Особенности национального сыска - Михаил Серегин

– Я тебя, сопливое уродище, наизнанку выверну и жопу тобой подотру! – грозно заявил Дынин. – Ты у меня в отделе неделю будешь висеть на своем члене, который я к люстре привяжу!

В подтверждение своих угроз Дынин слегка надвинулся на тщедушного электрика. Психологическая обработка дала свои плоды. Костя заговорил четко и ясно, как научный сотрудник на симпозиуме.

– Я не виноват. Я ни при чем, – начал он с общих замечаний. – Это все Марк с Андреем. Я только похулиганил. Я только сигналил азбукой Морзе, так как сам в свое время служил на флоте. Просто нас всех достал Арнольдович, который все время стучит Санчо на всех, кто часто ходит в бар. Я решил таким образом его проучить. Больше ничего дурного я не делал.

– Чья идея крутить видеофильмы? – спросил я.

– Это Марк с Андреем. Я здесь ни при чем, – повторился Костя.

– Зачем рекламируется бальзам «Старославянский»?

– Не знаю. По-моему, наш программист Валентин вместе с каким-то родственником открыли фирму, производящую всевозможные настойки из трав, в том числе и этот бальзам. Но это лишь мои предположения.

– Ну что, по-моему, достаточно, – вздохнул я. – Где сейчас находятся Уточкин и видеоинженер Андрей?

– Они всегда по вечерам сидят в видеоцентре.

– Дмитрий, надень на этого козла наручники и дуй за оперативниками, – скомандовал я. – Седой, за Челобановым!

Мои подельники бросились исполнять указания. Через десять минут все были в сборе. Костю взяли с собой и вывели в наручниках в коридор. Подойдя к видеоинженерной, я спросил Костю:

– Условный стук есть?

Электрик опасливо посмотрел на Дынина и ответил:

– Да. Три раза, потом еще два.

Дынин осторожно постучал точно так, как сказал Костя. Поскольку в двери был «глазок», электрика поставили прямо перед дверью. Сами же мы рассредоточились вдоль стены. Через некоторое время замок в двери щелкнул. В эту же самую секунду два оперативника, два дюжих парня, одновременно ударили по двери ногами. Изнутри послышался сдавленный вопль. Милиционеры первыми заскочили в видеоинженерную. Мы с Седым и Челобановым последовали за ними.

Напротив двери, у окна, держась за разбитое лицо, валялся Уточкин. Оперативники же схватили сидящего на крутящемся кресле видеоинженера Андрея. Он не сопротивлялся, а лишь осторожно осматривал вошедших.

– Позовите свидетелей! – сказал Дынин, обращаясь к Челобанову.

Через пять минут в номере уже были моряк Алексей Платонович, кто-то из администрации турагентства «Бугор», случайно задержавшийся на работе, и еще двое постояльцев. Дынин помпезно заявил:

– Господа! Вы находитесь при проведении следственного эксперимента. Я при вас достаю из видеомагнитофона кассету с фильмом, который только что показывали по гостиничному кабельному телевидению.

Дынин достал кассету и демонстративно повертел ею перед лицами свидетелей.

– Фильм называется «Горячий Запад», мелодрама, – прочитал Дынин. – А теперь эту же кассету я прокручиваю перед вами в режиме медленного просмотра.

Через некоторое время, когда наблюдатели устали от тоскливого течения видеокадров, на экране возникла надпись: «Бальзам „Старославянский“ – панацея от болезней». Еще через некоторое время появилась новая надпись: «Бальзам „Старославянский“ – эффективное древнерусское лекарство».

Дынин продолжал следственный эксперимент, демонстрируя собравшимся видеокассеты с содержащейся там идеологической начинкой.

Когда следственные действия уже близились к завершению, к нашей компании уже присоединился следователь Петухов, ведущий дело Пяткина.

– Ну что, все вроде ясно, – констатировал он. – Забираем их в отдел и оформляем дело. Молодец, Дынин! Хорошо поработал, – хлопнул он по плечу покрасневшего от удовольствия Дмитрия.

И в этот момент сидевший до сих пор без движения видеоинженер Андрей сорвался с места и устремился к окну. Одним движением он распахнул раму и мгновенно вылетел наружу.

– Куда ты, идиот? – заорал Челобанов. – Там же нет пожарной лестницы!

Мы с Дыниным выглянули в окно и увидели, что Андрей стоит на небольшом карнизе и медленно движется к пожарной лестнице, которая находилась от него метрах в пяти. Андрей мелким шагом подошел к водосточной трубе и собирался ее переступить. В этот момент Дынин заорал:

– Стой! Все равно не уйдешь, там везде наши люди!

То ли крик Дынина так повлиял на видеоинженера, то ли водосточная труба оказалась некрепкой... Нога Андрея соскользнула с парапета, и он попытался восстановить равновесие, с силой ухватился руками за трубу. Это оказалось для него роковым. Не выдержав такой резкой нагрузки, кусок проржавленной водосточной трубы вылетел из своей ячейки, лишив Андрея последней опоры. Все наблюдавшие за этим из окна в одну секунду ахнули. Но сделать было уже ничего нельзя. Андрей полетел вниз. На секунду мне показалось, что я видел его расширившиеся от ужаса глаза. Полет был недолгим, а о его конце возвестил глухой удар о землю.

– Какой ужас! – проговорил Челобанов.

Утро следующего дня выдалось пасмурным. Два часа назад эксперты увезли тело погибшего видеоинженера. Петухов, Дынин, оперативники и мы с Седым сидели в кабинете Челобанова и допрашивали Уточкина. Допрос длился долго. Уточкин проявил редкостное упорство, однако позже под влиянием неопровержимых улик все же разговорился. По сути дела, он признался в том, что организация «Русская колонна», которую он возглавлял, оказалась замешанной во всех странностях, царивших в последнее время в отеле. На вопрос о том, зачем ему все это было нужно, Уточкин поначалу понес патриотический бред. Красной нитью его пространных рассуждений явилось то, что целью организации было усиление роли русского народа в историческом процессе.

– Да хватит! Сколько можно! – перебил я его. – Давайте лучше поговорим о тех средствах, которыми вы хотели этого достичь.

– Мы считали и считаем, что необходимо отработать технологию и методы управления массами, – продолжил Уточкин. – Мы считаем, что необходимо регулировать сознание русского человека посредством создания определенных условий, побуждающих его к действиям в том или ином направлении...

– Как это? – удивился Дынин.

Уточкин поправил очки и надменно произнес:

– Объясняю для тупых. Если я хочу, чтобы вы разделись, одним из условий является то, что необходимо повысить в помещении температуру. Это на самом примитивном уровне... Но есть и гораздо более сложные схемы. Наиболее эффективным орудием управления массами являются электронные средства массовой информации, особенно телевидение. Именно этим мы и пытались заниматься.

– Может быть, я что-то не понимаю, – заметил Седой. – Но какое отношение к этому всему имеет глобальный понос, охвативший гостиницу? Вы что, собирались повысить интеллектуальный уровень русского народа, заставив его медитировать на унитазе?

– Ваши шутки неуместны, – ответил Уточкин. – Лично я был против этого. Это вообще была шутка. К сожалению, некоторые восприняли ее в буквальном смысле, и Андрей намекнул об этом сантехнику. Мы знали, что он обижен на директора, да и вообще на весь свет. Этому человеку было достаточно просто подкинуть идею, как он тут же принялся ее исполнять. Скорее это был эксперимент над самим Пяткиным, а не над отелем. Однако Пяткин разгулялся. Мы пытались его остановить, но он нас не слушал. В конце концов его просто раскрыли.

– И тогда вы решили убрать его? – спросил я. – Допрос членов вашей организации Константина Бобкова и Валентина Перфильева показал, что так называемое самоубийство сантехника Пяткина было спланировано вами и видеоинженером Андреем Агафоновым.

– Это ложь! – вскричал Уточкин. – Наглая ложь! Я здесь совершенно ни при чем.

– Однако таковы показания ваших коллег.

– А я вам заявляю, что они нагло лгут! – в голосе Уточкина появились визгливые нотки. – У меня есть доказательство, что это не так.

– Какое доказательство?

– Видеозапись.

– Какая видеозапись? Того, как вешался Пяткин?

– Да, того, как это происходило. – Уточкин устало сел на стул. – Это все идея Андрея. Он испугался, что неуравновешенный Пяткин раскроет нас. И даже не столько этого. Он захотел на Пяткине проверить действенность одной из методик.

– Как довести человека до самоубийства? – спросил Седой.

Уточкин молчал. Потом тихо заговорил:

– Андрей был крайне возбужден и даже как-то обрадован, что это удалось. Перед этим я долго отговаривал его, но он ничего не хотел слушать. Он был настолько одержим и уверен в себе, что даже записал эту сцену видеокамерой. У него вообще была мания все тайно снимать на пленку.

Когда я увидел все это, было уже поздно. И тогда я впервые серьезно испугался, что за все, что мы декларировали и делали, придется отвечать. Тогда я тайно снял копию с этой видеокассеты, чтобы снять с себя хотя бы обвинение в убийстве.