Дню Победы! Крылья в небе - Леонид Крупатин

 - Так вот хоть его долю раскидай на всех, тогда действительно ребятам будет по  две бутылки!

 -Мы договаривались на восемь человек! А вы   (после того,  как я перешёл с нею на «ты» она стала разговаривать со мной на «вы») девятый . – не сдавалась «колобок».

 -Я возьму сколько дашь, но скупой платит дважды. Наливайко спросит сколько ты положила в карман.- сказал я.

 -Ну, чёрт с тобой! Я тебе отдам пять рублей! Делите, как хотите, хоть перегрызитесь! У меня мелочи нету!

    Мы получили и пошли на вокзал делить деньги, потому что все магазины были уже закрыты . Трое отказались идти на вокзал, чтобы «не светиться» перед ментами и даже сказали, что в общем-то я заработал «премию», указывая на мои изрезанные осколками бутылок руки, больше чем у других, потому что я ходил чаще,  чем другие, тем самым,  не давая  никому «филонить» .

 На вокзале оставшимся четверым я отдал по рублю, оставив рубль себе. Я позволил себе выпить бутылку боржоми  на вагоне уже вечером, а днём, моя бутылка стояла у стенки вагона и я только полоскал рот боржоми, как на полётах под строгим взглядом фельдшера. Да я и до полётов знал, что в тяжёлой работе вода  - враг. «Мордатый» это всем доказал.  А сегодня после машины  боржоми я думал, что никогда в жизни больше не посмотрю в его сторону.Заблуждался, однако.

 На вокзале   в буфете я увидел варёную утку. Прикинул по цене – вроде бы должно хватить  моих денег. Хватило на утку, буханку белого хлеба (чёрного там не было) и немного осталось сдачи – на чай в поезде. По своему состоянию я понял, что прилюдно я есть не смогу, потому что челюсти мне сводили голодные судороги и наверное взгляд у меня был,  как у голодного волка. Ко мне опасно было подходить – мог укусить нечаянно.

 Я перешёл через все пути, ушёл за  складские пакгаузы, где начинался  частный сектор. За пакгаузами были заросли конопли выше роста человека. По-моему тогда и не знали, что это наркотик. Я повалил коноплю в одну сторону, сделал из неё логово, развернул утку и стоя на коленях стал есть, забывая при этом дышать. Я решил:  сейчас  съем половину, завтра  пообедо-завтракаю оставшимся, а в поезде лягу на верхнюю полку и  буду спать. Я знаю по «общажной» жизни  - сон лучшее средство   от голода.

 Съесть я смог только одну ножку и при этом почти полбуханки хлеба. Глаза мои стали закрываться от усталости. Я завернул утку в газету, засунул её под коноплю, лёг и потерял сознание.

 Пробуждение было прекрасным! Надо мной сияло солнце. На стоящей вкруг меня конопле была роса. Через забор частного сектора на меня мило смотрели красивые яблоки и я вспомнил: Ал- мА- Ата!  Но,  сегодня домой! Утка у меня есть! Пора с нею поздороваться!

 Пытаюсь подняться… О-о-о! Тяжёленький я после  вагона боржоми. Кости гудят, мясо от костей отстало, поясница  скрипит, порезанные руки саднят… Всё-таки я поднялся, тупо смотрю на какую-то  промасленную, жирную газету перед собой, которой вчера не было… И вдруг,  соображаю, что в эту газету  вчера была завёрнута моя утка! Бросаюсь в изголовье…Пусто!

 Убежала утка с одной ногой! Скорее всего кошки спёрли, а может быть собаки. Человек не стал бы разворачивать  на месте. Да и сумку прихватил бы…

 Я нарвал  десятка два яблок через забор, полбуханки хлеба у меня есть – переживу! Главное – сегодня домой!

 -   Поезд стал на перрон за полчаса до отправления.У меня был плацкартный вагон,  в этом  купе я был один. Сел пока у окна, невидящим взглядом я смотрел на  перрон с успокоенной душой:  всё - домой! Если в последние минуты землетрясение не случится, то потом мне уже не страшно. На поезде убегу.

 Время было минут пять до отправления у меня в купе пассажиров не прибавилось. Ну,  и хорошо. Откроют туалет – пойду помоюсь и спать!

 Вдруг мне показалось, что перед окном прошла заглядывая какая-то знакомая фигура и вдруг она, как-бы,  спохватившись  вернулась… Передо мной была Нинуш! О! Боже! Я бегом рванул с места на перрон! Выскочил из вагона! Мы с Нинуш бросились друг другу в объятья! Она плакала и причитала:  Спасибо тебе за всё! Спасибо… Спасибо…Спасибо!

 -Спасибо тебе, что ты есть на свете!-сказал я- Я верю, что мы не потеряемся! Нинуш,  милая! Проводница стояла растерянная и смотрела на нас удивлённо … Нинуш увидела мои изрезанные  осколками  стекла руки:

 -Это что?- спросила она, -После той драки?

 -Да нет! Это я вчера целый день вагон разгружал. Кстати, тебе должны твою финку отдать!

 -Уже вернули! Поэтому я здесь! Поэтому я узнала, когда ты уезжаешь!- продолжала плакать она.

 Вдруг я обратил внимание, что справа происходит какая-то заваруха. Какого-то кавказца удерживает с заломленной рукой парень  из тех «пограничников»-студентов. Вдруг я обратил внимание, что с другой стороны идёт настоящая драка. И опять же «погранцы» лупили кавказцев, которые видимо с двух сторон пытались подобраться к нам с Нинуш… Один из «погранцов» крикнул мне:

 -Зайди в вагон! Кончайте прощание! Мы её проводим!

 -Нинуш ! Милая! Прости! Счастливо тебе!

 -Ой! Я же тебе на дорогу собрала! Там сумка у меня в машине! Как же теперь?

 -Ничего не нужно! У меня всё есть!  Пока, золотко!

 Я зашёл в вагон, один из  «погранцов» потащил Нинуш за руку от вагона. Я зашёл в вагон, увидел удаляющуюся с перрона Нинуш, машущую на прощанье рукой и вдруг… увидел Славика с перекошенным  от злобы лицом он стоял выглядывая сквозь решётку ограды перрона. Так же,  как «погранцы» помогли  нашей встрече с Нинуш, он организовывал мою встречу с  кавказцами. Сорвалось, однако,  у него!  «Погранцы» обыграли его вчистую!

 СПАСИБО ВАМ, ПОГРАНИЧНИКИ! СПАСИБО, ТОВАРИЩ ГЕНЕРАЛ!

 Поезд  шёл уже вторые сутки и всё по  Казахстану. Ко мне в купе подсела молодая пара русских,  без детей. На остановке муж вышел на перрон и вернулся с огромной  казахской дыней, которые сейчас называют «торпеда». Только он занёс её в  наше купе, её запах  заполнил всё купе, а мой  голодный рот заполнила слюна. Когда   этот мужичок полосонул дыню ножом, я чуть вообще не захлебнулся слюной. Мужичок пригласил меня к столу, но я вежливо отказался. Я сказал, что ещё полежу и в ресторан пойду.

 Он протянул мне кусок дыни на  вторую полку, где я лежал уже при них полдня, тарахтя кишками и я от дыни не отказался.  Я захлёбываясь съел этот кусок и покосившись вниз, съел и корку. Мужик вспомнил всё-таки про неё и говорит:

 - Давай я выброшу корку с нашими!

 Я спохватился и говорю:

 -А я её в окно…- а окно-то закрыто.

 Мужик посмотрел на меня, на жену и говорит:

 -Дай мне кошелёк, мы сходим с парнем чуток посидим! А тебе я чего-нибудь вкусненького притащу! Вставай, друг! Пошли! Нечего скромничать. Давай, давай!