Французские каникулы - Даниэла Стил

Продиктовав Роберту свой парижский телефон, Паскаль сказала, что решила отправиться в Сен-Тропе на пару дней раньше остальных, чтобы проветрить дом и убедиться, что все в порядке. По словам риелтора, в последние два года им никто не пользовался, и Паскаль подозревала, что потребуется серьезная уборка перед тем, как все соберутся.

— Зато к вашему приезду все будет готово, — объявила она. Джон и Моррисоны планировали быть в Сен-Тропе первого августа, и Роберт пообещал, что они с Амандой прилетят третьего или четвертого.

— Позвони мне, если тебе понадобится помощь, — сказал он на прощание и повесил трубку как раз в тот момент, когда Паскаль почти решилась спросить его, кто же этот таинственный «товарищ», когда он приедет и на сколько дней.

Несколько минут Паскаль раздумывала, не перезвонить ли ему, чтобы задать все эти вопросы, но потом вспомнила, что Роберт звонил ей в перерыве судебного заседания и что сейчас он скорее всего вернулся в зал. На всякий случай она все же набрала номер его сотового телефона, но, как она и предполагала, он оказался выключен, и Паскаль решила позвонить Диане.

Диана взяла трубку на втором звонке. Когда Паскаль выложила ей новости, Диана сказала — она очень рада, что Роберт, решился, однако голос ее звучал совсем не весело и как-то рассеянно, словно она думала о чем-то постороннем. Она явно была чем-то удручена, и Паскаль, решившись наконец, спросила, что произошло.

Прежде чем ответить, Диана сделала едва заметную паузу, потом сказала:

— Н-нет, все в порядке. Честное слово, в порядке! Расскажи-ка лучше: что это за «товарищ», которого Роберт собирается пригласить в Сен-Тропе?

Я и сама толком не знаю — Робби так ничего мне и не сказал, — ответила Паскаль. — А спросить его прямо я не осмелилась. Может, это кто-то из его коллег — судья, адвокат или прокурор. Почему-то мне кажется, что речь идет о мужчине, хотя…

— Надеюсь, он не имел в виду эту смазливую актрисочку, — с беспокойством проговорила Диана, однако она, как и Паскаль, считала, что это маловероятно. Роберт и Гвен были едва знакомы, и он вряд ли мог пригласить ее во Францию. Это было бы по меньшей мере неприлично — ведь со дня смерти Энн не прошло еще и полгода!

— Я рада, что дочь поедет с ним, — задумчиво сказала Диана. — Это поможет ему быстрее освоиться.

Для Роберта это действительно было лучше, но не для остальных. Аманда любила отца и была славной девушкой, но в подростковом возрасте у нее произошел серьезный конфликт с матерью, повлиявший и на ее отношение к друзьям Энн. Да и разница в возрасте была слишком велика, чтобы Аманда чувствовала себя легко и свободно с Моррисонами и Донелли.

— На самом деле Менди ему не особенно нужна, ведь у него есть мы! — заметила Паскаль. — Она, конечно, его дочь, но с ней не так-то легко поладить. Я помню — Энн нередко на нее жаловалась.

Ничего, как-нибудь переживем, — вздохнула Диана. — В конце концов, Аманда стала старше и, я надеюсь, терпимее. Кроме того, она ведь приедет всего на неделю, может быть, даже меньше. Мне кажется, ради Роберта мы могли бы потерпеть. По-моему, это даже к лучшему, что Аманда согласилась поехать с ним!

— Я тоже рада, — ответила Паскаль, не скрывая своего удовлетворения. Им всем понадобилось много времени и усилий, чтобы добиться своего и заставить Роберта к ним присоединиться. И вот теперь до долгожданного отдыха в Сен-Тропе осталось всего несколько недель!

— Позвони мне, как только увидишь дом! — попросила Диана, и Паскаль пообещала, что позвонит, если не забудет. За ней водился такой грешок — забывать разные мелкие просьбы, исполнять которые у ней не было времени или особого желания. Впрочем, происходило это не от недостатка внимания к друзьям и знакомым, а по легкости характера. Мало было в целом свете вещей, которые Паскаль принимала бы всерьез. — Я уверена — это совершенно шикарная вилла, не хуже, чем у Ротшильда! — сказала Диана, и Паскаль счастливо рассмеялась.

Сам французский президент любит отдыхать на Ривьере, — с горечью сказала она. Ее все еще беспокоило настроение подруги, и она от души надеялась, что проблемы Дианы — каковы бы они ни были — никак не связаны со здоровьем. Ведь Энн тоже как-то вдруг сдала в последние дни перед смертью, с тревогой подумала Паскаль. Что, если и Диана… Но она поспешила отогнать от себя эту мысль. Нет, не может быть, решила Паскаль. Скорее всего это какие-то мелкие неприятности. В последнее время Диана много работала, пытаясь добыть средства для финансирования новой программы исследования злокачественных опухолей. Дело продвигалось туго, и она часто жаловалась друзьям на многочисленные бюрократические рогатки и барьеры, которые ей приходится преодолевать, но Паскаль была уверена, что рано или поздно Диана своего добьется. И настроение ее тогда изменится. — Если дом будет не таким, как на фотографиях, Джон меня задушит, как Отелло Дездемону, — вполне серьезно добавила она. — Он все еще оплакивает те денежки, которые нам пришлось выложить за дом!

— Арендная плата действительно не маленькая, но, по-моему, дело того стоит, — сказала Диана. — Что касается Джона, то… мне кажется, он просто самоутверждается таким экстравагантным способом.

В самом деле, Моррисоны и Роберт заплатили свою долю без малейших сожалений. И только Джон продолжал ворчать, утверждая, что за эти деньги, мол, можно было скупить все особняки на Французской Ривьере и еще осталось бы на перелет туда и обратно.

На следующий день после разговора с Дианой Паскаль улетела в Париж. Она была очень рада повидаться с родными и старыми друзьями, побывать в любимых ресторанах и кафе и сходить в Лувр. Она посетила все новые выставки и обежала все известные ей антикварные лавочки на левом берегу. Несколько раз ходила она и в театр, но больше всего ей нравилось проводить вечера с матерью, бабушкой и теткой в теплой, семейной атмосфере своего старого дома в центре Парижа. Возвращение в родные места помогало Паскаль зарядиться энергией на целый год, и не было ничего удивительного, что каждый раз она так ждала лета. Она к тому же очень любила мать, которая в последнее время часто болела и с нетерпением ждала каждой встречи с дочерью.

Впрочем, в этот раз Паскаль застала свою матушку в добром здравии. Не чувствуя изматывающей ломоты в ногах и пояснице, мадам Жардин была полна энергии и большую часть времени пребывала в приподнятом настроении, что, впрочем, не мешало ей ворчать и жаловаться на Джона. Он, по ее мнению, был слишком стар, толст, невысок ростом, зарабатывал мало денег, одевался как типичный американец и не желал учить французский язык. Паскаль давно к этому привыкла, и если раньше она защищала мужа (как защищала свою мать, когда Джон прохаживался на ее счет), то теперь она предпочитала просто не слушать ее причитаний. Разумеется, разговаривая с Джоном по телефону, она ни о чем ему не рассказывала, ибо это означало спровоцировать его на оскорбительные выпады.