла его под локоть, и вместе с ней устроился на заднем сиденье, а Каролидес быстро, но умело помчался по Корнишу. Вскоре они приехали в calanque[10]. На мысу среди декоративных деревьев и кустов, отбрасывающих гостеприимную тень, стояло белоснежное здание. Здесь были террасы, полосатые пляжные зонтики, мужчины и женщины, предававшиеся праздной (юлтонне, где-то даже играл оркестр или, как предположил Томпсон, просто работало радио.

Когда Каролидес остановился, с террасы приветливо замахали руками, приглашая его присоединиться, но грек с улыбкой отрицательно покачал головой. Томпсон и Равенна вышли из машины, на земле отчетливо вырисовывались их тени.

— До шести часов вечера, — сказал Каролидес, мастерски развернулся и по прибрежной дороге поехал прочь. Томпсон пошел следом за девушкой, которая в машине не проронила ни слова. Подождал, пока она поговорила с одним-двумя сидевшими за столиками членами клуба, а потом они вошли в прохладу здания, и сдержанный администратор позвал сотрудника в белой форме, который проводил их до мужской и женской раздевалок и ушел.

— Десять минут, — тихо проговорила Равенна.

— Буду ждать на террасе, — ответил Томпсон.

Повернувшись к двери мужской раздевалки, он обнаружил рядом того же служителя, который вручил ему пластмассовую коробку с цифрой «шесть» на крышке. Там англичанин нашел плавки алого цвета, туалетные принадлежности, расческу, щетку и три больших полотенца. Затем он переоделся, повесил одежду в серый железный шкафчик, прикрепил ключ на шнурок пояса купальных плавок и посмотрелся в зеркало.

И решил, что, возможно, его наружность не разочарует красавицу, хотя немного волновался о шрамах на ногах — напоминании об аварии, — которые через несколько недель превратятся в тонкие белые черточки. Томпсон вышел на яркое солнце и в ожидании девушки опустился в плетеное кресло. Море манило зеленой прохладой, к ласковым волнам вела железная лестница с пробковыми ступенями.

На вымощенный плитами пол упала тень, и англичанин обернулся. Он ждал потрясающую женщину, но все же так поразился при виде склонившимся над его креслом бронзовым великолепным видением, что от восхищения даже невольно ахнул. Белое бикини разительно контрастировало с загорелой кожей, которая постепенно светлела по направлению к шее так, что лицо оставалось нетронутым разрушительным действием южного солнца. Бледность уже не так бросалась в глаза. Приветливая молодая женщина сделала вид, что не заметила смятения Томпсона, и, улыбаясь, пригласила следовать за ней.

Она красиво нырнула в воду прямо с променада и уже плыла к отдаленному, стоявшему на якоре плотику, а Томпсон только нерешительно ставил ногу на ступеньку лестницы. Сначала вода обожгла холодом, как всегда бывает в этой части Средиземноморья, потом тело вновь согрелось, когда англичанин упорно плыл за девушкой. Равенна рассекала морские воды красивыми и плавными гребками — похоже, она упражнялась в плавании с самого раннего возраста.

Теперь Томпсон впервые за некоторое время прекрасно себя чувствовал и понял, что через несколько недель полностью поправится. В этом его заверяли не только опыт и знания в области медицины, но также красоты окрестностей и присутствие новых друзей. В том, что греков можно отнести именно к разряду друзей, англичанин не сомневался, потому что при баснословном богатстве у них не было никаких других причин хорошо относиться к скромному ученому, кроме как по сугубо дружеским мотивам.

Грациозным движением девушка запрыгнула на плот и улыбнулась англичанину, который завис в воде рядом с плотом, тихонько покачивавшимся на волнах, а потом положил руки на его теплую поверхность. И вновь он обратил внимание на то, какие у Равенны замечательные зубы. Впрочем, в ней все было совершенно. «Для богачки, — подумал он и про себя радостно изумился, — она безупречна».

— Мне так жаль, мистер Томпсон, — проговорила она на своем очень внятном английском.

— Не понимаю, о чем вы.