Проделки купидона - Валери Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаю, поэтому я и настояла, чтобы Джулия и Виктория ездили с ней.
– Ты позволяешь нашим дочерям ежедневно проводить время в доме холостяка!
– Если мои подозрения справедливы, он недолго останется домом холостяка, – сказала она, выходя.
– И все же мне непонятно, почему ты согласилась! – крикнул муж ей вслед. – Убежден, что Лонстона меньше всего волнуют счастье и благополучие наших дочерей!
Но, поскольку дверь уже закрылась, маркиз Решил, что его последних слов супруга так и не услышала.
8.
Направляясь в спальню, Брэндрейт решил, что ради собственного душевного спокойствия он должен поговорить с самим Лонстоном. Быть может, завтра.
На лестнице, ведущей в помещение для прислуги, появилась судомойка. Маркиз даже не заметил ее сначала, настолько он был погружен в размышления о семье, особенно о своих трех дочерях. Как могло случиться, что Виктория и Джулия по уши влюбились в лорда Лонстона? Александру это не касалось, поскольку она, по всей видимости, терпеть его не могла. Но что, черт возьми, побудило ее нанести визит Лонстону, пробыть у него два часа и просить его дать бал-маскарад?
Все это было совершенно непонятно.
Судомойка с подносом поравнялась с ним, и маркиз уловил запах свежего хлеба. Хлеб?
– Сьюзен! – позвал он.
Девушка обернулась и сделала реверанс, покраснев от смущения.
– Что вам угодно, милорд?
Маркиз подошел к ней.
– Я не хотел тебя напугать, но что у тебя на подносе?
Держа поднос в одной руке, она приподняла другой крахмальную салфетку. Взгляду маркиза предстала тарелка супа, ростбиф, хлеб с маслом и печеные яблоки.
– Для кого это? – спросил он с удивлением.
– Для леди Александры, – отвечала девушка робко. – Мне отнести все это обратно на кухню, милорд?
– Но я же наблюдал за ней за обедом, – сказал лорд Брэндрейт, обращаясь скорее к самому себе, чем к девушке. – Она съела семги, два пирожка с устрицами – она всегда их любила, – рис, брокколи и два пирожных. Вальдшнепа она отведала чуть-чуть – кажется, он был не очень свежий. А теперь она требует еще один полный обед. – Он с улыбкой взглянул в испуганные глаза служанки. – Я не сержусь, Сьюзен, я просто удивляюсь!
Девушка опустила салфетку.
– Да, милорд. Конечно, нет, милорд. Только…
Она замолчала.
– Продолжай, пожалуйста. Что здесь происходит, о чем мне следует знать?
– Я не… то есть леди Александра всегда была очень добра ко мне… я не хочу… я, право, не знаю, стоит ли мне что-нибудь говорить…
– Я беспокоюсь о моей дочери, Сьюзен, и если есть что-то, что, по-твоему, мне следует знать, я надеюсь, ты не станешь скрывать.
Девушка все еще выглядела встревоженной, но она решилась:
– Кухарка говорит, что со вчерашнего дня леди Александра уже четвертый раз велит приносить ей поднос – и это после того, как она уже позавтракает и пообедает с семьей.
Брэндрейт был озадачен.
– Ты уверена?
– О да. Я сама их относила, а когда я приходила за подносом, там ни кусочка не оставалось.
– Так, – сказал он, подумав, что, как только к жене приедет врач, он попросит его осмотреть и Александру. – Вот что я тебе скажу, – обратился он к судомойке. – Дай мне поднос, и я сам отнесу его леди Александре.
– Слушаюсь, милорд. – Морщинка на лбу девушки сделалась еще глубже.
– Не бойся. Разве я такое чудовище, что могу съесть заживо собственную дочь?
Сьюзен улыбнулась.
– О нет, милорд.
Сделав реверанс, она быстро пошла к лестнице.
Брэндрейт подошел к двери и тихонько постучал, ожидая приглашения войти. Когда его не последовало, он сказал, возвысив голос:
– Александра, это твой отец. Прошу тебя, открой.
***Услышав голос отца, Александра замерла.
– Одну минуту, папа, – в ужасе пролепетала она.
Она взглянула на плачущую Психею, которая держала в руках подсвечник и готова была запустить им в Энтероса. Затем она перевела взгляд на Энтероса, потешавшегося над статуэткой крылатого мальчика – Купидона в младенчестве.
– Перестаньте, Энтерос, – шепотом велела Александра. – Вы расстраиваете Психею. Если вы не поставите на место подсвечник, – обратилась она к Психее, – как я объясню папе летающие по воздуху предметы?
Когда Энтерос и Психея повиновались, девушка проворно открыла дверь, изобразив самую приветливую улыбку. Но когда она увидела в руках у отца ужин Психеи, улыбка сползла с ее лица.
– Что ты делаешь, папа? Где Сьюзен?
– Можно мне войти? – спросил он.
Сердце Александры упало. Она хорошо знала отца – ведь они всегда были друзьями. Он выглядел очень озабоченным.
– Конечно, – сказала она, отступая и распахивая дверь.
– Куда поставить поднос? – спросил отец.
– Сюда, – Энтерос жестом указал на постель. – Бедная Бабочка очень проголодалась.
За спиной отца Александра угрожающе нахмурилась.
– Сюда, папа. Я освобожу место на столе.
У окна стоял круглый столик красного дерева с перламутровой инкрустацией. Красивый цветной узор нельзя было разглядеть из-за обилия лежавших на столе предметов – ракушечных цветов под стеклянным колпаком, вазы с узким горлышком, шкатулки для рукоделия и нескольких статуэток мифологических персонажей, одним из которых был Купидон.
– Позвольте мне помочь, – предложил подошедший Энтерос.
Александра знала, что не может ему отвечать. Стиснув зубы, она начала убирать со стола вещи.
– Мне нужен еще один стол, где было бы больше места на такой случай, – сказала Александра, отстраняя локтем Энтероса, чтобы не дать ему притронуться к статуэткам. Она взяла их в руки.
– Пожалуй, – согласился отец, следя за тем, как она переносила вещи на туалетный столик.
– Ну дай же мне помочь тебе, Александра, – издевательски шептал ей на ухо Энтерос.
– Детка, – сказал отец, – я знаю, ты уже взрослая, но то, что я сейчас узнал, меня очень встревожило.
– А что такое, папа? – Александра сжимала в руке вазу, которую Энтерос пытался у нее отнять. Лорд Брэндрейт протянул ей поднос.
– Скажи мне, что это все значит? Неужели ты не наелась за обедом?
Не отвечая отцу, Александра взглянула на поднос. Энтерос все еще держался за вазу, и она боялась, что ваза разобьется. Она потянула безделушку к себе – и в тот же миг Энтерос разжал пальцы.
– Ты слишком ловка, – засмеялся он, опускаясь в кресло.
– Оставь ее в покое! – потребовала Психея. – Разве ты не понимаешь, что, если выставишь ее сумасшедшей, родители увезут ее на воды в Бат, и все твои планы пойдут прахом! Обещаю тебе, что, если она покинет Роузленд, ничто не помешает мне вернуться на Олимп в назначенное время. А ведь тебе только и нужно, чтобы я не возвращалась!