Военные действия - Том Клэнси

РОЦ остановился, из него выпрыгнул торжествующий Ибрагим. Спустя несколько секунд Хасан кинулся обнимать друга. Потом к ним присоединился Махмуд. Он оставался сзади; теперь стало ясно, что он и был главарем, РОЦ стоял к Роджерсу передом, и генерал не мог видеть, что делается внутри, хотя было ясно, что победу одержали террористы. Оставалась одна надежда, что десантники успели выбраться раньше и теперь берут группу в кольцо.

Ибрагим и Хасан забрались в фургон, Махмуд торопливо зашагал в сторону Роджерса. В правой руке сириец держал пулемет, в левой – нож. Махмуд перерезал стягивающие руки веревки, но ноги развязывать не стал, затем жестом приказал пленнику двигаться к фургону, Роджерс медленно приподнялся, присел на корточки, потом с трудом выпрямился и запрыгал к машине. Легче было бы ползти, но ползать генерал не любил. Затекшее тело не слушалось, он едва удерживал равновесие.

На полу лежали связанные Коффи, Мэри Роуз и Катцен. Ибрагим пошел за полковником Седеном, а Роджерс изловчился и запрыгнул на первую ступеньку. То, что он увидела задней части фургона, заставило его похолодеть.

Папшоу и Девонн свисали со стульев. Руки и ноги рядовых были прикручены к ножкам стульев. Солдаты, судя по всему, только начинали приходить в себя.

Сейчас они походили на охотничьи трофеи, но никак не на десантников из отряда быстрого реагирования.

Ладно. Теперь поздно гадать, где произошла ошибка. Первым делом надо было помочь рядовым, Роджерс понимал, что, очнувшись в таком положении, они окончательно потеряют боевой дух. Раны, физические побои десантники перенесут, в этом Роджерс не сомневался. Но, лишившись гордости и достоинства, они не смогут ничего предпринять. В условиях плена честь солдата растаптывается. Нередко единственным выходом из положения ему видится смерть – героическая гибель викинга, бросающегося на меч врага, или жалкая кончина обесчещенного самурая.

Так или иначе, дальнейшее существование невозможно.

Роджерс понимал; надо любой ценой поднять дух своих солдат. Он вспомнил залив Камрань во Вьетнаме. Американская армия несла тяжелые потери. На лицах солдат застыло отчаяние. Когда у лучшего друга отрывает длиной ноги или половину головы, есть только два способа удержать бойца от депрессии. Первый – отправить его мстить. Военные психологи называют это «разрядкой». Подобные атаки не имеют смысла с тактической точки зрения. Они основаны на животной ярости и проводятся стремительно и жестоко. Второй способ, который всегда предпочитал Роджерс, заключался в том, что л командир подразделения подвергал опасности собственную жизнь. Это создавало у взвода моральный императив подняться и защитить офицера. Так зарождалось боевое товарищество.

Все эти соображения промелькнули в сознании Роджерса, пока он смотрел на десантников. Он успел едва заметно улыбнуться рядовому Папшоу, который уже почти полностью пришел в себя.

Хасан принялся обыскивать пленных, а Махмуд ткнул Роджерса стволом в затылок и показал на заднюю часть фургона.

Роджерс не двинулся с места.

Тогда террорист выкрикнул что-то на арабском языке и к"о всех сил толкнул его в узкий проход. Ноги генерала были по-прежнему связаны, и он рухнул на пол, Роджерс попытался подняться, но ствол снова уперся ему в голову. Махмуд жестом показал, что не разрешает американцу встать на ноги.

Роджерс продолжал выпрямляться. Даже в темноте было видно, как широко раскрылись глаза Махмуда.

Наступил момент, определивший их дальнейшие отношения. Генерал упорно сверлил взглядом Махмуда. Он знал, что террористы с легкостью швыряют бомбы, но выстрелить в человека, который смотрит тебе в глаза, может не каждый.

Прежде чем Роджерс успел выпрямиться, Махмуд уперся ногой ему в грудь и с силой опрокинул американца на пол. Затем пнул его в ребра и снова закричал по-арабски.

Удар выбил воздух из легких Роджерса, однако помог ему разобраться в ситуации. Махмуд не хотел его убивать. Это отнюдь не означало, что он его не убьет, но Роджерс понял, что на противника можно надавить. Перевалившись на бок, генерал сел и подтянул под себя ноги. В очередной раз он попытался встать.

Махмуд с яростным криком попытался свалить его боковым ударом. Генерал пригнулся, и кулак просвистел над его головой.

– Ублюдок! – выругался по-английски Махмуд и наставил пистолет в живот Роджерсу. Генерал не сводил с него глаз.

– Махмуд, остановись! – выкрикнул Ибрагим и встал между ними.

Террористы принялись ожесточенно спорить, причем Ибрагим периодически показывал на Роджерса, на компьютеры и на команду РОЦа. Наконец Махмуд махнул рукой и отправился прочь. Ибрагим помог ему затащить в фургон полковника Седена. Затем к Роджерсу подошел Хасан.

Генерал уже оправился после пинка и снова попытался встать. Он распрямил плечи и гордо вскинул подбородок. Теперь он старался не смотреть на Хасана.

Иногда лучше не встречаться взглядом со своим противником, Это создает отчуждение, и ведущий допрос вынужден прилагать усилия к тому, чтобы его разрушить.

– Ты был очень близок к смерти, – произнес Хасан.

– Не впервой, – откликнулся генерал.

– Смотри, а то в последний раз будет, – усмехнулся Хасан. – Махмуд едва не пристрелил тебя.

– Убив человека, вы причиняете ему наименьший вред, – парировал Роджерс.

Он говорил медленно и отчетливо, стараясь, чтобы Хасан все понял.

Хасан с любопытством взглянул на генерала. Махмуд и Ибрагим затащили в фургон полковника Седена и привязали его к другим пленникам. Между Хасаном и Махмудом состоялся короткий разговор, после чего Хасан повернулся к Роджерсу.

– Мы хотим уехать на вашем автобусе в Сирию, – переводя слова Махмуда, Хасан старательно морщил лоб. – Но мы кое-чего не понимаем в этой аппаратуре, Спереди много непонятных приборов, а сзади – огромные аккумуляторные отсеки.

Махмуд хочет, чтобы ты объяснил, зачем они нужны.

– Скажи ему, что все это служит для поиска засыпанных песком фундаментов домов, древних инструментов и прочих вещей, – сказал Роджерс. – Скажи ему также, что я не буду с ним разговаривать, пока он не развяжет моих товарищей и не позволит им сесть. – Последние слова генерал произнес нарочито громко, чтобы его услышали Папшоу и Девонн.

Морщины на лбу Хасана обозначились еще резче.

– Я правильно тебя понял? Ты хочешь, чтобы их освободили?

– Я настаиваю, чтобы с ними обращались достойно, – ответил Роджерс.

– Настаиваешь? – повторил Хасан. – Это то же самое, что требовать?

– Это значит, – сказал Роджерс, – что если вы не измените своего отношения к моим друзьям, вы останетесь в пустыне до прибытия турецкой армии. А она подойдет очень скоро.

Хасан внимательно посмотрел на Роджерса, потом повернулся к Махмуду и торопливо перевел слова генерала. Махмуд ущипнул себя за переносицу и рассмеялся. Ибрагим занял водительское место. Он не смеялся.

Неожиданно Махмуд вытащил нож. Сказав что-то Хасану, он подошел к Мэри Роуз.

Кажется, террористы поняли, что от самого Роджерса им ничего не добиться.

Теперь они решили проверить его на прочность. Позволит ли он, чтобы членов его команды подвергли пыткам? Попутно они узнают, кто является слабейшим звеном в группе заложников и какую пользу можно извлечь из этого человека.

Хасан повернулся к Роджерсу.

– Через две минуты Махмуд отрежет этой женщине палец. Каждую последующую минуту он будет отрезать еще по одному, пока вы не согласитесь сотрудничать.

– Кровь не подскажет вам, как устроен фургон, – пожал плечами Роджерс.

Коффи и Мэри Роуз уже очнулись, Фил Катцен начал шевелиться. Полковник Седен все еще был без сознания.

Хасан перевел ответ, Махмуд резким движением перерезал веревки на руке женщины и распрямил ее кисть на своем бедре. Затем приставил лезвие ножа к мизинцу американки и проколол кожу. Она вскрикнула и испуганно замотала головой. Махмуд поднес к глазам часы.

– Что вы делаете? – воскликнула Мэри Роуз и попыталась вырвать руку, Махмуд сдавил ее кисть, не отрывая взгляда от часов. Коффи окончательно пришел в себя, увидел Махмуда и вздрогнул.

– Это еще что такое? – с профессиональным негодованием юриста спросил он.

– Кто эти люди?

– Спокойнее, – проворчал Роджерс негромким, но твердым голосом.

Мэри Роуз и Коффи уставились на него.

– Успокойтесь, – монотонным голосом повторил генерал. Брови его сошлись на переносице, интонация давала понять, что ситуация не простая и они должны полностью ему довериться.

Мэри Роуз явно растерялась, но выполнила приказ. Грудь Коффи начала часто вздыматься, негодующее выражение сменилось неподдельным ужасом.

Роджерс хорошо знал уставы и инструкции. Попавшим в плен военнослужащим разрешалось назвать свое имя, звание и серийный номер. Больше ничего. Перед гражданским персоналом РОЦа ставилось только одно условие – выжить. Другими словами, если террористам нужна информация, они имели полное право ею поделиться. На военных или Оп-центр ложилась ответственность за нейтрализацию или уничтожение выданных секретов. Подобную политику можно было охарактеризовать одной фразой: вначале недосмотреть, потом перестараться.