В Кольце - Любовь Блонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я больше месяца одна. Раньше можно было поговорить с дедой Лешей. Он, правда, больше ворчал, чем говорил, но он был рядом, помогал, спас мне жизнь. После его смерти мне не с кем разговаривать. Иногда хожу и болтаю сама с собой. Потом останавливаюсь на полпути и задаюсь вопросом, не сошла ли я еще с ума? Если подумать, то я задаюсь эти вопросом почти каждый день.
Сергей жадно выпил воды из кувшина и проковылял к креслу, которое устало хрустнуло под его весом.
— Я уже говорил, найди выживших. В одиночку ты сдохнешь.
— И где их искать? После деды Леши я познакомилась с жирной Ниной. Она угрожала убить меня, если я еще хоть раз приду в их поселок за едой. Потом прилетели твои друзья, расстреляли Нину и подожгли поселок. Потом меня чуть не сожгли заживо какие — то головорезы, попутно украв всю еду. Теперь вот вы. Я даже думать не хочу, кого я встречу завтра и что будет у них на уме.
— Была не особо афишируемая информация, что внутри кольца осталось не меньше миллиона выживших. — Сергей говорил аккуратно, подбирая каждое слово. — Миллион человек это только приблизительно. На момент моего ухода за Кольцо так и не смогли окончательно посчитать количество спасенных. 10 миллионов, 15. На этой территории проживало около 20 миллионов. Бомбы упали в основном на Москву и несколько на севере. Предположим, они унесли жизни нескольких миллионов. Еще несколько скончались от лучевой болезни. И еще несколько ликвидировали мы. «Несколько» потому что никто не знает даже приблизительной цифры. Пока это невозможно посчитать. Но даже с учетом этого, внутри Кольца около миллиона человек. Плюс минус. С каждым днем больше минус.
Сергей едва заметно скривил лицо и потянулся растирать больную ногу. Саша заметила, что вчера он это делал гораздо реже.
— Что с ногой?
— Шальная пуля.
— Вытащил?
— Не до этого было.
— Как долго?
— Какая разница? Ты врач?
— Нет, просто интересно. Спасать друга с больной ногой, передвигаясь пешком — сомнительное занятие.
— Хочешь рассказать, как мне нужно действовать? — усмехнулся Сергей и развалился на скрипучем кресле, аккуратно вытянув ногу. — Я не жилец, так что не вижу смысла что — то делать с чертовой ногой. Моя задача довести Леху до выхода и остаться в его памяти не самым плохим человеком.
— А как же деньги?
— Они не для меня.
— А для кого?
— Какая разница? Не для меня. Что мне с ними делать? На что тут тратить?
— Может я тоже хочу помнить о тебе как о не самом плохом человеке. Напишу о тебе в дневнике.
— Да не о чем писать, так что не переводи бумагу.
В комнате повисла неловкая тишина, нарушаемая скрипом кресла под задом Сергея. Он не стремился поддерживать беседу, но и спать идти не торопился. Просто смотрел отстраненно вокруг себя, иногда цепляя взглядом окружающие предметы.
— Ты знаешь, что случилось в тот день? — почти шепотом спросила Саша. — Что произошло? Кто сбросил бомбы?
— Какая теперь разница?
— Я хочу знать. Все это время были лишь догадки, крупицы информации, которые никак не складываются в общую картину. Мы с дедой Лешей пытались настроить старенькое радио, батарейки нашли. Но ни одной радиостанции не поймали. Даже мысль промелькнула, что наступил конец света.
— Все так думали. Но конец света не наступил. Человечество отделалось легким испугом. Чего не скажешь о сотнях километрах зоны отчуждения, бывшей некогда самой густонаселенной частью страны.
— И кого за это нужно "благодарить"?
— Узкоглазых.
— А точнее?
— Китай.
— Китай? Но мы с ними не конфликтовали. Зачем они это сделали?
— Официально — ошибка военных при испытательном запуске. Правда, в это никто не верит. Как можно при испытании запустить ракеты в одну точку? Москва лучше всех в мире защищена от этого дерьма. Но не от такого количества. Сотни ракет одновременно. На подлете к цели распадаются на еще сотню более мелких боеголовок. Половина из них с зарядом. Тысячи снарядов. К этому мы были не готовы.
— Серьезно? Ошибка? Звучит как издевательство.
— Проблема в том, что это позиция не узкоглазых, а наша. Китайцы навряд ли смогут что — то ответить. Их кишки до Австралии долетели от нашей ответки. Тут уж ничего не поделаешь, сработала автоматика. Раз летит в нас, то вот и вам подарочек.
— То есть, мы выпустили ядерные бомбы по Китаю?
— Угу.
— И?
— И нет больше Китая. Печально, конечно, дешевых телефонов на рынке больше не будет.
— Ты об этом как — то ненормально спокойно говоришь.
— А как еще говорить? Это уже произошло. Сначала шок, потрясение, ведь этого не может быть. Потом как — то завертелось все. Мы стерли с лица земли целую страну, при этом эвакуировав 15 миллионов человек за полторы недели. Ты вообще можешь себе представить что творилось за Кольцом? Люди с ума сходили. Апрель, собачий холод, а люди кто в чем, кто в трех шубах и пятью чемоданами, а кто с босыми ногами по грязи шлепает. Дети плачут, бабы орут, мужики на пределе. Неофициально во время эвакуации погибло несколько тысяч человек. Нервы, давка, драки, аварии. Было ощущение, что мы все попали в ад. Больше всего люди боялись, что в толпе много облученных. Стоит кому — то чихнуть, так начиналась паника. Я даже слов подходящих не могу найти, чтобы описать весь ужас тех дней.
— Так а почему несколько месяцев спустя не стали спасать остальных? Почему начали убивать?
— Ну вот представь: огромная страна подверглась ядерной атаке и потеряла столицу. Миллионы людей в один миг стали либо мертвыми, либо бездомными. Спасая их, мы параллельно еще и чужую страну стерли с лица земли. Не самую маленькую страну. И вот, пару недель спустя, наши большие шишки начинают думать: что дальше? Москва и область превратилась в зону отчуждения. Радиация, куча трупов, сотни и тысячи все еще пытаются прорваться сквозь оцепление. Среди них подавляющее большинство с явными признаками лучевой болезни. Они не жильцы по всем показателям. Там, где еще неделю назад стояли лагеря для беженцев, стали расти горы трупов. Их просто некуда было вывозить. Их закапывали, сжигали, снова закапывали, пытались развести по моргам и крематориям. Но их было слишком много. К тому же в больницах начали
