Солнце взойдет - Патрисия Тэйер

Ли машинально записала его телефон и, попрощавшись, положила трубку.

— «Галерея Митчелла» в Нью-Йорке предлагает организовать выставку моих фоторабот в сентябре, — все еще не придя в себя от изумления, сказала она, переводя взгляде Клэр на Тима.

— Так это же замечательная новость! — первой отреагировала ее мать и заключила ее в свои объятья.

— Мы очень гордимся тобой, дорогая, — поддержал ее отец, дождавшись своей очереди, и крепко прижал ее к своей груди.

— Холт прислал ему мои фотографии.

— Что ж, значит, Холт понимает толк не только в финансовых бумажках или с чем он там имел дело, но и в искусстве, — рассудительно сказал ее отец.

— Что же мне делать? — беспомощно спросила она.

— Согласиться! — воскликнул ее мать.

— Конечно, соглашайся, — поддержал жену Тим. — Когда еще представится такая возможность?

— Но… — Ли прикусила губу и прошептала: — Но ведь тогда я не сдержу своего обещания.

— Какого обещания? — с ласковой улыбкой спросила Клэр.

— Сорея… После того, как я ее потеряла, я обещала себе, что не позволю, чтобы нечто подобное случилось с другими детьми.

— Но ты и не позволишь. — Клэр прижала ее к себе и погладила по голове, как маленькую девочку. — Подумай сама. Если галерея Митчелла известна — а что-то мне подсказывает, что так оно и есть, значит, о твоей выставке напечатают в газетах. О ней узнают сотни, тысячи людей. Ты не нарушишь своего обещания: ты будешь бороться за всех детей, но уже другими способами.

Ли отстранилась, заглядывая матери и глаза Они были полны любви, понимания и поддержки, какое бы решение она ни приняла.

— Ты права, — твердо сказала она — выставка будет иметь успех…

— Так оно и будет, если ты мне веришь… — вставила Клэр.

— Если она будет иметь успех, я смогу узнать у мистера Митчелла о других подобных галереях, и, может, они также согласятся организовать выставку моих работ. Это значит, не только в других городах, но и в других странах, — все больше воодушевляясь, продолжила она. — О проблеме детей и детства из стран, где идет война, узнают миллионы людей, ведь для этого не придется ехать туда или учить чужой язык. Хорошая фотография скажет все сама.

— Конечно, — кивнула ее мать. — Значит, ты примешь его предложение?

— Тогда остается одна проблема. — Улыбка Ли померкла. — Холт…

— А почему это вдруг стало проблемой?

— Я люблю его, — просто ответила Ли. — Но?

— Но я не знаю, взаимна эта любовь или нет, — призналась Ли.

— Так в чем же дело? — Клэр всплеснула руками. — Если ты его любишь, скажи ему об этом. Мне кажется, что ты ему небезразлична. Я бы сказала, что он любит тебя, даже если сам это еще не понял.

— Правда? — Она с надеждой посмотрела на родителей.

Тим и Клэр решительно кивнули.

— Дорогая, — беря ее за руку, с нежностью сказал ее отец. — Разве твоя мать хоть раз ошибалась?

Ли подумала и, улыбнувшись, отрицательно покачала головой.

— Значит…

— Значит, ты сейчас же едешь к нему, — решительно закончила за нее Клэр. — Ну же, давай. Куда подевалась бесстрашная малышка, которой ты была всего лишь двадцать лет назад?

Меньше чем через двадцать минут Ли уже была на ранчо. По дороге она думала, как сказать Холту о своей любви, но так ничего и не решила.

Зака она обнаружила на кухне. Он наливал в чашку кофе.

— Кто к нам вернулся, — приветствовал ее пожилой мужчина с улыбкой. — Надеюсь, навсегда?

«Я тоже на это надеюсь», — подумала она и спросила:

— А где Холт?

— В доме. Вот. — Он вручил ей чашку. — Кофе для Холта. Может, ты отнесешь?

— Где он?

— На чердаке.

— А что он там?..

Читает некоторые старые письма, — с грустной улыбкой сказал Зак. — Думаю, он совсем не будет возражать против твоей компании.

Перед дверью, ведущей на чердак, Ли помедлила несколько секунд, затем сделала глубокий вдох и вошла.

Холт сидел в окружении коробок. Вокруг него повсюду лежали письма. Не оборачиваясь, он спросил:

— Зак, ты знал, что отец служил в военно-морском флоте и принимал участие в боксерских боях?

Не получив ответа он обернулся и поспешно встал.

— Ли?

— Привет, — смущенно улыбнулась она, подавляя порыв броситься ему на шею.

Его глаза на секунду радостно сверкнули, но затем Холт сощурился.

— Ты не совсем вовремя.

— А Зак сказал обратное. — Она протянула ему чашку. — Твой кофе. — Кивнув на разбросанные бумаги, она спросила: — Что-то важное?

Он неопределенно пожал плечами.

— Так, старые письма.

Ли опустилась на колени и взяла одно письмо.

— Можно?

Холт задумался, но все же кивнул.

Она повертела его в руках и внимательно прочитала. Когда Ли подняла на него глаза, он прочел в них сочувствие и боль.

— И это все письма отец написал тебе? И ты узнал о них только сейчас?

Его напряженная поза сказала ей все.

— О, Холт. — Она порывисто встала, сделала шаг ему навстречу, но остановилась, предупрежденная взмахом его руки.

— Самое смешное во всем этом то, что все эти годы я взращивал ненависть к человеку, который больше всего хотел быть рядом со мной. — Его глаза полыхнули от гнева. — Я умоляю господа бога, чтобы это был мой дед, кто отсылал все эти письма назад, потому что если это была моя мать, я… — Он резко втянул в себя воздух и сжал кулаки.

— Разве об этом стоит сейчас думать? — стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно, спросила Ли. — Важно лишь то, что ты наконецузнал правду: твой отец не бросал тебя. Он тебя любил. Просто обстоятельства сложились так, что…

— Подозреваю, что они сложились так благодаря стараниям моего деда, — с горечью сказал он. — Он так гордился своим происхождением, что не мог смириться с пятном, которое бросал на честь старинной семьи какой-то фермер.

— Мне так жаль, Холт. — Ли сама не поняла, как обняла его, но он не оттолкнул ее. — Жаль тебя и Джона. Можешь мне поверить: он был бы прекрасным отцом и гордился тобой.

— Зак сказал, что он приезжал каждое лето, останавливался напротив дома и ждал, когда увидит меня.

Ли молча прижала его к себе, давая ему возможность высказаться, желая хоть немного облегчить его боль.

— А я не знал его по вине одного человека. — Его руки напряглись.

— Холт, не позволяй ненависти одержать над собой верх, — с мольбой в голосе просила Ли. — Это не вернет Джона, только ожесточит твое сердце. Ненависть никому и никогда не приносила счастья.

— Но если бы я только знал! Если бы только мне позволили знать, все могло бы быть совсем иначе! — воскликнул он.