Розовая гавань - Кэтрин Коултер

— Вы и есть Гастингс Оксборо?

— Да. Вы довольно быстро приехали.

— Мы пробудем здесь до утра, Гастингс, и отправимся в Седжвик, — вставил Барнелл. — Леди Марджори назначена опекуном ребенка. А где лорд Северн?

— Объезжает другие замки.

За вечерней трапезой место хозяина занял Роберт Барнелл, а на месте Элизы сидела Марджори, держа малышку на руках.

— Какая худая, — заметила гостья.

— Видели бы вы ее, когда она приехала в Оксборо.

— Все это кажется мне чрезвычайно странным. Надеюсь, дела в Седжвике наладятся.

«Значит, меня считают той ведьмой, которая морила голодом бедного ребенка». Гастингс про себя восставала против возвращения Элизы в Седжвик. Ведь там находится Бил. Когда затянувшийся обед подошел к концу, Гастингс все же решилась посвятить в это Барнелла. Он ненадолго задумался и сказал:

— Я велю повесить эту женщину, и мы избавимся от неприятностей. Она ведь угрожала тебе, Гастингс?

— Да, угрожала, но быть за это повешенной, сэр… Нельзя ли просто оставить Элизу в Оксборо? Со стороны леди Марджори было очень любезно приехать сюда, однако я сама могла бы заботиться об Элизе до того, как она выйдет замуж. А Северн присмотрит за ее владениями.

— Сожалею, но Его Величеству было угодно решить именно так. Ты сама недавно вышла замуж, у вас с Северном будут собственные дети, зачем возиться еще и с чужим ребенком?

— Я люблю девочку. Она столько натерпелась. Вряд ли она будет счастлива, если вернется в Седжвик с незнакомым человеком. Пожалуйста, сэр…

— Гастингс, ты не понимаешь. У Его Величества есть долг перед сэром Аутбрайтом. Четыре года назад они бились рука об руку, прорываясь в Иерусалиме сквозь засаду. А полгода назад он пал в стычке с соседом, оставив ни с чем свою жену леди Марджори. Назначая ее опекуншей. Его Величество таким образом возвращает долг сэру Аутбрайту.

— Но она еще так молода.

— Тебе самой восемнадцать, Гастингс, "а леди Марджори — двадцать три. Перестань. Думай лучше о собственных делах. — Барнелл поднес к губам кубок и сделал большой глоток. — Если не ошибаюсь, вино лорда Грилэма.

— Да, налить вам еще, сэр?

Барнелл охотно выпил.

— Хотя я надеялся увидеть Северна, он поступил мудро, решив побыстрее осмотреть владения. Странно только, что ты не поехала вместе с ним.

— Он не пожелал взять меня с собой.

— Он тебе нравится, Гастингс?

— На вид он самый отважный воин на свете. Честно говоря, сэр, ему не понравилась я. Но ведь многие мужья не в восторге от своих жен. И я тоже не люблю его.

— Вы оба еще молоды, — равнодушно отмахнулся канцлер. — Все переменится. Когда станешь матерью, увидишь его в ином свете. Значит, Ричард де Лючи отравил жену, чтобы иметь возможность жениться на тебе, но опоздал, потому что она скончалась недостаточно быстро?

— Так говорят. Лорд Грилэм сообщил, что он поскользнулся на кроличьих костях, разбил голову и умер.

— Превосходно. Из тебя получилась замечательная хозяйка, Гастингс. Ты приветлива и хлебосольна, замок чистый и ухоженный. Вам с Северном надо брать пример с наших благословенных короля и королевы. Их взаимная любовь — одна из немногих постоянных вещей в теперешнем хаосе и падении нравов. Не печалься, Гастингс. Ты еще полюбишь своего мужа, как тому и положено быть.

Неужели все хотят видеть ее овцой в женском платье?

— А Северн? Что он должен делать, сэр?

— Он — сильный и здоровый молодой человек. Он научит тебя наслаждаться жизнью и смеяться.

Гастингс пригубила аквитанское вино, которое растеклось огнем по жилам и улучшило ей настроение. Она снова улыбнулась, хотя Роберт Барнелл и твердил, что именно она должна изменить свои привычки, а не Северн.

— Вы погостите в Оксборо, сэр?

— Завтра я должен привезти ребенка и леди Марджори в Седжвик. А с этой Бил я поступлю, как с буйно помешанной, ибо таковой она и является, раз чуть не убила девочку. Не беспокойся об Элизе. Взгляни, она улыбается и держит Марджори за руку.

Да, Элиза без сожаления променяла ее на Марджори. Гастингс чувствовала ревность к этой красавице и, хотя ей было неловко за свои чувства, ничего не могла с собой поделать. Почему Элиза так легко с ней расстается?

Спустя три дня, то есть ровно через две недели, Северн вернулся в Оксборо. Гастингс видела, как отряд проезжает через ворота, а дети и животные бросаются врассыпную. Вот муж спешился и кинул поводья оруженосцу Марку, который начал похлопывать боевого коня по шее и беседовать с ним, как полагала Гастингс, о морковке с ее огорода. Марк ей нравился. Особенно потому, что никогда не решался с нею заговорить.

Северн был без шлема, его полированные латы блестели под ярким солнцем. Когда муж взглянул на нее, Гастингс сразу заметила, как он устал, но ярко-синие глаза сверкали по-прежнему. Она вспомнила наставления Агнес, которым охотно вторила Алиса:

— Когда твой лорд вернется, ты встретишь его с улыбкой и позаботишься о нем. Покажешь, что он тебе не безразличен, можешь даже поцеловать его, хотя, зная тебя, боюсь, ты скривишь рот и покажешься ему кислым яблоком.

Поцеловать его. Гастингс все время думала об этом. Конечно, она сможет. А если Северн оттолкнет ее? Если презрительно засмеется или скажет, что она ему надоела?

— Северн!

Тот начал оглядываться по сторонам, не понимая, кто его зовет, и вдруг открыл рот от удивления. Гастингс засмеялась и бросилась ему навстречу:

— Я так рада, что ты наконец дома. Она повисла у него на шее, гадая, не сразит ли его наповал, и провисела так, пока Северн нерешительно, а потом вдруг изо всех сил не прижал ее к себе.

— Я так рада, — повторила Гастингс, чмокнув мужа в шею и в правое ухо. — Я скучала по тебе, столько времени мы провели в разлуке. Целых две недели. Добро пожаловать домой, милорд! — И она поцеловала его в щеку, совсем близко от губ.

Объятия несколько ослабели, и Северн легко опустил жену на землю, вглядываясь в эти проклятущие глаза, сиявшие радостью, не таившие никаких подвохов. Да, Гастингс искренне рада, ведь он не слепой и не дурак. Она даже слегка порозовела от смущения.

— Что ты натворила? — спросил он, не отпуская ее. — Убила кого-то из моих людей? Невзначай отравила слугу? Или Макдир приготовил на обед козу Джильберту, спутав ее с цыпленком? А когда эту чертову козу подали на серебряном блюде, не держала ли она во рту непрожеванную рукавицу?

— Нет! — засмеялась Гастингс, прижимаясь к его груди. — Я просто соскучилась. А ты? Хоть немножко?

— Ну, совсем немножко. Я покинул Оксборо не очень-то веселым, да и потом чувствовал себя не лучше.

— Я очень сожалею. Идем, милорд. Я припасла для тебя отличное вино и чудесного каплуна, фаршированного миндалем. Попробуй и сразу поймешь, что это вовсе не старушка Джильберта. — Она встала на цыпочки и решительно поцеловала его в губы.