Инквизиция - Ансельм Одли

Я должен еще кое-что решить. Расскажу ли я им, что случилось? Надо бы рассказать, но тогда Палатина заявит, что в Фетии тоже небезопасно, и в итоге мы вообще ничего не будем делать. Рантас знает, в мире достаточно мест, которых мы должны избегать. И еще неизвестно, что сделает Палатина, когда узнает о причастности императора. Вторжение в Л епидор изменило ее, и не в лучшую сторону.

Я рассеянно брел вдоль берега, потом свернул на главную улицу, теперь свободную от слонов и интенсивного движения, которые днем угрожали меня задавить. Шум порта давно стих, и корабли застыли у своих причалов, опустевшие, если не считать вахтенных, которых несчастливый жребий оставил скучать на борту, пока их товарищи развлекаются на берегу.

В подводной гавани еще горели огни, и я невольно вздрогнул, когда увидел две фигуры в капюшонах, совещающиеся в дверях, черные силуэты на фоне желтоватого света. Что они делают здесь так поздно? Проверяют, нет ли в гавани неверующих, не пытаются ли еретики сбежать с их кораблем? Никто бы не решился на такое и в самые лучшие времена, а тем более после утренней демонстрации силы.

Я ускорил шаг, стремясь убраться от них подальше. Конечно, это был не разумный поступок, а инстинктивная реакция, которую я не смог подавить. Однако не было ни крика: «Еретик!», ни топота бегущих ног. И почему они должны были быть? Два жреца, беседующие о каком-то мелком административном вопросе – какое им дело до прохожих?

Пока я поднимался к центру города, мне всюду попадались на глаза выставленные из домов столы и стулья. Вместе с лампами, висящими на деревянных рамах, они создавали ту самую особую атмосферу на улицах и площадях, превращая оживленный большак в бульвар кофеен и таверн. Многие из них принадлежали частным домам и были местом, где члены родственных семей, составляющих этот Дом, могли посидеть на воздухе перед вечерней трапезой. Но так же много кофеен были открыты для всех. В конце концов Рал Тамар – крупный торговый центр.

Открыты для всех теоретически, но, как я постепенно заметил, не в каждой из них можно было найти жителей континентов. В Рал Тамаре, как везде, имелись тонкие различия в некоторых районах, места, где приезжих не жаловали. Апелагов, несмотря на учтивость, обвиняют в чрезмерной обособленности и нетерпимости к чужакам, и похоже, эта репутация оправдана. Конечно, мы не имели никаких проблем, ведь внешне нас ничто не связывало с жителями континентов, но я видел, что явных иноземцев принимали в лавках и тавернах несколько иначе.

Даже здесь, в Рал Тамаре, как уже говорилось, наименее апелагском из островных городов, существовали подводные течения. О том, на что в таком случае похож Калатар, думать не хотелось.

Наконец я добрался до нашей гостиницы, решив вообще не упоминать о сегодняшнем происшествии. Да, это было нечестно по отношению к девушкам – я проявлял к ним то самое недоверие, в каком раньше обвинял Равенну. Если будет необходимо, я им потом расскажу, но сейчас, как бы там ни было, император интересовался мной, а не ими.

Никто не ответил, когда я постучался в комнату Палатины и Равенны, но я нашел записку, подсунутую под мою дверь.

«Палатина еще не появлялась. Приходи ко мне в ту таверну, на которую ты вчера указал. Ей я тоже оставила записку. Р.»

Раньше я спросил бы себя, не слишком ли она осторожничает, не упоминая названия таверны, но не теперь. Я знал, о какой таверне идет речь, поэтому оставил свою сумку и записку на кровати и пошел искать Равенну.

«Каза аль-Малик» располагалась на террасе, возвышающейся над главным городским парком, и ее столы смотрели на оазис зелени. Недостаток ее положения, с точки зрения таверны, заключался в том, что дорога фактически шла между ее зданием и столами, поэтому любой, идущий по дороге, должен был уклоняться от официантов. Пустяковый недостаток на самом деле, его стоило потерпеть ради таких чудесных видов и того факта, что здесь подавали блюда из мяса диких птиц, обитающих лишь на самом краю известного Архипелага.

Мы проходили эту таверну вчера, во время вечерней прогулки по городу, тогда-то я и заметил меню и ужинающих там мед-нокожих апелагов, уроженцев юга. Очевидно, кухня их вполне устраивала, как и монсферранских купцов, которые тоже там ели. Монсферранцы – известные гурманы, однако не любят рыбу из-за какой-то особенности в воде вокруг Монс Ферраниса, которая придает всему определенный привкус. Сложившаяся привычка, сказал мне один монсферранец во время обеда больше года назад.

Равенна ждала за столом на краю террасы с бутылкой вина и бокалами. Заметить ее было нетрудно. Девушка приветствовала меня легкой улыбкой, сообщая мне таким образом, что все разногласия между нами забыты;

– Наткнулся на что-нибудь? – спросила Равенна, наливая мне немножко вина, лионского красного. Не из скупости, просто она знала, что я не могу много пить.

– Нет, – ответил я, мысленно прося прощения за эту чудовищную ложь. Возможно, это была правда, если Равенна имела в виду что-нибудь полезное, но такое оправдание было слабым и недостойным. – Здесь мало что есть, чего нет дома. Зато я узнал, что строится еще одно «Откровение».

Я рассказал ей о проекте «Миссионера».

– Странно, что они занялись им в такое время, когда Премьеру нужны все деньги на его новые планы, – заметила Равенна, понизив голос. Говорить о Лечеззаре в нынешних условиях было опасно. Особенно на Архипелаге.

– Тем более что Сфера не проявляла ни малейшего интереса к глубокому океану с тех пор, как «Откровение» доказало, что там внизу ничего нет.

Когда «Откровение» исчезло, пошли слухи, что корабль нарушил некий божественный закон, опустившись слишком глубоко. Конечно, беспокоились только жители континентов, потому что они считают море большаком, а не колыбелью жизни.

– Может, они испытывают новый прототип военного корабля, чтобы добиться внезапности, – предположила Равенна, но похоже, она не убедила даже себя.

– Им не нужна внезапность. Но корабль вроде «Миссионера» даст им перед нами преимущество. Способ добраться до… – Я умышленно не произнес названия. Некоторые вещи лучше вслух не говорить.

– Не могу поверить, что они вдруг проявили интерес одновременно с нами.

– Возможно, это как-то дошло до сведения фетийцев, – указал я, тщательно выбирая слова. Наверняка дошло, но, возможно, только сегодня.

– Эта одновременность не может быть совпадением, хотя я ума не приложу, почему они вдруг так заинтересовались океаном. Это не может быть связано с нами, – чтобы организовать нечто подобное, одного месяца просто мало.

– Опять новые вопросы и никаких ответов.

– По крайней мере мы знаем, что что-то происходит, – вздохнула девушка. – Еще одно осложнение, еще один повод нам опасаться.