Особенности национального сыска - Михаил Серегин

Я чертыхнулся и приготовился к упорному труду, предполагая листать подшивки до поздней ночи, разыскивая нужную мне информацию. Но однако в этот вечер удача улыбалась мне. В первой же стопке, еще не дойдя до середины, я обнаружил искомую статью, которую принялся внимательно изучать. «Черт, как я сразу не догадался, лопух! – в сердцах воскликнул я. – Конечно же, двадцать пятый кадр!»

Я набрал номер Дынина и объяснил ему ситуацию. Дынин, выслушав меня, заявил:

– Все понял. Все будет нормально, мы их сделаем!

После чего со словами «Ух, суки!» бросил трубку.

Я сделал еще несколько звонков и стал собираться. Подошел к телевизору и снял с него видеомагнитофон. Упаковав его в приготовленную сумку, я вышел из квартиры и поехал в отель. В холле было все так же пустынно. Арнольдович уже ушел домой, и на входе сидел охранник в пятнистой форме, читая какой-то очередной дешевый детектив. Меня он знал в лицо и не обратил особого внимания. Пройдя на второй этаж, я с радостью обнаружил, что Челобанов еще не ушел домой. Я постучал в дверь его кабинета.

– Открыто! – раздался оттуда пьяный голос.

Я вошел в кабинет и застал своего бедного заказчика в плачевном состоянии. Челобанов сидел в кресле у заветного столика, держа в руках бутылку мартини, как скипетр. Увидев меня, Челобанов сделал слабую попытку запулить в меня бутылкой, но, похоже, силы оставили его, и он просто облился мартини, выронив бутылку на пол. Я подошел к нему, поднял бутылку с пола и снова поставил ее на стол.

– Сергей Антонович, мне крайне необходимо с вами поговорить, – категорично заявил я. – Информация столь важна, что не терпит отлагательств. Поэтому вам срочно нужно привести себе в порядок.

– А я с педрилами не разговариваю! – по-женски обиженно произнес Челобанов.

– Вот-вот, и по этому поводу у меня есть что вам сообщить, – ответил ему я.

Наши пререкания продолжались еще минут пятнадцать-двадцать, но все же моя цель была достигнута. Еще через тридцать минут, умытый холодной водой и отпоенный минералкой, Санчо сидел у меня в номере.

– Вы видите?! – вскричал я и включил на видеомагнитофоне стоп-кадр. – Вы видите это?!

Еще находившийся под хмельком Челобанов трезвел на глазах.

– Боже, что это?

– Это так называемый двадцать пятый кадр. При обычном просмотре человеческий глаз не схватывает его. Но однако мозг человека считывает эту информацию и помнит ее. В Америке в семьдесят первом году был произведен опыт. По одному из крупнейших телеканалов двадцать пятым кадром был дан текст: «Ешьте жареную кукурузу!» На следующий день кукурузный бум охватил все Соединенные Штаты. Эффект был настолько поразителен, что подобное было запрещено даже законодательно. И к этому опыту потом уже не возвращались.

Челобанов еще раз всмотрелся в экран и прочитал вслух:

– Секс – дорога жизни. Секс – это универсальное лекарство.

– Обратите внимание, – сказал я. – Здесь всего семь слов. По рассказам психологов, цифра семь является для человеческого мозга своеобразным кодовым ключом. Одномоментно мозг не может запомнить больше семи предметов. Кроме того, каждое седьмое слово запоминается лучше, чем остальные.

– Боже, что же здесь у меня происходит?! – Челобанов был психологически разбит. – То есть вы хотите сказать, что люди, посмотрев этот фильм, начнут...

– Я хочу сказать, что у людей, посмотревших этот фильм, в мозгу откладываются эти фразы и впоследствии воспринимаются как идущие из глубины подсознания, как руководство к действию, как интуитивное решение. А когда аналогичные мысли не дают покоя вашему предполагаемому партнеру, ответной реакции долго ждать не приходится.

– Что же еще внушали эти мерзавцы?

– Я думаю, не так много. Дело в том, что смонтировать подобный видеофильм – достаточно серьезное дело. Думаю, такого оборудования, как здесь, для этого недостаточно. Полагаю, что они занимались этим где-то еще. Отсюда такой небогатый выбор фильмов, которые они показывали. То есть так называемых идеологических видеокассет у них не так много.

– Какой ужас! – Челобанов обхватил голову руками и закачался, сидя на диване, из стороны в сторону.

Потом он неожиданно вскочил и задергался:

– Надо немедленно идти туда и прекратить это безобразие! Мы сейчас же идем туда!

– Мы никуда сейчас не пойдем, – твердо сказал я. – Мы вдвоем ничего не сможем доказать. Здесь нужна четкая и спланированная операция.

Мой жесткий тон охладил пыл Челобанова, и он снова плюхнулся на диван, снова обхватил голову руками.

– Вы не расстраивайтесь, Сергей Антонович, завтра, как говорит мой друг Дынин, мы их возьмем. Я уже сделал все необходимые звонки. Сегодня же необходимо продумать план действий на завтра.

Я выключил телевизор, разлил имевшуюся у меня водку по стаканам, и мы принялись обсуждать план завтрашних мероприятий. И уже поздно вечером, выходя из моего номера, Челобанов развернулся и спросил:

– Скажите, а ваше желание... хм... ну, в общем...

– Да, конечно, – ответил я, – мой странный сексуальный демарш в отношении вас также навеян просмотром очередного фильма.

Челобанов двумя руками прижал мою руку к своей груди и сказал:

– Как я рад, что не ошибся в вас! Вы понимаете, – вдруг залепетал он, – еще в ранней молодости у меня был сексуальный опыт подобного рода, но это была ошибка! Мне на секунду показалось, что вы каким-то образом пронюхали об этом и злобно издеваетесь надо мной... Но я очень рад, что это не так.

Я аккуратно высвободил свою руку из объятий Челобанова и произнес:

– Сергей Антонович, все будет нормально. Идите домой, отдыхайте, завтра у нас важный день.

– Да, – сказал Челобанов и понуро вышел из моего номера.

ГЛАВА 11

На следующее утро в гостиницу въехали несколько новых постояльцев. Я едва успел помыться и побриться, сходить в бар за джином с тоником и бутербродами, как в мой номер постучали. Постояльцы были блатные, и номера им распределялись по личному указанию директора. После этого люди заходили ко мне для получения соответ-ствующих распоряжений. Последним ко мне в номер зашел без стука совершенно седой мужчина лет тридцати восьми – сорока и хриплым голосом проговорил:

– Ну, блин, ты даешь... Гостиничный врач в отеле «Астралия» – это что-то новое. Ты здесь по какой специальности – диетолог, хирург или, может быть, проктолог? Наверняка у директора геморрой, и он завел себе блатного врача.

– Нашему директору скоро понадобится психиатр, – прервал его я.

Я поднялся и радостно пожал руку своему старому знакомому, который участвовал во всех моих детективных похождениях, журналисту Леониду Борисову, за которым, учитывая цвет его волос, закрепилась кличка Седой.

– Ну, давай, потомок доктора Ватсона, рассказывай о своих злоключениях и говори, что я должен делать, – сказал он, вынимая из пакета бутылку своего любимого темного пива.

Я вкратце рассказал Седому о новом деле и о том, к каким выводам пришел, расследуя его. Борисов сидел, попивал пиво и с деланым безразличием выслушивал меня, как вдруг громко заржал.

В этот момент я рассказывал о своих приключениях с мадам Рыкунковой. Седой, покатавшись на диване, спросил:

– А дать ей поджопник тебя тоже эти братки надоумили?

– Нет, это была моя личная творческая инициатива, – несколько смутившись, ответил я. – Они же просто внушили мне, и отчасти Дынину, который тоже смотрел вместе со мной фильм, что она плохая женщина.

– Насколько я понял, – Борисов поставил пустую бутылку на стол, – эти ребята спровоцировали твой запой и на этом фоне пытались информационно «обколоть» тебя всевозможными идеями, воплощая которые, ты неминуемо попал бы в нелепое положение. Они что, пытались вытурить тебя из отеля?

– Однозначно да, – сказал я. – Они почувствовали во мне какую-то угрозу, особенно после того, как я раскрыл сантехника и выследил Лаврухина.

– И все же мне непонятна смерть сантехника. Ты все же настаиваешь на версии, что его убили?

– Думаю, что да.

– Каким же образом?

– Честно говоря, сам не знаю. Однако предполагаю, что это была одна из штучек того же порядка.

– То есть путем психологического воздействия его заставили покончить с собой?

– Возможно, – ответил я. – Хотя они могли пойти и на чистый криминал.

– Почему же они не грохнули тебя?

Борисов любил задавать вопросы, от которых я внутренне холодел.

– Думаю, потому, что две смерти подряд вызвали бы серьезные подозрения органов. К тому же они считают меня закоренелым алкоголиком.

– Разве это не так? – с мерзкой улыбкой спросил Седой.

– В любом случае, – осуждающе посмотрел я на этого нахала, – они ошиблись. В пьяном виде я гораздо опаснее для них, так как соображаю лучше, чем в трезвом. Так оно и случилось.

– Все может быть, – протянул Седой. – Операция назначена сегодня на ночь?