Годы в седле - Иван Куц

Пыль и духота все же угомонили и песенников. На полевой дороге отряд перестроился по три, и колонна стала еще длиннее.

В голове ее, чуть позади меня, ехали Танкушич и политрук его эскадрона Андрюшин. Это были добрые друзья. Они все время оживленно беседовали.

Перед закатом солнца впереди показался кишлак Пейшамбе. На дорогу ложились длинные тени тополей. Жара опадала. Но пыль, поднятая копытами коней,  по-прежнему висела в воздухе. Густой туманной завесой она скрыла от нас красоты Зеравшанской долины.

Головной эскадрон убавил шаг. Колонна неторопливо влилась в кишлачную улицу, вдоль которой тек широкий арык.

Была пятница — у мусульман праздник. Через раскрытые настежь ворота во многих дворах виднелись принарядившиеся мужчины.

Женщины хлопотали у очагов. Иные, прикрыв лицо полою халата или краем платка, выходили с кувшинами к арыку. Как всегда, сбегались поглазеть на красноармейцев черномазые ребятишки. Бойко торговали на базарной улице шумные чайханы. Даже в этих своеобразных клубах ничего, видно, не знали о предстоящих событиях.

— Аксакал Джурабек, салям! — приветствовал председателя волостного исполкома Танкушич.

Степенный старик вежливо поклонился. Он хорошо знал Танкушича. Когда тот служил на заставе, Джурабек часто сам привозил туда продовольствие и фураж.

— Товарищ Гудков! — подозвал Танкушич одного из младших командиров, который хорошо знал местное наречие. — Скажи аксакалу, пусть завтра утром зайдет в штаб. Надо договориться о фуражировке.

Я понял Танкушича и шепнул Сабо:

— Хитер молодой комэск. До ночи все ближайшие кишлаки будут знать об этом распоряжении. Раз нужен фураж, значит, отряд задержится не меньше чем на сутки.

— То хорошо. Маскировка. Кишлак пограничный, наверняка шпионы есть.

— Чего-чего, а этого добра тут хватает, — согласился я с комиссаром.

4

После короткого привала, как только стемнело и жизнь в кишлаке замерла, отряд выступил из Пейшамбе. Путь наш лежал в Хатырчи. Одновременно  с нами, но левее двигался на Мир-Базар отряд П. И. Сокольскогр.

К рассвету подошли к Хатырчинским болотам. Из низины потянуло гнилой сыростью. Доставать притороченные к седлам шинели никому не хотелось, и люди, чтобы согреться, часто спешивались. Но даже быстрый шаг не всегда помогал.

— Ну и край, провались он в тартарары, — зябко потирая руки, ворчал Пархоменко. — Днем как в пекле, а ночью зуб на зуб не попадает.

— Вот и славно, спать в седле не будешь, — подковырнул Федоров. — Что до меня, братцы, то я люблю разнообразие в климате.

— Тоже мне... Вот дорвусь до бухарцев — ох и погреюсь!

— Ты что же всех их в одну кучу валишь! — прервал взводного его помощник Дедец. — Политрук что говорил на собрании ячейки? С мирным населением да и с пленными сарбазами нужно обращаться хорошо.

— Это я и без тебя знаю.

— Да не серчай ты, — примирительно гудел Дедец. — Не беда, коль в разговоре ошибся. Худо, если во время боя...

Голова колонны остановилась. Из темноты вынырнул всадник, спросил:

— Где командир отряда?

Я отозвался.

— Проводников нашли, товарищ командир. Кравченко собрал их на окраине кишлака Каракуль.

Это была приятная весть. Нелегко среди ночи подыскать надежных людей, которые могли бы провести отряд через болота и тугаи.

Приказав сделать малый привал, я с командирами эскадронов поспешил в Каракуль.

Знающих местность было пятеро. Среди них выделялись длиннобородый старик и высоченный парень. Как доложил Кравченко, это были отец и сын, они не раз помогали пограничникам ловить контрабандистов. По их рекомендации Кравченко взял и трех других проводников.

Старик немного знал русский. Поняв, что речь идет о нем, вмешался в разговор:  

— Я с младший сын, старухом и внучка живем тут. Два старший сын — на бухарский земля. Чека приехал, моя ругал: «Твоя два сына бухарский человек, наша враг». Там бек сыновья комча бил, кричал: «Ваша отец вор, большевик». Что будем делать? Куда надо ходить?

Признаться, я не понял, на что, собственно, сетует старик. Кравченко пояснил, что раньше здесь никакой границы не знали. Пастухи пасли байские стада и на бухарской, и на теперешней нашей стороне. Когда же границу закрыли, часть семьи нашего проводника осталась на эмирской земле.

— Что же, и теперь тебя обижают? — спросил я старика.

— Командир Крапчинка сказал Чека: моя хороший человек. Он рибком сказал: моя помогай надо. Рибком мине земля, кибитка, бык давал.

— Вот видишь, какая Советская власть. Ревком тебе помогает. А скоро еще лучше будет, всю семью соберешь вместе. Мы идем на эмира. Разобьем его, и будет на бухарской земле народная власть. Границы снова не станет. Хочешь, живи здесь, хочешь, переселяйся к сыновьям.

Старик внимательно слушал, согласно покачивая головой. Но когда до него наконец дошел смысл сказанного, начал испуганно причитать:

— Ой, война!.. Бек моя сыновья убьет!..

Когда он немного успокоился, я сказал, что судьба сыновей сейчас зависит от самого отца. Бек еще ничего не знает. И если старик выведет наш отряд по тайным тропам к его крепости, то бек и удрать не успеет.

Проводники одобрительно закивали и сразу же стали собираться в дорогу.

Свернув на боковую тропу, мы попали в густые заросли тугая. Под ногами коней захлюпала болотная жижа. Колючие ветки цеплялись за одежду, больно царапали лицо и руки. Бойцы молча сносили все. Наконец кусты стали ниже и реже. Зато ноги коней вязли все глубже. Мы преодолевали наиболее опасную часть Хатырчинских болот.

Но вот наконец выбрались на твердую почву. Оставив за себя Валлаха, я с боевым разъездом выскочил вперед. Дорогу показывал старик. Сын его должен был провести остальных по нашим следам.

Солнце еще не встало, но обильная утренняя роса уже сверкала в траве, на листве придорожных кустов и деревьев. Напитанная влагой пыль слабо клубилась под копытами. Тропа пролегала по водоразделу рек Ак-Дарьи и Кара-Дарьи. Она вела прямо к Хатырчи.

По ней и двинулись.

5

Хатырчинский бек, как правитель пограничной области, давно получил из Старой Бухары приказ быть готовым к войне с Советами. В середине августа к нему специально приезжал мулла Кутбеддин, духовный наставник и доверенное лицо эмира. Мулла призвал горожан и сарбазов дать отпор «неверным», если они подойдут к крепости.

Бек заблаговременно вывел свои войска из цитадели и расположил в пригороде. Были усилены пограничные заставы. И все же они просмотрели нас.