Файерфокс – Огненный лис - Людмила Файер

У Мяу от ужаса каждый раз тряслись ушки, когда она проходила мимо загаженного места.

— Миу-миу, — шептала она мне, — он ведь сожрет нас? Да? Когда-нибудь сожрет? Я теперь буду бояться спать.

— Мяу, ты не должна так бояться! — нарочито ободряюще говорил я, пытаясь вдохнуть в обмирающую от страха Мяу хоть немного отваги. — Совсем не обязательно он сожрет нас! Ну почему ты так решила? Смотри, сейчас его нет рядом. А ночью мы все под надежной защитой норы! Он не решится сунуть свой нос в наш дом, Мау как даст ему по носу когтистой лапой! А я как укушу его в ноздрю! Вот он покрутится тогда и поорет! Он завизжит, как дерево на краю поляны. Ты помнишь, как оно противно скрипело прошлой ночью? Вот и он так заскрипит от боли!

Я, молодцевато выгибая спину, вышагивал перед Мяу то одним, то другим боком. Рядом меня всячески поддерживал мой брат, поигрывая мускулами и яростно урча. Его красивые большие глаза смотрели прямо и горели боевым задором. Он бы ни за что не сплоховал в бою. Я был уверен, что Мау прикроет нас даже ценой собственной жизни, если придется.

Мяу долго смотрела на нашу демонстрацию силы и отваги и, наконец, фыркнула и рассмеялась. Ма сидела немного в отдалении, следила за периметром и наблюдала за нашими хвалебными экзерсисами. Она не смеялась, но посматривала на нас с иронической нежностью. Ма одобряла то, что мы не пытаемся ради развлечения запугать сестру. Она знала, что страх парализует. Правильно было то, что мы внушали Мяу — не след бояться всего подряд. Нужно быть осторожной, без сомнения, но нельзя поддаваться парализующему тело страху. Лучше отдать свою жизнь, громко крича Песню Смерти и забрать у врага хотя бы его глаз, чем воя от липкого ужаса и приседая перед его немигающим взором убийцы, обделаться и умереть в позоре.

Мы были всего лишь котами, но мы никогда не были трусами.

Мяу, недоверчиво щурясь и оглядываясь, тихонько мурлыкала нам одобряющую песенку. Ушки ее переставали вибрировать. Она вступала с нами в игру, и какое-то время мы носились по поляне, курыркаясь в снегу, забыв, что Серая Тень может быть рядом.

…Каждый раз, как трое из нас шли на охоту, один всегда оставался дома. Охранять нору. Чаще всего это была Мяу. Ее хрупкое здоровье не особенно позволяло ей гулять в мороз или долго охотиться. Мама тоже была самкой, но за ее плечами стоял длительный жизненный опыт и выносливость взрослой котной самки. А за плечами Мяу было только тяжелое детство и болезни. Она еще не окрепла и не выросла. А самочек мы должны были беречь. Как мужчины племени. Это была наша святая обязанность. Ма еще многому учила нас. Многим хитростям охоты и выживания в лесу. Хорошо, что у нас была Ма…

…Мы ушли на охоту затемно. Накануне Ма удалось найти по запаху сидку тетерева. Там кто-то дышал под сугробом. Мы решили взять его на рассвете. Тихо. Мяу осталась дома. Ей было поручено не выходить ни в коем случае из норы и внимательно следить за окрестностями.

— В случае непредсказуемого нападения или просто подозрения на него, кричи, что есть мочи, — сказал я ей. — Мы будем здесь недалеко и услышим тебя.

— Хорошо, — прошептала Мяу, робко прижимая ушки к затылку, — но лучше бы никто не нападал, Миу-миу…

…Охота началась… Мы неслышно подкрались к сугробу с тетеревом и прыгнули на него сразу с трех сторон. Он затрепыхался под нашими извивающимися тяжелыми телами, судорожно захлопал крыльями, но мама одним решительным движением глубоко прокусила его шею. Тетерев дёрнулся и его голова повисла, заливая вокруг снег красной кровью. Короткий военный Танец Победы мы с Мау станцевали уже нализавшись теплой крови. Решив пару минут перед возвращением отдохнуть, мы прилегли на снег и начали кататься по нему, тщательно счищая с шерсти следы охоты. Шерсть не должна пахнуть кровью. На этот раздражающий запах сбегутся все окрестные хищники. Поэтому нужно тщательно мыться и тереться шкурой о снег. После таких ванн шерсть вставала дыбом и распушалась, как цветок-желтоглазик, который умирая становился белой пуховой головкой и разлетался даже от слабого дуновения ветра.

…Мы валялись, блаженно прикрыв глаза, как вдруг услышали вой. Это было впервые, когда Серая Тень завыл днем. Печальный и тоскливый звук раздался со стороны, в которой находилась наша нора. И в ту же минуту прозвучал истошный крик Мяу. Я никогда не слышал раньше, чтобы она так кричала. Длинный многоступенчатый визг, внезапно обрывающийся фырканием и рычанием.

Забыв про все, мы с Мау сорвались с места и помчались к норе. Охота не была дальней. Мы были практически рядом и успели вовремя. Серая Тень кружила около норы, шумно сопя и подвывая. Он рыл передними лапами снег у входа, из которого то и дело высовывалась мордочка Мяу, плюющаяся, фыркающая и орущая диким голосом. Она била лапой, пытаясь зацепить нос или глаз Серой Тени. Уши ее были плотно прижаты и весь ее вид был грозен. Она не собиралась сдаваться. Серая Тень играл с ней. Он понимал, что добыча никуда не денется, что она не причинит ему особого вреда. Вовремя убирая свою длинную морду из-под стремительных когтистых ударов Мяу, Серая Тень благодушно фыркал и продолжал рыть, игра была приятной и безопасной. Серая Тень не спешил.

Мы с братом неслись молча, как две стрелы. Мы летели на смерть. Мы не думали, что умрем, в такие моменты нельзя думать о смерти. Мы думали только о том, как спасти сестру. Хорошо, что мы часто отрабатывали приемы открытого боя, играя между собой. Все у нас было отточено до автоматизма. Наши тела знали, что делать до того, как включался мозг.

Я врезался в морду зверя сбоку со всего маху. Вцепился передними лапами в его чувствительный нос, упал на спину и быстро стал сучить задними мощными лапами, выпустив когти на всю их длину. Мои передние когти проткнули нежный нюх Серой Тени. Он не ожидал нападения, расслабился в игре и пропустил мой бросок. Я повис на его носу, непрерывно молотя по нему задними ногами, раздирая его ноздри и нежную верхнюю губу в кровь. Зверь завизжал от боли и попытался мотануть головой, одновременно передними лапами пытаясь стряхнуть меня. Я