Шестиклассники - Юрий Сальников

Лёня, даже не помывшись и не причесавшись, принялся яростно всаживать нож в дерево, колотить доской об пол и налегать на нож обеими руками. А чтобы уж совсем ничего не омрачало горизонта, он и с соседкой Еленой Максимовной поздоровался вежливо, когда она появилась из своей комнаты.

Елена Максимовна кивнула.

— Трудимся, товарищ Галкин? Так-то приятнее. Замок бы ещё наладил. Совсем не действует.

— Сделаю, — ответил Лёня.

— Сговорчивый сегодня, — удивилась Елена Максимовна.

— Ради воскресного дня, должно быть, — засмеявшись, отозвалась мать, разливая по шипящей сковородке жидкое тесто.

Лёня и впрямь думал сходить за отверткой, чтобы подкрутить немного шурупы: после такого незначительного ремонта замок обычно на короткое время переставал хлябать и взрослые оставляли Лёню в покое.

Но сейчас он не успел осуществить свое намерение: мать заговорила с соседкой о каком-то контролёре, который попал-таки в беду с завскладом, и Лёня нарочно задержался в кухне, захотелось услышать подробнее об этой, видимо очень интересной, истории. Но мать не стала ничего объяснять — Елена Максимовна, должно быть, и так всё понимала, потому что ответила:

— Дружки подвели.

— Вот именно, — подтвердила мать. — Не знаю, о чём люди думают.

— Для таких и сказано, — отозвалась Елена Максимовна, — «с разбором заводи знакомства».

Разговор оказался для Лёни неинтересным, но и за отверткой идти было поздно — мать приказала:

— Умывайся, у меня готово! Лёня не заставил себя ждать.

В отличном настроении, полный самых лучших надежд на благополучное завершение завтрака, он сел за стол. Мать поставила тарелку, наполненную румяными оладьями.

В это мгновение в дверь с улицы постучали. Надтреснутым голосом спросила Елена Максимовна:

— Кто там? — И щёлкнул замок.

Лёня прислушался. Соседка с кем-то заговорила, потом крикнула:

— Товарищ Галкина, к вам!

Мать встала, повернулась к двери, Лёня глянул и… поперхнулся. На пороге стояла Смирнова.

«Всё! — мелькнуло у Лени в голове. — Сейчас объявит о сборе и всё испортит. Нашла время прийти!»

Аня, поздоровавшись с Лидией Тарасовной, сразу обратилась к Лёне:

— Я за тобой, пошли.

— Да ведь к двенадцати, — возразил он и робко покосился на мать.

— Было к двенадцати, а теперь изменили. Теперь по цепочке к одиннадцати. Давай скорее.

— Куда скорее? — заинтересовалась Лидия Тарасовна.

— Скорее на сбор, — простодушно ответила Аня.

Она, конечно, нисколько не сомневалась в том, что Лидия Тарасовна уже знает о намеченном походе в лес.

— На сбор, на сбор, — поспешно закивал Лёня. — У нас сегодня отрядный сбор, я думал, к двенадцати, а вот видишь…

Он смотрел на мать невинными глазами, как будто старался сказать: «Понимаешь, не успел ещё тебе сообщить, сам не знал, что к одиннадцати».

Мать нахмурилась и села за стол.

— Ешь! — Она положила на тарелку Лени ещё одну пышную оладью.

Лёня откусил маслянистый бок и шустро зажевал.

— Садись и ты, — пригласила Лидия Тарасовна, оборачиваясь к девочке. — Горячие…

— Ой, что вы, спасибо! Только нам некогда. Тебе ведь тоже ещё к Зайцеву бежать. А поесть мы там успеем, вот! — она показала какой-то свёрток. — С собой все берут. Так Таисия Николаевна передать велела.

— Зачем же кусочничать, — заметила Лидия Тарасовна.

Лёня, обжигаясь, жевал, поглядывая на Аню.

— Ну, хорошо, — решила она вдруг. — Ты пока ешь, а я пойду. Ты потом сразу в школу беги!

— А к Зайцеву?

— Не надо! Прямо в школу! До свиданья. Она выскочила за дверь.

— Что за спешка? — пожала плечами мать. — Не давись, не давись, жуй как следует.

Лёня сам не понимал, к чему такая спешка: ведь договорились к двенадцати, так нечего менять. Подумаешь, цепочка!

И всё-таки, уже торопясь, он съел оладьи, выпил чай, переодел рубашку, повязал галстук и тоже выскочил из комнаты.

— Долго зря не бегай, — напутствовала мать.

Лёня крикнул «Ладно!», завернул на кухню, схватил огромный кусище хлеба и сунул его в карман брюк.

Глава 22. Чьё звено лучше?

На площадке перед школой уже толпились ребята — все с красными галстуками. Издали Лёня увидел и вожатого Володю и Таисию Николаевну в зелёной кофточке. А рядом с классной руководительницей стояла какая-то женщина в тёмно-коричневом платье, высокая и худая. Лёня не сразу и разглядел, кто именно, и только когда приблизился, с удивлением обнаружил: да ведь это ботаничка Варвара Самсоновна! А она-то зачем здесь!

Ребята встретили Лёню радостными возгласами, но сейчас же словно забыли о нём: с другой стороны к школе подбегала Ляля Комарова, и её тоже шумно приветствовали. Должно быть, с нетерпением ждали всех прибывающих.

На ладони у Володи лежали часы, и в них беспрерывно заглядывали ребята:

— Полчаса, Володя!

— Тридцать три минуты!

— Уже тридцать пять!

— У вас ещё четыре человека, — сказал Володя Ляле Комаровой.

— У нас тоже не все, — вставила с грустью Маша Гусева. — Смирновой нет, Зайцева и Юдина.

— Вон, вон Эдик, — крикнул кто-то. — И Смирнова тоже!

Ребята повернули головы и увидели: придерживая очки, бежал Эдик, а за ним Смирнова.

— Смотрите, и Юдин тоже! Катится Жиркомбинат!

— Жует что-то!

— Не успел дома, на ходу доедает!

Ребята засмеялись.

— А вот и наши, — обрадовалась Ляля.

К школе подбегало несколько человек. Им кричали:

— Скорее, скорее!

Так со смехом и приняли прибывших в круг. Таисия Николаевна переговаривалась с Варварой Самсоновной. А Володя с Геной Кузевановым и другими активистами начал что-то подсчитывать, потом объявил:

— Слушайте результат! Лучше всех по цепочке собралось… — Он сделал паузу, и все затихли. — Лучше всех собралось… — повторил он медленно.

— Да не тяни ты, — не выдержали многие. — Говори!

Победителем вышло первое звено, Димы Шереметьева: оно собралось за двадцать девять минут. На втором месте оказалось звено Маши Гусевой.

Поднялся шум. Димка, конечно, загордился, начал перемигиваться со своими ребятами — со Стасом Гроховским и с Петренко.

Отставшие упрекали друг друга за опоздание.

К Лёне приблизился Эдик Зайцев.

— Что же ты ко мне не пошёл, — укоризненно спросил он, хмурясь через очки. — Могли бы мы на первом месте быть. А то пока Смирнова ко мне да к Юдину… Вот и задержка.

— Смирнова?

Лёня оглянулся. Только сейчас он заметил, какая Аня красная. Должно быть, до сих пор не может прийти в себя… Бегала и к Жиркомбинату и к Зайцеву — за Лёню… А если бы не сделала этого, их звено попало бы на последнее место. А могли бы выйти и на первое! Да, да, могли бы свободно обставить Димку! И он, Лёня Галкин, упустил такую возможность, просидел за столом, прочавкал!

Хорошо ещё, что Анька не сердится, наоборот, она сама успокаивает девочек:

— Ничего, в следующий раз соберёмся быстрее.

Володя неожиданно приказал:

— Все за мной в пионерскую комнату! Взмахнув рукой, он побежал первый.

В безлюдной гулкой школе с удовольствием протопали по нижнему этажу к пионерской комнате, двери которой оказались открытыми, а в самой комнате… Ну, кто бы мог ожидать? На столах, с которых были убраны газеты и журналы, лежали бутерброды с колбасой, а старшая пионервожатая Нина Евдокимовна и техничка Дарья Матвеевна разливали по стаканам крепкий горячий чай.

— Вот, — объявил Володя, когда все собрались. — Поскольку некоторым не удалось из-за нашей цепочки подкрепиться дома, устраиваем перед началом похода коллективный завтрак. Приступайте к делу незамедлительно!

— А это тоже сейчас? — поднял кто-то над головой свёрток, взятый из дома.

Володя ответил, что пусть домашняя еда останется пока НЗ — неприкосновенным запасом. А для того чтобы свёртки не мешали в пути, пусть звенья выделят двух или трёх человек, которые соберут все свёртки вместе и попеременно понесут весь звеньевой НЗ.

— Вот вам вещмешки! — протянул Володя приготовленные заранее сумки-сетки.

Оживлённо начали собирать свёртки. Кое-кто уже приступил к делу — уничтожал бутерброды с чаем. Возжов крикнул:

— Жиркомбинату колбасы мало!

— У Толи Юдина есть имя и фамилия, — сказала Таисия Николаевна. — И когда вы отвыкнете от своих прозвищ!

Гена Кузеванов откуда-то из угла подал голос:

— Смотри, Возжов, о себе побеспокойся: не добавить ли тебе колбасы, чтобы хватило силы горнить?

В руках у Возжова был горн. А Петренко прикреплял на груди барабан. У Лёни никакого дела не предвиделось. И кусок хлеба из кармана в общий НЗ вынуть постеснялся — не завёрнутый, «без ничего», «голый» хлеб! Поэтому, когда Маша Гусева проходила мимо с авоськой, наполненной разными свёртками, Лёня нарочно отвернулся. Бутерброд с колбасой он всё-таки съел.