Опаленная колыбель - Иван Тропов

Тут император от кондиционера танцевать перестал, на пальцах объяснение куда быстрее пошло.

Есть некое могущественное существо. Почти всесильное, но совершенно отмороженное. Вроде садистов-малолеток, которые все ломать обожают. До Конфликта, пока люди на поверхности жили, такие малолетки иногда муравейники ворошили. И это существо точно такое же, только куда более могущественное. И человечество для него — вроде одного огромного муравейника.

Наблюдало это существо за человечеством, наблюдало, и как-то раз не удержалось, решило поворошить нас ради интереса — вот это и была истинная причина Конфликта. А война уже потом была, когда военные разных стран сразу не разобрались, что же произошло…

Существо как могло развлекалось. Интересно ему: как человечество на что будет реагировать? Ну, прямо как экспериментирующий садюга-малолетка возле муравейника. Малолетка бы муравейник палкой потыкала — а существо людям ядерно-термоядерную подстроило. Малолетка бы водичкой плеснул — а существо применение боевых вирусов организовало.

И видит, многовато людей перебило — скоро такими темпами всех переведет. И жалко ему стало такую классную игрушку терять… Люди еще нервничают так забавно, суетятся смешно, норки новые роют — города наши подземные… Больше ничего особенно радикального существо не делало, но от мелких пакостей удержаться не может — уж очень ему интересно, на что еще люди способны?…

Оно лазеры мощные на орбите поместило, чтобы они сжигали все, что за пределы атмосферы выберется — так люди про космос просто забыли. Оно диких роботов насылает — люди ошейники выдумывают, своих же сородичей роботам в жертву приносят и глубже под землю зарываются.

В общем, все наши беды для этого существа — просто забавная игра. А дикие роботы — вроде прутиков, которыми садюги-малолетки муравейники ворошили. Ими существо проверяет человечество на живучесть и выдумку. Конечно, оно может и что-то действительно серьезное против нас применить, чтобы всех людей разом перебить. Малолетка тоже может сходить за ведром кислоты или шашкой динамита для муравейника. Но зачем? Тогда игрушки больше не будет, скучно станет…

К тому император клонит, что развлекать какое-то отмороженное всемогущество — это и есть истинный смысл существования человечества. Тогда весь прогресс и совершенствование способов выживания — просто логичная подготовка к Конфликту и развлечениям этого всемогущего отморозка. А вся история человечества и особенно последняя сотня лет сразу наполняются глубинным смыслом и высоким предназначением, все такое…

— Красивая у вас теория, ваше величество, — Дымок императору говорит вежливо, опять со своей улыбочкой фирменной, тактичной до самого не могу. — Только, простите, очень антропоморфная.

Ох и любит же Дымок всякие словечки! Хорошо, я-то к Дымку почти привык, все-таки тринадцать лет бок о бок. Уже секу помаленьку по его интельской фене.

— Ага, — поддакиваю. — Очень уж ваша теория, император, на миф смахивает, — перевожу Дымка с русского на доступный. — Все такое глобальное, но с очень уж человеческим подходом. Какой-то могущественный отморозок… как-то это все…

— Чрезвычайно могущественный отморозок, — император меня поправляет.

— Вот и я о том же, — говорю. — Какое-то вселенских масштабов чмо у вас получилось, император.

Но он не обижается.

— Чмо? — бровь вскидывает. — Что же, вполне подходящее сокращение… — скалится добродушно. — Впрочем, дело ваше. Не хотите, не верьте. Только уж вы, если найдете лучшее объяснение, сделайте одолжение, мне тоже расскажите! — смеется.

Хоть поначалу Дымок и с усмешкой о теории императора отозвался, но тут задумался. Даже голову на бок склонил от усердия. На левое плечо. Надо понимать, почти поверил, но что-то уточнить хочет, или какой-то подвох ищет. На логику проверяет, в общем…

— А что это за существо? — спрашивает. — Бог? Иная цивилизация?

— Откуда же я знаю? — император скалится весело. — Я всего лишь император, а не мифотворец. Чего не знаю, о том не говорю. Да и какая разница?

— Как же?! Как же какая разница?! — Дымок от возмущения даже ручками всплескивает. — Ведь нужно бороться не со следствиями, а с причиной! Чтобы победить диких роботов, нужно изучить их хозяина, и бороться именно с ним!

Тут уже император перестал скалится.

— Нет, Дмитрий, — чеканит холодно. — Вот это уже заблуждение. Если муравьи начнут кусать малютку с прутиком за руки и за нежный животик, они могут разозлить малыша. Мы в аналогичной ситуации. И если мы случайно разозлим наше вселенских размеров чмо, оно уже будет не просто играть с нами, а мстить! Есть разница, не правда ли?

— Что же вы намерены делать, ваше величество? — Дымок спрашивает.

— А разве нужно что-то делать? — император картинно удивляется. — Нет, — головой качает, — не нужно ничего делать. Пусть лучше чмо давит нас дикими роботами, как малолетка играючи третирует муравьев, некстати высунувшихся из норки. Уж лучше это, чем если оно применит аналог пластинки тола или банки кислоты. Глядишь, скоро мы этому чмо и надоедим.

— Вы очень оптимистичны, ваше величество, — Дымок не соглашается. — Если мы не надоели этому существу за сто лет, то, может быть, этого не случится еще долгие тысячелетия? Не слишком ли вы оптимистичны, ваше величество?…

— Верно, — император опять скалится весело, — я оптимист! И поэтому уверен, что наше теперешнее положение не самое плохое. Все может быть хуже. Гораздо хуже! А пока — терпимо. Про то, что муравьев вне норок давят, мы знаем, и за пределы атмосферы не выбираемся. Останавливать его соломинки, этих так называемых диких роботов, мы научились. И кусать ноги и живот чмо не собираемся! По крайней мере, пока я император, — ухмыляется. — Матка самого крупного муравейника, так сказать.

— А если эта матка помрет от тау-вирусов? — спрашиваю.

— Не умрет, — император говорит уверенно.

— Значит, это неправда, что у вас кончаются симы, выше величество? — Дымок спрашивает.

— Почему же? — император бровь вскидывает. — Правда. Но они будут.

— Откуда? — мы с Дымком в один голос спрашиваем.

Пожимает император плечами, будто это любому дураку должно быть ясно.

— А Конфедерация на что? — говорит. — Эти узкоглазые конфи боятся моей смерти еще больше, чем меня самого. На случай смерти у меня есть такой козырь, что Фейнман вместе с Янгом еще умолять меня будут, чтобы я взял у них симы, — ухмыляется.

Я сначала не понял. Может, у императора от тау-вирусов уже распад нейронов в голове начался? Заносит его куда-то…

А Дымок быстро все просек.

— Козырь — это вы принца имеете в виду? — говорит подозрительно.

— Его, родного, — император ухмыляется. — Наверное, вы с ним уже встретились, раз так быстро догадались?

По нашим лицам и вздохам это хорошо заметно было, наверно. Потому как смотрит император на нас — и гордость из него так и прет.

— Мой клон, — говорит довольно. — Воспитание тоже мое. Так что некуда конфедералам деваться. Прибегут как миленькие, и еще умолять будут, чтобы я воспользовался их симами!

И тут вспоминает что-то. Косится на свой подлокотник, где у него крошечная клавиатура с парой мониторов вделаны.

— Кстати, насчет бега, — говорит прищурившись. — А где ваш отец? Что-то мои люди никак не могут его найти.

— Не знаем, — Дымок глазки тупит. — Мы с Сержем были в кафе. А когда вернулись, нашего отца уже не было. А нас сразу повезли к вам.

— Наверно, по городу гуляет, — говорю.

— По городу? — император мрачно переспрашивает. — Интересно, где это он гуляет, — ухмыляется. — Я не знаю такого места в столице, где бы мои люди его еще не искали. Разве что личные покои золотоворотничковых остались…

Вот оно как…

Сбежать решил наш папашка новообретенный? Как понял, что со взломом императорского архива лопухнулся, так нас бросил — и быстрее свою шкуру спасать?

Хотя чего еще от него ждать было? Он же в свище работал. А там других не держат. Зря братишка о нем хорошо думал… На самом деле этот Олег Львович — совершенно точно такие же отходы жизнедеятельности, как и наш президент Тяпкин, разве что говорит красивее…

Дымок тоже на меня грустно косится — и те же самые мысли на его мордашке просвечивают. Ему еще противнее. Он-то Линскому поверил, вроде…

Вдруг позади императора небо дрожит.

Забавное это зрелище, когда в закатных тучах двери распахиваются, и словно из-за неба дюжина обнаженных красоток выплывает, прямо из последних лучей солнца. Один робот туда тут же развернулся, басит что-то императору.

— Ну что же, — император говорит. — Давайте расставаться. Приближается мой вечерний моцион.

Ну вот, сейчас наша судьба и решится… В камеру или сразу на бойню?

А может, пронесет?… Вдруг император нас просто так отпустит?… Бывают же чудеса?…