Общественный договор (СИ) - Сухов Лео

- Не ходите, дети, по ночам гулять! – чуть изменил я детское стихотворение. – Особенно в лес не ходите…

Крик повторился, однако теперь стало ясно, что он и на секунду не прерывался. Просто несчастный, кричавший внизу, в какие-то особо пикантные моменты – видимо, предшествовавшие его отправке на перерождение – начинал орать так, что было слышно даже нам. Точнее, начинала… Крик был вовсе не мужской. Хотя кто знает, как бы я орал – если бы меня стали кушать…

Мы постояли ещё минут пять, но криков больше не было. И всё-таки ещё какое-то время я продолжал вглядываться в темноту внизу, но больше там ничего не происходило.

- Всё, концерт окончен… – резюмировал я. – Миха, да?.. Миха, что бы ни происходило ночью там, внизу, ни в коем случае не покидаем посёлок. Так своим сменщикам и передай! И надо у моста ребят предупредить…

- Предупрежу, – согласно кивнул часовой.

- Ну тогда я спать… Чего, Саша, и тебе советую!

- Ага… – растерянно ответил партнёр, но я не стал приводить его в чувство. Качаться надо! И лучше всего это понимание приходит после вот таких ночных происшествий.

А утром меня снова разбудил Саша – да что же ему не спится-то? – но в этот раз вид у него был более жизнерадостный.

- Кажется, у Лосева всё пошло совсем плохо! – поприветствовал он меня.

- Саша, у меня тоже всё идёт плохо. Вторую ночь выспаться не могу! – заметил я.

- На том свете отоспишься, – укоризненно заявил партнёр.

- Конечно, отосплюсь! – согласился я. – Но если в результате моей невнимательности от недосыпа тот свет наступит слишком рано, то так и знай: в этом и ты виноват… Так что там?

- К нам идут гости. Будут по времени к обеду! – сообщил Саша, усмехнувшись. Похоже, мои увещевания он вообще пропустил мимо ушей.

И это правильно! На Руси есть три промысла: тульское литьё, гусьхрустальное дутьё и московское нытьё. А я – москвич, хоть и прожил немало лет в другом городе. Но все родственники по маминой линии родились в Москве, и я родился в Москве – пусть и по чистой случайности. Короче говоря, поныть я умею, и весьма профессионально!

Через минуту я снова оказался вместе с Киром и Никитичем на склоне холма, обращённого к посёлку Лосева. Или к бывшему посёлку Лосева – не знаю уж, как правильно. Почему бывшего? А потому что по пляжу в нашу сторону тянулись группками люди. Некоторые тащили за спиной плетёные корзины, а другие, кажется, унесли с собой даже собственные шалаши. И людей было много! Очень много!.. Сотня-полторы, по моим не очень точным подсчётам. А это, если мне не изменяла память, и было почти всё население посёлка. И ещё я был уверен, что скоро мы узнаем и причину исхода, и причину ночных криков. Переглянувшись с Сашей, я понял, что он думает о том же самом.

Наши переглядывания не остались незамеченными, и вскоре Кир и Никитич – да и другие заинтересованные и просто любопытные лица – узнали про ночное происшествие. Кир воспринял ночную новость философски, а Никитич немножко повозмущался моим приказом не покидать холм. Однако его быстро удалось убедить, что в нашей ситуации есть гораздо более практичные и приятные способы отправиться на перерождение.

А потом закипела работа: завтрак, топоры, верёвки, копья, рубка луковых деревьев… Пользуясь служебным положением, я заказал у Бела, снова взявшегося за расколку камней, какой-нибудь наконечник для копья. Работа работой, но после обеда и приёма беженцев я собирался отправиться на прокачку, чего бы мне это ни стоило… Пусть весь лагерь на меня обижается, но я больше не намерен был тянуть с собственным усилением.

Обижаться, кстати, никто не стал. Объявив о своём решении, я встретился с мрачными взглядами членов совета, но никаких претензий никто не предъявил. Возможно, потому что обитатели местной фауны действительно всех пугали до икоты. А возможно – хотя и маловероятно – окружающие наконец устыдились того, что который день вычеркивали мое предложение прокачаться из списка ежедневных занятий .

Первая половина дня прошла весьма буднично. В этот раз я осилил срубить целых пять стволов – и даже застолбил себе ветку шириной сантиметра в три в самом толстом месте и длиной в метр с небольшим. Ветку закинул в своё жилище, а потом отправился поесть перед торжественной встречей вновь прибывших.

Ситуация повторялась. Как и с группой Никитича, первым делом людей надо было разместить, накормить и занять полезным делом. Почти сразу определились и с лидерами пришедших. Самую большую группу привёл Матвейчев, а точнее – Николай Петрович Матвеичев, но кто бы вот это всё ещё запоминал… Матвейчев был в земной жизни прорабом, пока не получил серьёзную травму ног. Однако здесь, в игре, он обнаружил себя вполне здоровым. Сначала шёл в фарватере Лосева, но в последние два дня стал сколачивать вокруг себя людей.

Вторую группу привёл Поляк. Поляком он был по дедушке, но искренне гордился своей фамилией. Знаете, если у вас имя-отчество Иван Андреевич, а фамилия – Кржижановский, то никогда – слышите, никогда! – не пытайтесь заставить окружающих русских это произносить. Обзовут поляком и радостно забудут только что услышанное чередование согласных. Так оно и случилось. И это не помешало Поляку собрать вокруг себя почти всех сборщиков еды, которые и пришли сюда за ним.

Третьим лидером была девушка Аня. Кстати, её я видел в посёлке Лосева и ещё тогда обратил на неё внимание. Хотя бы из-за роста больше двух метров. Тогда я без слёз не мог смотреть на это недоразумение, потому что в общем и целом она напоминала палочника. Знаете, есть такое насекомое – прикидывается веточкой, чтобы хищник не сожрал. Вот и Аня была такой: худой и бесконечной, особенно когда поднималась из сидячего положения. Ты стоишь, смотришь на неё и думаешь: «Ну вот… Вот теперь!.. Ну хотя бы теперь… Да когда же ты закончишься-то?».

Когда она представлялась, я пообещал себе узнать, какая ехидная тварь дала ей прозвище «Бамбина»[1]. Я убью этого человека! Триста раз!.. Не из-за девушки, а чтобы он и мне случайно едкое прозвище не придумал.

Были ещё группы одиночные – и их взяли на себя я и Саша, распределив по делам. Как уж они там будут эти дела выполнять – если честно, нас мало интересовало. Пока всё равно за всей нашей оравой можно было следить только гипотетически. Хаос формирующегося общества в нашем посёлке невозможно было миновать – а значит, оставалось только смириться. Зато, наконец, начал формироваться тот состав совета, который мы задумывали изначально.

Вот этот совет и собрался у костра за едой. В первую очередь, чтобы узнать, что вынудило такую толпу сняться и отправиться в дальнее пешее путешествие.

- Всё ночью сегодня случилось! – начала Бамбина. – Все проснулись от криков…

- Да ты подожди!.. – оборвал её Поляк. – Началось всё раньше, когда у вас загорелся костёр. И когда у Лосева крышу сносить начало. И потом, когда к вам люди начали уходить. И ещё после того как Витька на перерождение отправили. Народ просто роптать начал… И не сегодня, так завтра – всё равно бы к вам все пришли. А ночью… Ну просто последняя капля была!..

- И что ты сказал такого, чего бы я не сказала? – удивилась Бамбина.

- Так, девочки, не ссорьтесь! – оборвал я начинающийся спор, попутно отметив, что Поляк подколку воспринял с усмешкой. – Что именно у вас случилось сегодня ночью?

- К нам пришла какая-то тварь! – с глазами как блюдца и интонацией профессионального рассказчика страшилок продолжила Бамбина. – Она вытащила из шалаша с краю человека и начала его жрать!

- Запомнили, как тварь называлась? Не решашиарх случаем?

- Да что там в темноте разглядишь?! – удивилась Бамбина, но вот Матвейчев, оказывается, разглядел:

- Как-то так и называлась, Филипп… – кивнул он. – Видели её уже?

- Давай на «ты»! – попросил я, поморщившись.– Не так нас много, чтобы «выкать». Я – Филя, он – Киря, он – Саша, он – Никитич, а вот ты – Матвейчев. А то все эти расшаркивания только время отнимают…

Новички дружно кивнули.

- Тварь похожа на ящера с мехом. Я её обозвал решашиархом, потому что оригинальное название хуже фамилии у Поляка.