У кого как... - Жанна Корсунская

Забыть. Сжечь. Испепелить.

Можно взять такси. И поехать домой. Нора, наверное, уже спит. А если нет? Вид у меня наверняка неадекватный. Вот уж точно, с кем поведешься...

Может, махнуть к Светке? Рассказать ей о посылке? Дать почитать?

Вновь открываю свой кабинет. Раздеваюсь. Иду в душ. Горячие струи приятно согревают голову.

Стелю себе на диване. Ставлю будильник на восемь утра.

Очень хорошая идея — показать Светке. Рассказать ей, что Фира была здесь месяц назад, что я помешался на ней, что я погибаю. Светка умная, обязательно что-нибудь придумает. Спасет меня.

Непреодолимое желание заставляет встать, зажечь свет, подойти к столу и снова взять в руки Фирины тексты.

«Гера, ты должен пережить это сам. Тебе будет непросто. Иногда отчаяние может охватить тебя... Но ты справишься. Справишься сам. Сам все поймешь и проживешь. Пожалуйста, не давай никому читать мои письма. Они принадлежат только нам. Нам с тобой. Они только наши. Посторонний взгляд разрушит, уничтожит их...

Ты ведь никогда ни с кем не советовался в отношении женщин, с которыми был. Ты всегда все скрывал и умел сделать так, чтобы и женщины скрывали. Тайны открываются только самими их носителями, когда последние облекают их в живые слова. Не делай этого, Гера. Очень тебя прошу. Никто не знает имен десятков твоих любовниц. Ты никогда не был мужчиной, который хвастается своими подвигами. Даже в тесной мужской компании. Ты наслаждался женщинами и хоронил эти наваждения в себе. Все окружающие могут только догадываться и строить предположения. Но догадки и предложения — это ничто, это всего лишь слова».

Откладываю рукопись. Ложусь. Укрываюсь мягким пледом.

«Завтра утром узнаю, когда есть ближайший рейс в Иерусалим» — это была моя последняя мысль в ту сумбурную ночь.

Утром мысль о Иерусалиме не покидает меня. Привожу в порядок кабинет, себя. Выхожу перекусить в соседнее кафе. Горячий кофе, заваренный так, как я люблю, приятно бодрит. Смотрю на сонную толстую официантку — дочку моего одноклассника, на яркие картины пляжей Коста-Рики на стенах, на белые скатерти в красную клетку и вдруг осознаю, что не смогу поехать ни завтра, ни послезавтра. Мне нужно как минимум две недели. Надо упорядочить дела, назначить ответственных. Две недели, если буду работать, как вол, и не читать по ночам Фирины послания.

Не читать... Я не могу их не читать. Я уже сейчас сгораю от желания снова открыть ее послание и забросить подальше свои дела.

Нет. Нужно взять себя в руки и что-то решить. Твердо решить. Разработать план. Прежде всего узнать о рейсе на Иерусалим. То есть на Тель-Авив.

— Из Москвы есть рейсы каждый день. До Москвы — три раза в неделю, — сообщает мне голос справочной аэропорта.

Как все просто! Завтра рейс в Москву, послезавтра — в Тель-Авив. Сорок восемь часов — и я смогу обнять Фиру. Живую. Настоящую. Мою любимую невероятную фантазерку.

Раскуриваю трубку. Составляю план. Если напрячься, можно управиться с делами за десять дней. Расписываю по датам. Снова звоню в аэропорт. На этот раз у меня есть точная дата рейса в Тель-Авив.

— На какой срок? — неожиданно сбивает меня с толку все тот же нежный голос.

— Какая разница?

— Как это? — недоумевает девушка. — Виза у вас на какой срок?

— Я еще не заказал.

— — Советую сначала оформить визу, а потом билеты. Еще нужна медицинская страховка.

— Спасибо.

Кладу трубку. Обескуражено смотрю в окно. Серый день уже вполне оформился, чтобы сообщить людям: солнца сегодня не будет.

На какой срок я еду в Иерусалим? За несколько дней чтения послания я абсолютно привык, что Израиль — это мое, мне и в голову не пришло, что это чужое государство, а для того, чтобы попасть в него, нужна виза. Фира, невероятная, сумасшедшая, непредсказуемая, на какой срок я еду к тебе в Иерусалим? Это наверняка должно быть где-то написано!

Снова достаю тексты из картонной коробки. Боюсь увлечься, выйти из рабочего состояния.

Кто-то стучит в дверь кабинета.

— Войдите. — Прячу коробку.

Свежая, сияющая Леночка появляется на пороге, но мне кажется, что со вчерашнего вечера, когда мы с ней расстались, прошла целая вечность.

— Доброе утро, Георгий Михайлович. — Привет!

Встаю ей навстречу. Беру за плечи. Смотрит на меня подозрительно, пристально.

— У вас нездоровый блеск в глазах.

— Откуда ты знаешь?! Здоровый — нездоровый? — она слишком близка к правде.

Неожиданный ход, которым я не пользовался никогда в жизни, приходит мне голову. Вот кто подскажет, насколько дней я еду в Иерусалим.

— Назови быстро любое число.

— Четное или нечетное?

— Неважно. Любое число.

— Тысяча девятьсот восемьдесят один!

— Обалдела! Что за огромная цифра?

— Это год моего рождения.

— Понятно. Спасибо. А полная дата?

— Двадцать второе февраля тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

— Сегодня, что ли?

— Угу...

— Поздравляю! То-то ты сверкаешь с утра. Нет. Не поздравляю. Поздравления будут позже. Хорошо, что сказала. Могла бы вчера сообщить.

— Вчера вы не спрашивали число.

— Да... не спрашивал. Через десять дней я уезжаю в командировку.

— В Иерусалим?

— У тебя день рождения, но это не дает тебе права задавать провокационные вопросы.

— Извини, Гера.

— Извиняю. Вот, я план тут набросал. Составь сетку встреч и все, что нужно. Отпечатай, к обеду покажешь, точнее, скажешь, реально ли уложиться в десять дней.

— Хорошо.

Тысяча девятьсот восемьдесят один — эта цифра прочно входит в сознание.

Чего? Месяцев? Дней?

Тысяча девятьсот восемьдесят один месяц — это около ста шестидесяти пяти лет. Нереально. Тысяча девятьсот восемьдесят один день — пять с половиной лет.

Опять достаю послание из коробки, закрываю глаза. Открываю страницу наугад. Читаю.

«Пур на иврите — жребий. Раз в год в День Искупления в еврейском Храме собирался весь народ. Главны коэн — первосвященник — бросал жребий, чтобы выбрать, какой из двух козлов, приготовленных в жертву, станет козлом отпущения грехов еврейского народа. Козла отпущения отводили в пустыню и сбрасывали с горы.

Пур бросали трижды. Каждая буква в ивритском алфавите имеет строгое числовое значение. Каждое слово имеет кроме смыслового веса свой математический вес. Точное число, которое получается при сложении числового значения букв, составляющих слово. Числа не менее важны, чем буквы».

Заказываю для Леночки букет роз. Она сообщает мне о прибытии партии комплектующих для гинекологических зеркал.

Звонит дочь. Просит две тысячи долларов на поездку в Индию. Медовый месяц! Та-ак! Забыл о свадьбе дочери! Оригинально.

Свадьба через три недели. Вот когда я могу отправиться в Иерусалим! После свадьбы Риты. Что ж, на свадьбе следует быть обязательно. Хоть и жених сомнительный. Сейчас не до жениха...