Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Когда такое случится, – прорычала она, отшатываясь, – мы с радостью соберемся!

Эдур выхватил саблю: – Зови их в бой, Атрипреда – или я зарублю тебя сейчас же!

Женщина колебалась.

Справа от них один из Эдур вырвался вперед, сойдясь с Белым Вороном.

Завыли мечи – звук, исполненный такой радости, что кровь Хайенар превратилась в лед. Она качала головой, взирая – как и кричавший на нее воин – на Белого Ворона, в вихре отрубленных рук прорубавшего путь сквозь меруде. Одним взмахом он срезал головы с плеч, выпускал кишки; тела падали во все стороны.

– Твои летерийцы! Выводи их. Проклятие!

Она покосилась на вопящего воина. – Где же твой к’риснан? – выкрикнула она. – Куда подевался?

Вентрала прокопал путь в угол комнаты, что казался самым дальним от центра взрыва. Из перехваченной ужасом глотки вырывался поток бессвязного бормотания. Сила пропала. Покинула его – здесь, в треклятой комнате. Нечестно. Он делал все, что ему приказывали. Он отдал плоть и кровь, сердце и мозг костей Ханнану Мосагу.

Было обещание – обещание спасения, великих наград за верность – когда ненавистный младший сын Томада Сенгара будет сброшен с трона. Они должны выследить Фира, предателя, изменника – а когда сеть сомкнется вокруг него, торжествовать будет совсем не Рулад. Нет, Рулад, этот глупец, ничего не ведает обо всем этом. Игра принадлежит Ханнану Мосагу, Королю-Ведуну, у которого трон был украден. Именно Мосаг, получив Фира и раба Удинааса, начнет осуществлять мщение.

Императора нужно отсечь, превратив лица друзей в маски измены. Отсечь, да, пока он не окажется в полном одиночестве. Изолированным в собственном безумии.

Только тогда…

Вентрала застыл, свернувшись словно зародыш, когда раздался тихий смешок… внутри комнаты!

– Бедный к’риснан! – произнес голос. – Ты понятия не имеешь, как король ортенов накинется на тебя, победителя с полей брани! Его путь – дорога крови, о жалкий глупец, и… о! глянь! Его терпение, смирение – все пропало!

Дух припал к нему, бормоча безумное. – Изыди! – зашипел ведун, – или разделишь мою участь! Я не призывал тебя…

– Нет, не призывал. Эдурские узы разорваны. Тем, кто стоит снаружи. Да, ты сам понял, что я не твой. Не ваш. Белый Ворон… ха, летерийцы меня удивили! и все же это были мыши, к’риснан… так давно, словно жизнь прошла. В лесу к северу от села Ханнана Мосага. И призрак… да, никто не понял, никто не обратил внимания. Но это не моя вина!

– Прочь…

– Не могу. Или не хочу. Ты слышишь, что там? Снаружи? Все тихо. К сожалению, почти все летерийцы сбежали. Теснятся на ступенях как пьяные козлы. Капитан впереди всех, она же не дура. А твои меруде – ну, они все мертвы. О, слушай! Стук сапог в коридоре – он уже идет!

Ужас покинул Вентралу. Зачем бояться, на что надеяться? Наконец его освободят от тела, ставшего мучительно тесной клеткой. Как будто вспомнив о прежних достоинствах, тело пришло в движение, само собой село, вжавшись спиной в угол. Похоже было, что плоть приобрела собственную волю, оторвавшись от Вентралы – от разума и духа, все еще держащихся за жалкую идентичность. Ханнан Мосаг однажды упомянул, что сила Падшего питается всем, что есть дурного и порочного в душе, и это отражается на плоти и костях. Все, что нужно – уметь восторгаться этой силой, каким бы хлипким и искореженным не стал сосуд души.

С ясностью, приходящей на пороге неминуемой смерти, Вентрала понял, что все это ложь. Боль недостойна принятия. Хаос – это анафема телу смертного. Он разрушает плоть, потому что он не отсюда. И нет восторга в самоуничтожении.

Его череп заполнил хор голосов. Все громче. Мечи…

За дверью что – то зашуршало, створка распахнулась; ортены хлынули внутрь, словно серые буруны на волнах тьмы. Показался Белый Ворон. Стон двух клинков заполнил помещение…

Горящие красные глаза смотрели на Вентралу.

Тисте Анди вложил мечи в ножны, притушив их стонущую музыку. – Расскажи мне о том, кто противостоит мне.

Вентрала моргнул и потряс головой: – Думал, Увечный Бог заинтересован бросить тебе вызов, о Сильхас Руин? Нет, это… давление… оно происходит от Ханнана Мосага и только от него. Видишь ли, теперь я это понял. Вот почему моя сила пропала. Утекла. Увечный Бог не готов противостоять такому, как ты.

Белокожий пришелец долгое время стоял неподвижно. Затем произнес: – Если этот Ханнан Мосаг знает мое имя, он знает также, что я имею причину противостоять ему. Всем Тисте Эдур, унаследовавшими плоды измены Скабандари. Однако он провоцирует меня.

– Возможно, – ответил Вентрала, – Ханнан Мосаг решил, что восторг Скованного перед нашими разногласиями нуждается в обуздании.

Сильхас Руин склонил голову набок. – Как твое имя?

Вентрала сказал.

– Я позволю тебе жить, чтобы ты передал Ханнану Мосагу мои слова. Азат наделял меня видениями, его собственной памятью, так что я стал свидетелем многих событий и в сем мире, и в иных мирах. Скажи Мосагу так: бог, объятый болью, не то же самое, что бог, одержимый злом. Одержимость Короля – Ведуна проистекает от него одного. Увы, мне кажется, что он… заблудился. Поэтому сегодня ночью я буду милосерден. Но лишь сегодня. Так что если он возобновит преследование, познает всю величину моего неудовольствия.

– Я передам твои слова в точности, Сильхас Руин.

– Нужно было выбрать для поклонения бога получше, Вентрала. Истязуемые духи любят компанию, даже духи богов. – Он помедлил. – К тому же, похоже, именно вы придали форму Увечному Богу. Может быть, без сломленных и уродливых поклонников он давно исцелился бы…

Со стороны духа донесся хриплый смех.

Сильхас Руин уже проходил под аркой двери. – Я конфисковал несколько лошадей, – бросил он через плечо.

Дух скользнул следом.

Мятущиеся в бесконечном и, по – видимости, бесцельном движении ортены начали отступать из комнаты.

Вентрала остался один. Спуститься, найти Атрипреду – собрать эскорт для путешествия в Летерас. «Я буду говорить с Ханнаном Мосагом. Расскажу о смертях на перевале. Расскажу о Солтейкене из Тисте Анди, в спине которого зияют две неисцелимые раны от кинжала. Но он… сдерживает себя.

Сильхас Руин знает о Скованном Боге больше, чем любой из нас… кроме, разве что, Рулада. Но он не питает ненависти. Нет, он чувствует жалость.

Жалеет даже меня».

Сначала Серен Педак услышала, как лошади стучат копытами по заросшей тропе. Ночное небо над фортом стало необычно черным, опалесцирующим, как будто его закрыл дым – но света пожаров видно не было. Им слышны были разрывы, звук падения по меньшей мере одной каменной стены. Чашка завизжала, давясь смехом. Ужасающий, гротескный звук. Затем сюда докатились далекие крики… но вскоре вернулась тишина.

Сильхас Руин показался, ведя дюжину коней. Его сопровождало недовольное брюзжание вложенных в ножны мечей.

– И скольких моих сородичей ты убил в этот раз? – буркнул Фир Сенгар.

– Только тех, что были слишком глупы и встали против меня. Нас преследует не твой брат, – добавил он. – Это Король – Ведун. Можно не сомневаться: он ищет то же, что ищем мы. Фир Сенгар, нам ныне пришло время воткнуть ножи в землю. Может быть, желания Мосага совпадают с твоими – но, уверяю тебя, с моими планами их не совместить.

Серен Педак ощутила, как тяжесть угнездилась в животе. Долгое время этого удавалось избегать – они уходили от объяснения, потому что обстоятельства властно требовали иного. Фир Сенгар не выстоит в схватке, это было понятно всем. Хочет ли он заступить дорогу Сильхасу Руину? Стать еще одним зарубленным Эдур? – Нет никакой неотложной необходимости обсуждать это сейчас, – заявила она. – Давайте лучше сядем на лошадей и поскачем.

– Нет, – отозвался Фир, не отводивший глаз от Тисте Анди. – Сейчас. Сильхас Руин, в глубине сердца я верю, что Скабандари был предателем. Ты верил ему и вследствие этого претерпел невообразимые муки. Но чем мы можем искупить произошедшее? Мы не Солтейкены. Мы не Властители. Мы простые Тисте Эдур, мы падаем под твоим мечом словно молодые деревца. Скажи, как успокоить твою жажду мщения?

– Ты не сумеешь Не поможет моей нужде и истребление всего рода Эдур. Фир Сенгар, ты заговорил об искуплении. Ты хочешь этого?

Эдур заговорил лишь через шесть ударов сердца. – Скабандари привел нас в этот мир.

– Ваш умирал.

– Да.

– Ты можешь не знать, – продолжал Сильхас Руин, – но Скабандари частично ответственен за распад Тени. Но для меня гораздо большее значение имеет предательство, свершенное им до того. Предательство против моего сородича – моего брата Андариста. Его душе выпало такое горе, что он сошел с ума. – Анди медленно склонил голову. – Ты вообразил – я так наивен, что стану искать союза с Кровавым Глазом?