К дальним берегам - Джил Грегори

Капитан Бурк взял Генри под свое крыло. Элизабет выяснила это на второй день принудительных работ на палубе, когда Бурк прошел мимо нее вместе с Генри, который семенил сзади, как любопытный щенок за хозяином. Несмотря на весь ужас и несообразность положения, у нее появилось сильное желание расхохотаться — такое удивление было написано на лице Генри при виде Элизабет, стоящей на коленях с тряпкой в руках и с ведром грязной воды рядом. После минутного замешательства он быстро кинулся к ней, обнял и принялся бормотать уверения в том, что очень счастлив видеть ее живой и здоровой. Она тоже его обняла и немножечко расспросила о том, что же с ним произошло. В ответ услышала, что «капитан Бурк — парень первый сорт! Он знает все, что только можно знать, — все на свете!» Далее Генри поведал, что «капитан Бурк собирается и дальше смотреть за мной, даже тогда, когда мы приедем в Америку». Эти слова поразили Элизабет. Она взглянула на Бурка, который продолжал стоять рядом и выглядел отдохнувшим и веселым.

— Америка? — с сомнением спросила она. — Разве мы едем в Америку?

— Ну ты же слышала, что сказал Генри, — лениво ответил Бурк.

— Разве это не замечательно, мисс? — в восторге восклицал Генри. Затем снова обратил внимание на ее странный внешний вид. В недоумении он начал переводить взгляд с капитана Бурка на Элизабет и обратно.

— Мисс, почему вы… то есть я хочу сказать, капитан, почему мисс Трент…

— Мисс Трент выполняет мои указания, Генри. И я думаю, что нам не стоит так долго ей мешать, у нее много работы. Пойдем, мальчик, я хочу тебе кое-что показать.

Элизабет провожала их взглядом, пока они шествовали по палубе. О, если бы она была мужчиной, она бы сломала этому чванливому янки шею! Как смеет он так нагло с ней обращаться! И в то же время — тот же самый человек проявляет такую заботу по отношению к Генри. Очень странно, что он так снисходительно относится к юнге и так жестоко, беспричинно жестоко к ней. Интересно, чем она заслужила такое нерасположение? Элизабет никак не могла найти ответ на свой вопрос и снова мрачно взялась за тряпку. Слова Генри все еще звучали в ушах. Неужели они действительно направляются в Америку? В таком случае она уже никогда больше не увидит дядю Чарльза. Элизабет захотелось заплакать, но она подавила это желание, взяв себя в руки. Слезами горю не поможешь. Если она окажется в Америке, то ей уже ничто не поможет.

Но все это происходило две недели назад, и с тех пор Элизабет совершенно не приблизилась к разгадке своей судьбы. Бен становился молчаливым и уклончивым, когда она затрагивала эту тему, а спросить Генри ей никак не удавалось. Можно было бы задать пряйой вопрос Александру Бурку, но гордость не позволяла ей жаловаться.

Теперь, когда Генри с разбега остановился перед ней и Беном, она приветливо улыбнулась.

— Добрый день, молодой человек. Сколько раз я тебя предупреждала, чтобы ты не бегал по мокрой палубе? В один прекрасный день ты можешь сломать, себе шею!

— У меня для вас известие, — важно произнес он, совершенно пропуская мимо ушей ее упреки. — От капитана!

— Что случилось, мартышка? — Бен с нежностью подергал за уши своего младшего товарища, вызвав у него довольный смех. По-видимому, Бен был второй персоной после капитана Бурка, кого Генри боготворил на этом корабле. Когда он не вертелся под ногами у Бурка, то старался побольше времени проводить с Беном, который относился к нему, как к любимому младшему брату.

— Капитан хочет, чтобы вы быстро закончили свою работу и спустились вниз, — провозгласил он величественно. — Надвигается шторм, так считает Симс, и капитан сказал, чтобы Бен помог Ричардсу и Даусу со снастями. А вам, мисс, он просил передать, чтобы вы ждали его в каюте. У него сегодня запланирован ранний ужин.

Элизабет и Бен принялись рассматривать небо.

— Похоже, Симс прав, — сказал Бен. — Облачность увеличивается. Спасибо за известие, мартышка.

Генри засмеялся и быстро понесся обратно вниз.

— Я не возражаю против того, чтобы закончить пораньше, — сказала с облегчением Элизабет и стала собирать грязные тряпки и швабры, в то время как Бен взял в руки полупустое ведро. Они направились к лестнице и стали медленно спускаться по ступеням, которые сами же тщательно вымыли сегодня утром.

Однако ее мысли были далеки от приближающегося шторма или удовольствия по поводу неожиданного сокращения рабочего дня. Она снова и снова задавала себе вопрос, почему Александр Бурк так сверхъестественно добр к Генри Дэйвзу. Казалось невероятным, что тот же самый человек, которого она знала холодным и бесчувственным, может быть снисходительным и терпеливым к мальчику, по какой-то непостижимой причине безоговорочно обожавшему его.

— Бен, — внезапно спросила она, — разве не странно, по-твоему, что капитан Бурк так доброжелателен к Генри? Он совершенно не производит впечатления человека, который обожает детей.

Бен продолжал осторожно спускаться по лестнице.

— Капитан Бурк? Почему, он всегда готов прийти на помощь людям, которые ему кажутся менее счастливыми, чем он. Ты этому не веришь? Ах, Лиззи, я мог бы тебе рассказать об этом много разных историй… Я ведь знаю его всю жизнь, и никогда не встречал человека лучше, чем он.

Элизабет молчала, делая вид, что боится поскользнуться на узких ступенях, однако напряженно старалась вникнуть в слова Бена. Они были высокой похвалой в устах искреннего и добросердечного Бена Тукера. Уж он-то не побоится поднять свой голос против того, что ему не нравится, и высказать все вслух. Она произнесла хладнокровно:

— Правда? Он кажется совершенно не таким по отношению ко мне.

— Ты его не знаешь. Кроме того, капитан Бурк не интересуется женщинами. Моя мать все время говорила, что мистер Бурк никогда не женится после всего, что с ним произошло! — Тут Бен вдруг прервал себя на полуслове. Элизабет, сгорая от любопытства, собралась было спросить, что имела в виду его мать, но он быстро сменил тему разговора. — Это не значит, что не было женщин, которые стремились доказать, что она не права! — Бен засмеялся. — Этот парень просто дьявол по отношению к женщинам. Они кружатся вокруг него, как рой ос над клубничным тортом!

— О! — Совершенно непроизвольно в голосе Элизабет прозвучало больше холодности, чем она сама того ожидала. Бен вспыхнул и бросил на нее быстрый смущенный взгляд.

— Прошу прощения, Лиззи. Я совсем забыл, что ты и капитан… делите каюту и все такое…

— Все в порядке, Бен. — Она почувствовала, как кровь прилила к щекам, выдав тем самым ее замешательство. Бен, как и все другие моряки на «Шершне», верил, что она была любовницей Александра Бурка и одновременно его служанкой. Ей было хорошо известно, что всем строго-настрого с самого начала запрещено оскорблять или как-то задевать ее. Она знала, что своей неприкосновенностью обязана Бурку. Однако вместе с этой защитой ползли унизительные слухи о том, что она «женщина капитана». Люди на корабле знали, что она делит с Бурком каюту и постель, поэтому, разумеется, не обольщали себя неисполнимыми надеждами. В свою очередь, сама она почти обиженно удивлялась, почему это с того первого вечера, когда капитан обещал ее «взять», он больше ни разу к ней не приближался и не давал ни малейшего повода заподозрить себя в том, что испытывает к ней какие-нибудь желания. Нет, Элизабет не хотела от него никаких желаний! Но сама мысль была ошеломляющей — он чувствует к ней отвращение! Ведет себя совершенно не так, как все мужчины, которых она когда-либо знала! Ее глубоко задевало то, что Бурк оказался совершенно нечувствительным к ее прелестям. Но Бен и вся команда этого не знали и считали, что капитан и молодая леди любовники. А Элизабет была слишком застенчива и к тому же не заинтересована в том, чтобы обсуждать это с кем-нибудь или уверять в обратном.