Царство. 1955–1957 - Александр Струев

— Ну что, Ваня, работаешь?

— Так точно, работаю, — ответил Серов.

Никита Сергеевич достал носовой платок и принялся утирать нос.

— В поликлинике был, насморк лечил, чего только в мой нос не заткнули.

— Поправитесь, насморк — это не страшно.

— После поездки на Алтай никак оклематься не могу, нос не дышит, и постоянно потею. Продуло сильно. А сегодня положили меня на кушетку, и я куковал: ку-ку, ку-ку! — а мне в нос лекарство лили. Целую банку вылили. Теперь два часа ни чаю попить, ни пожрать!

— Надо было раньше к врачу идти, не стоило запускать.

Хрущев отмахнулся:

— Затуркали! То туда несусь, то сюда. Все на ногах, вот и доходился, нос не дышит, голос как труба, а вчера ухо стреляло. С утра Нина в поликлинику погнала.

— Правильно.

— Ну, да ладно, у тебя-то чего?

Председатель КГБ потянулся за папкой.

— Покажу вам кое-что, — доставая конверт с фотографиями, проговорил Иван Александрович.

Хрущев замотал головой:

— Ты мне на словах скажи, не хочу смотреть! Глаза устали, — и опять начал сморкаться.

Серов отложил папку.

— Разработан ряд мини-передатчиков. Под видом разных предметов записывающие устройства, прямо под нос будем давать.

— Неплохо!

— С большого расстояния, пока ясного звука нет, а вот когда близко слушаем — четкость великолепная. Решили сосредоточиться на миниатюрной технике. Чтобы нужную личность записать, приходится к разным уловкам прибегать. Например, английский посол каждое воскресенье в «Метрополе» обедает, а израильский полюбил ресторан «Пекин». Они, хитрецы, на одном месте не сидят, понимают, что под стол технику вмонтировать можно. То здесь сядут, то там, летом на открытую террасу идут, страхуются. Американский военный атташе ходил в «Прагу». В «Праге» мы каждый стол стационарно оборудовали, а как оборудовали, так он в «Прагу» ходить перестал.

— Кто-то сдал! — наморщил лоб Хрущев.

— Не исключено. Сейчас с персоналом «Праги» работаем, ищем утечку.

— Деньги на ветер выкинули!

— Не выбросили, Никита Сергеевич! В «Праге» уйма приемов, и дипломатических и государственных, банкеты идут разнообразные. «Прага» наш форпост, там много чего узнаешь. Тут не прогадали. Но во все рестораны подобную аппаратуру ставить накладно. Вот и решили миниатюрные приборы в серию запустить. Официант хлебницу принесет или тарелку с фруктами, или пепельницу, а там — техника! — заулыбался генерал.

— В тарелку из-под первого приборы ставите?

— Когда в глубокую тарелку жидкость нальют, передачи звука почти нет. Не умеем мы пока первыми блюдами слушать, да и скребут все время ложкой по дну, неудобно. Зато хлебницы на столе стоят и пепельницы тоже — все аккуратненько! Над вазами для цветов бьемся, их в спальне ставить можно, туда и камеру пытаемся вместить.

— Все у тебя, Ваня, просто, садятся обедать и тут же секреты выбалтывают!

— Не так, конечно, но человек есть человек. Когда-то он и похвалиться должен. Вроде внимательный, рот на замке, а взял и сболтнул. Особенно, когда выпьет, разоткровенничается или, если на веранде, на свежем воздухе сидит, думает, никто не услышит. Говорят, Никита Сергеевич, говорят, уж вы поверьте! Еще девушек используем.

— Девушки во все времена сладкой приманкой были, — согласился Никита Сергеевич. — Хорошо, я к женскому полу спокойно, а вот у товарища Булганина можно все секреты выведать.

— Мы за его подружками приглядываем, — доложил Серов.

— Неужто разведчики такие недалекие, на баб клюют? Разве их не инструктируют, не предупреждают?

— Инструктируй не инструктируй, а природа свое берет. И еще — девушки наши неотразимы! — разоткровенничался Иван Александрович.

— По тебе видно, сам на этот же крючок попался! — выпалил Хрущев.

— Я по любви!

— Ты-то по любви, а многие на удочку клюют, и тоже думают — по любви! Эх, из меня б крупный разведчик получился!

— У вас другие обязанности.

— Ладно, ладно! Расскажи лучше, как дело с агентурой обстоит?

— Агентура требует денег, я вам уже напоминал.

При слове «деньги» настроение у Хрущева испортилось.

— Я не про деньги спрашиваю, а про то, как агентура работает.

— Работает неплохо.

— Неплохо — значит, херово!

— Разные есть агенты, — не согласился председатель КГБ.

— Агент — это, прежде всего, преданный делу партии человек, а у вас всякая шантрапа попадается: судимые, пьяницы, не пойми кто! Сцапали за воровство человека — давай стучи! И он вам черт знает что лепит! Это, по-твоему, агентура? Ну и что он вам расскажет, пьяница, кто у кого бутылку украл? Нам, Ваня, замаскированного врага изловить надо, того, кто на вражескую разведку работает, за государственными секретами охотится, а вы девками парней щупаете! Что, атташе твой, за титьки бабенку тиская, будет ей новинками оружия хвастаться?!

— Здесь с вами не соглашусь. Бывает, так влюбляются — голову теряют. Девушки к ним жить переезжают. А на квартире, в отсутствие хозяина, можно многое узнать, да и когда хозяин с работы усталый пришел, подсмотреть кое-что удается. Здесь плюсы очевидны.

— Ну, может, спорить не стану, главное, чтобы работа шла.

— Каждый второй выезжающий в долгосрочную загранкомандировку является нашим сотрудником. Задача таких сотрудников — сбор информации и вербовка иностранных граждан, работающих в правительственных, военных и научных учреждениях. Где только можно, мы своих людей рассовали: по разным странам, по разным организациям. Информационный поток огромен, его надо обрабатывать, а возможности невелики, численность в этом деле маловата. Увеличивать надо, — осторожно сказал Серов. — И контрразведка работает. Вы вот требовали сокращения, однако задач при этом меньше не стало.

— Сокращение необходимо. Это очищение, без очищения нельзя. Такому приему нас великий вождь обучил, — припомнил Сталина Никита Сергеевич.

Хрущев имел в виду последнюю капитальную чистку в МГБ при Сталине, когда головой поплатился не только министр Абакумов, но и большинство руководящих работников центрального аппарата. Были арестованы генералы Питовранов, Судоплатов, Никифоров, Утехин, Селивановский, Королев, Шубняков, Чернов и многие другие. С 1 июля 1951 по 1 июля 1952 года, как не справившихся с работой, освободили от должностей 1583 человека, в их числе 287 входивших в номенклатуру ЦК. За нарушения советской законности, злоупотребление служебным положением, морально-бытовое разложение уволили из органов свыше 3 тысяч человек, из них 500 работников центрального аппарата. К началу 1953 года штаты МГБ сократили на 35 165 человек, в их числе 5 187 человек начальствующего состава, что составило 17 % от всей численности Министерства государственной безопасности. Под нож попал практически каждый пятый. Структура МГБ была полностью реорганизована.

Хрущев и перед Серовым поставил задачу полностью освободиться от бериевского наследия, он хотел иметь верный только себе Комитет государственной безопасности. С марта 1954 по июнь 1955 Серов уволил из КГБ 17 тысяч человек, 210 генералов лишились званий. На их место приходили исключительно хрущевские кадры. Никита Сергеевич не изменил проторенному сталинскому пути, вводил в госбезопасность верных людей. И хотя прежнее силовое ведомство разделили надвое, КГБ имело огромный вес. За Комитетом госбезопасности осталось: обеспечение государственной безопасности, включая разведку и контрразведку, борьба с антисоветскими националистическими и враждебными элементами внутри СССР, предварительное следствие по государственным преступлениям (делам по измене родине, терроризму, контрабанде, нарушению валютных операций в особо крупных размерах), охрана государственной тайны, охрана госграницы, охрана руководителей Коммунистической партии и правительства, правительственная связь, комендатура Московского Кремля, технические службы и пограничные войска.

Первый Секретарь постоянно требовал отчетов, но постоянно оставался недовольным. КГБ, по его мнению, работал не на всю мощь.

— Я, Никита Сергеевич, больше численность сокращать не могу, я дополнительные штаты хотел просить, — заговорил Серов.

— Ты на периферии численность подсократи, а Москву не трогай. Городские и районные отделы можно в несколько раз урезать. И областные управления ополовинь, ничего страшного не случится. Потом, зачем нужны отделы, курирующие отрасли промышленности? Образование проверять зачем? Медицину, легкую промышленность? Атомное оружие, ракеты, авиацию, химию — здесь согласен, здесь присутствие органов необходимо. А за Министерством мясомолочной промышленности следить для чего? С целлюлозно-бумажной промышленностью что будет? Чего там надзирать? А ведь целые организации созданы! Вот где разобраться стоит.

— Понял, Никита Сергеевич!