Сокровище Империи - Алексей Корепанов

Пока такси добиралось до этой «Махабхараты», файтеры, не тратя времени даром, продумали предстоящий маршрут и наметили точку финиша. Если за ними продолжали следить, нужно положить конец этой слежке.

– Раз, два, помчались! – скомандовал Арамис, едва такси остановилось у тротуара, и первым выскочил в автоматически открывшуюся дверь. Крис тут же метнулся за ним.

Станцию подземки не заметить было трудно – ее белый куб со светящимся изображением крылатого желтого вагона и витиеватой красной надписью «Махабхарата» возвышался на площади за сквером. Файтеры понеслись по длинной аллее, лавируя в гуще ночной публики. Публика, как и на улицах, бродила, стояла, сидела и даже лежала – в траве под деревьями, на скамейках, под скамейками и просто на плитах аллеи, и казалась вполне довольной собой и окружающим.

«Интересные ребята, – на ходу подумал Крис, едва не споткнувшись о кого-то длинного и бородатого, индифферентно вытянувшегося на спине поперек аллеи. – Небось этой… реинкарнации дожидаются. А если ему, к примеру, на яйца наступить – отреагирует?»

Экспериментировать он не стал. Если кто-то и обращал внимание на двух бегущих мужчин, то ловко это скрывал. Из кустов доносился звон колокольчиков и монотонный стук, и несколько голосов заунывным речитативом поминали чьи-то хари и какие-то рамы – во всяком случае, именно так почудилось Габлеру.

Бег получался не совсем такой, как обычно, будто за две с лишним недели отпуска Габлер успел набрать килограммов семь-восемь лишнего веса. К ногам словно прицепили груз, и Крис не сразу сообразил, в чем дело: просто Единорог был больше и массивней Нова-Марса, Земли, Эдема-V да и многих других планет. А гигантская гора в южном полушарии, вздымающаяся чуть ли не в открытый космос – именно ей планета Единорог, вероятно, и была обязана своим названием, – делала эту спутницу Карны почти уникальным явлением в Роме Юнионе. Почти, потому что марсианский Олимп чуть ли не вдвое превосходил высотой «рог» Единорога. Да, гравитация тут была побольше – Арамис успел ощутить эту дополнительную тяжесть раньше, когда пришлось побегать и потрудиться, чтобы вернуть нэп Габлера.

Аллея наконец кончилась, и файтеры вылетели на площадь перед входом в подземку. Народу тут было не меньше, чем в сквере, а шума этот народ производил гораздо больше. Пока «минервы» пробивались к дверям, они услышали много всякого. Им пытались всучить самые разнообразные рекламные карды, им предлагали прямо сейчас посетить какие-то местные достопримечательности, принять участие в акциях, сделать ставки, ответить на вопросы, определить номер, сыграть в бербекс и большой дар-фарар (если файтеры правильно расслышали неизвестные названия), угадать мелодию, вычислить слабое звено, попытать счастья в лотерее, позолотить ручку, почистить ауру, внести пожертвования на реставрацию грозящего окончательно упасть Пизанского Тадж-Махала и капитальный ремонт какого-то Провала, «чтоб не слишком провалился»…

Сопровождаемые последним криком в спину: «Красно-желтая горячка через пятнадцать минут, спешите зарегистрироваться, только для своих!», они ввалились в двери станции, и людской поток понес их к эскалатору.

– С глузду съехать можно, – пробормотал Арамис, оборачиваясь к Габлеру. – По-моему, у них тут у всех мозги набекрень… – Он поймал гневный взгляд смуглолицего толстяка, топающего следом, и добавил: – А может, так и надо.

– У них! – возмущенно выдохнул толстяк. – Понаехали тут на наши головы, з-замкадыши…

Ни Габлера, ни Арамиса никто еще никогда так не обзывал, и они понятия не имели, что значит это странное слово. Но было ясно, что к похвале оно не имеет никакого отношения.

Толстяк умудрился протолкаться вперед, тесня необъятным пузом посторонившегося Арамиса. Вцепился в поручень пальцами-сосисками и с важным видом поехал вниз.

Крис молча покачал головой. Мир был полон чудес. Хотя что они, файтеры, могли знать об особенностях того или иного города, годами сидя на своих базах на задворках планетных систем?…

Ждать поезда долго не пришлось. «Минервы» втиснулись в переполненный вагон, и Габлер подумал, что рабочий день, возможно, начинается в Кришне почему-то ночью. Может быть, днем тут в это время года слишком жарко? Хотя какое там жарко, когда идет снег…

Первым промежуточным пунктом они наметили станцию «Поле Курукшетра», третью от «Махабхараты». После второй остановки людей в вагоне заметно поубавилось, и файтеры вздохнули свободнее. Впрочем, их как раз устроила бы толпа – в толпе гораздо легче затеряться. И Габлер, и Арамис украдкой обшаривали взглядами лица пассажиров, пытаясь вычислить преследователей (если, конечно, кто-то их действительно преследовал), но никого подозрительного не обнаружили.

Выскочив из вагона на заранее намеченной станции, они взлетели по лестнице и бросились вглубь облицованного розовым камнем тоннеля, который вел к поездам другой линии. Тут было довольно людно, но не шумно. Вдоль стен тянулись прилавки, заполненные вазами с разнообразными цветами. Витрины маленьких шопов ломились от выставленных напоказ товаров. Именно относительная тишина и позволила Габлеру, вновь держащемуся позади Арамиса, услышать за спиной отдаленный топот. Он обернулся на бегу и увидел, что за ними, закладывая виражи среди шагающих в обе стороны людей, спешат двое черноволосых парней с небольшими тускло поблескивающими ганами в руках. Лицо одного от подбородка до глаз закрывала красная повязка, на другом были большие темные очки, по форме очень похожие на те, что лежали в нэпе Габлера.

– Двое сзади! – крикнул он в спину Арамису.

Тот глянул назад и прибавил ходу, чуть не сбив с ног женщину, обернутую переливчатым, стекающим на пол куском материи. Выход из тоннеля был уже близок, оттуда донесся, нарастая, гул тормозящего перед станцией поезда. Габлер тоже ускорился, перейдя, как и Арамис, на бег зигзагами, дабы уменьшить свои шансы быть подстреленным. Оставалось только поражаться дерзости этих молодчиков – как успел заметить Крис, в залах станций, кроме всего прочего, располагались полицейские пункты.

До выхода на перрон оставалось всего чуть-чуть, когда оттуда, справа и слева, выскочили еще двое с ганами. Габлер, не успев рассмотреть их лица, отпрыгнул к двери ближайшего шопа. И тут же, оттолкнувшись от нее, развернулся и присел, выставив руки и собираясь броситься на ближайшего врага. Арамис поступил по-иному – нырнул на пол, на животе выехал на перрон, перекатом ушел в сторону и вскочил на ноги, тоже приготовившись к схватке. А эти двое, вскинув ганы и не обращая внимания на «минерв», бросились в тоннель, навстречу быстро приближающейся первой парочке. Народ в переходе подался в стороны, к стенам, послышалась чья-то громкая ругань.

«Бах! Бах!» – почти слитно прогремели ганы и гулкое эхо понеслось по тоннелю.

На светлой куртке того, что был в очках, возникло посредине груди красное пятно. Второе пятно украсило лоб высокого мужчины, который затормозил позади этой парочки, но отходить к стене не стал. Очкарик резко замедлил ход, понурился и опустил руку с ганом, даже не пытаясь выстрелить в ответ. Напарник же его решил поправить дело и, отскочив за угол шопа, нажал на спуск. Результатом его выстрела оказалось желтое пятно на противоположной стене, и подбежавшие двое успокоили парня двумя красными кляксами в живот. Тот покорно поднял руки. Все, кажется, были живы-здоровы. Попавший под раздачу мужчина платком стирал краску со лба и довольно успешно: она прямо на глазах становилась бесцветной, так что и лоб был уже чист, и платок не запачкался. Впрочем, несмотря на столь удачный итог, мужчина от души сыпал ругательствами.

«Красно-желтая горячка», – вспомнил Крис призывный вопль у дверей станции «Махабхарата».

Плюнул и поспешил к Арамису, тоже сообразившему уже, что опасности для них нет.

Они успели впрыгнуть в вагон, двери тут же закрылись и поезд устремился прочь от платформы в полумрак тоннеля. Все откидные сиденья были заняты разношерстным людом, не желавшим ночью спать, и файтеры прислонились к стенке вагона по обе стороны от дверей. Согласно плану, им предстояло доехать до следующей станции с не менее загадочным, чем предыдущие, названием – «Атхарваведа» – и там вновь совершить как можно более быструю пересадку.

– В каждой норушке свои, блип, игрушки… – отдышавшись, выдал Арамис, не забывая постреливать глазами по сторонам.

– Да, мы тоже в детстве любили побаловаться, – сказал Габлер. – Гоняли по улицам, шопам… И догонялки тоже устраивали, только в надземке… Но тут посерьезнее. «Красно-желтая горячка»… Это тебе не полкило орехов, понимаешь.

– Да уж, – покивал, соглашаясь, Арамис. – И не литр водки.

– Уж лучше бы, нах, водку пили, нах! – вдруг вклинился в их разговор стоящий поблизости щуплый мужичок с несвежим и каким-то серым лицом, непохожим на смуглые физиономии большинства жителей столицы. От него, кстати, крепко несло свежевыпитым спиртным. – Носятся туда-сюда, нах, заикой сделать могут. Мне, нах, как-то в глаз попали. Зато одному вчера так ножку подставили! Рылом в витрину, нах, а продавец добавил по загривку! Достали, нах!