Эндервелл: Проклятье Найтири (СИ) - Дар Настасья

Любуясь природой и вдыхая полной грудью воздух, все еще пахнущий дождем, я спросила у Инара:

— А как называется этот океан?

— Это не океан.

Я удивленно посмотрела на него:

— А что же тогда? Море?

— Это река. А называется Белория.

— Постой… Но края воды даже у горизонта не видно, а мы сейчас находимся на большом возвышении.

Инар взял меня за руку и повел к краю обрыва, попутно рассказывая:

— Так вышло, что наш мир пригоден для жизни лишь частично. Представь себе планету, размером вполовину меньше Земли, и ее верхушка отделена от остальной поверхности огромной рекой, замкнутой в кольцо. Так вот, эта верхушка и есть Эндервелл, здесь процветает жизнь, и есть все, что нужно для существования. Но вот то, что лежит за границами Белории — мертво. Там нет ни одного растения, а вместо плодородной почвы сплошной камень и пески. Легенда гласит о том, что изначально наш мир был полностью приспособлен к жизни, но когда Берадот пытался из жажды власти убить Ингевиля, то последний в ярости обратил в камень все, что видит, и лишь Белория остановила его чары, благодаря чему на планете и остался существовать островок жизни.

Мы остановились в метре от обрыва, и глядя на огромное водное пространство, я спросила:

— Но если река протекает кольцом и замыкается, то откуда она берет свое начало?

Инар встал за моей спиной, осторожно приобняв за талию.

— Ядро нашей планеты — это огромный водный источник, насыщенный магией. От ядра воды поднимаются на поверхность и поддерживают уровень реки, а также магический баланс в самом Эндервелле. Белория, по сути, и есть источник жизни нашего мира.

— Невероятно… У нас даже в книгах такого бы не смогли придумать. Порой мне кажется, что я просто вижу сон, — сказала я, и, усмехнувшись, добавила, — Или может, я просто валяюсь в коме после обморока у книжного магазина.

Василиск тихо рассмеялся и, наклонившись к моей щеке, прошептал:

— А хочешь, я докажу тебе, что все это вовсе не сон?

Я замерла, раздумывая о том, что делать, если он намекает на поцелуй, и осторожно поинтересовалась:

— Как?

Развернув меня к себе, Инар спросил:

— Скажи, ты боишься высоты?

— Эмм… Нет, — ответила я, уже сомневаясь в том, что придется решать подпускать Инара так близко к себе или нет.

Услышав мой ответ, он отошел на пару шагов назад, и начал превращаться. Через несколько мгновений из уже знакомого мне вихря выпрыгнул василиск, и начал медленно подползать ко мне. Оказавшись рядом, он уткнулся головой в мой живот, на мгновение замерев, и я, осторожно протянув руку, погладила жесткие чешуйки на шипастом лбу. Инар в обличии этого дивного существа довольно заурчал, прикрыв глаза с узким серебристым зрачком.

— Значит, почесушки нравятся? Так ты у нас в душе не змей, а просто огромный кот, — усмехнулась я.

Змей, фыркнув, отдернул голову, а потом, хитро прищурив глаза, начал обвивать мою талию кончиком хвоста.

— Эй, ты чего?! Если шутка не понравилась, то можно для начала просто сообщить об этом, чего сразу-то душить? Имей совесть! Если ты сейчас задавишь меня, то миссия по моему спасению потеряет всякий смысл!

Не успев выдать весь поток своих возмущений, я вдруг взлетела в воздух, а уже через секунду оказалась на шее у василиска, который начал двигаться к краю обрыва, где находился более пологий сход к воде. Под мой визг Инар медленно сползал в реку, а я, ухватившись всеми руками и ногами за чешуйчатое тело, мысленно проклинала этого гада.

— Стой, остановись, кому говорю! Это очень плохая идея. Лучше б ты уж целоваться полез, чем пытался утопить! — на мои крики василиск внимания не обращал.

Вскоре я немного успокоилась, поняв, что он двигается достаточно медленно, чтобы я упала в воду, и даже начала наслаждаться происходящим. Вода доходила мне до бедра и была на удивление теплой, а плавные движения василиска позволяли разглядеть всю красоту Белории. Змей не заплывал на глубину, и благодаря этому, я смогла увидеть стайку золотистых рыбок, выпрыгивающих из воды у берега. А еще там были удивительные птицы, похожие на лебедей, только в три раза больше, и оперение у них было нежно-голубого цвета, а голову венчал пышный лиловый хохолок. Сделав пару кругов, мы стали возвращаться обратно, и когда василиск начал ползти вверх по склону, то я удивилась, насколько же у него сильное тело. Он ведь, наверняка, может запросто переломить не только человеческое тело, но и целый корабль. Вернувшись на вершину склона, Инар ссадил меня, и вернул себе человеческий облик.

— Ну, так что там по поводу поцелуев? — с довольной улыбкой спросил он, подходя ко мне вплотную.

Я сделала шаг назад, казня себя за то, что мой язык в моменты стресса, к сожалению, срабатывает быстрее, чем мой мозг. Не придумав ничего лучше, я решила прикинуться дурочкой, и удивленно хлопая глазами, спросила:

— Какие еще поцелуи? Ты о чем вообще?

Инар, прищурившись, склонился ко мне вплотную так, что между нами осталось не более сантиметра, и прошептал:

— Ну, уж нет, сейчас ты не отвертишься. Я ведь все верно понял… Когда ты услышала от меня предложение доказать, что это не сон, то решила, что я буду целовать тебя. А я, идиот, и не догадался сразу…

Судорожно раздумывая, как отвертеться, я не заметила, что отступать уже некуда, и одна нога зависла в воздухе на краю обрыва. За секунду до падения Инар резко схватил меня за талию, и дернул на себя. Вместе мы повалились на траву, и он, оказавшись сверху, аккуратно отвел мои волосы от лица, сказав прямо в губы:

— Ты еще не поняла, что бежать бесполезно? Даже обрыв тебя не спасет от меня. Запомни, Анита — каждый раз, когда ты будешь стоять на краю, я буду рядом, чтобы удержать… — произнеся последнее слово, он уверенно прижался к моим губам, и замер, позволяя мне привыкнуть к происходящему.

Мое сердце дико колотилось, а внизу живота разливалось чувство сладкого томления. Наслаждаясь желанной близостью, я наконец отбросила все сомнения, и зарылась руками в шелковистые темные волосы, притягивая мужчину еще ближе к себе.

Инар, будто бы только и ожидая этого, со стоном закинул мою ногу себе на бедро, и проник языком в приоткрытые губы. Он целовал меня так яростно, будто боялся, что через секунду я просто испарюсь из его объятий.

Под давлением захлестнувшего желания я неумело отвечала на его страстные поцелуи, которые постепенно переходили от губ все ниже. Сначала лицо, потом шея и ключицы, которые были открыты благодаря легкому фасону платья. Но когда его рука легла на лиф в попытке сдернуть его вниз, я опомнилась, и попыталась аккуратно остановить.

— Нет, постой. Прошу, давай не будем заходить так далеко.

Инар со стоном, переходящим в рык, резко откатился от меня, и сокрушенно произнес:

— Прости. Сам не понимаю, что творю. Рядом с тобой я просто начинаю терять рассудок.

Повернувшись на бок, я прижала ладонь к щеке Инара, на которой уже начинала пробиваться колючая щетина, и тихо произнесла:

— Не нужно извиняться. Я ведь сама этого хотела, и не стала отталкивать тебя. Пойми, я никогда не испытывала и не переживала ничего подобного, я просто не знаю, как правильно себя вести в этой ситуации… И поверь, мне бы хотелось зайти дальше, хотелось, чтобы это произошло именно с тобой, но просто… Просто, наверное, я боюсь. Боюсь, что после более серьезной близости ты просто потеряешь ко мне интерес, — Украдкой стерев со щеки скатившуюся слезу, добавила, — Я не уверена, что мое сердце сможет это выдержать. И да, я знаю, что наверняка выгляжу сейчас жалкой и неуверенной в себе, но уж лучше быть до конца откровенной с тобой, чем новые недомолвки сотрут все- то светлое, что есть сейчас, между нами.

Инар, нахмурившись, сел и, развернувшись ко мне, с какой-то необъяснимой болью в глазах произнес:

— Неужели я кажусь тебе вот таким? Способным на предательство? Я не буду отрицать, что у меня были в жизни отношения, в которых и речи не шло о каких-то чувствах. Но они были построены на взаимном физическом удовольствии, и те девушки не ожидали от меня в ответ чего-то большего. А к тебе я порой даже прикасаться боюсь, чтобы не спугнуть. И уж точно никогда не сделаю ничего, что тебя расстроит или, тем более, разобьет сердце. И если ты думаешь, что после секса я потеряю к тебе интерес, то ты глубоко ошибаешься! Все совсем наоборот, и тебе скорее стоит бояться, что после того, как ты целиком и полностью станешь моей, я просто окончательно свихнусь, и запру тебя в родовом замке на тысячу замков, спрятав ото всех на свете, — на последних словах Инар уже улыбался, с нежностью глядя на меня, — Так что возможно вскоре тебе придется рожать и воспитывать детей в закрытом замке, а еще терпеть до ужаса ревнивого мужа.