Эндервелл: Проклятье Найтири (СИ) - Дар Настасья

Я хотела объяснить, что не могу позволить ему купить мне одежду, потому как это уже слишком личное, но вместо этого вдруг ляпнула:

— Мужчина может платить за женщину, если она принадлежит ему!

Инар медленно склонил голову на бок и, сложив руки на груди, вкрадчивым голосом спросил:

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебя своей? Поверь, для этого мне нужно, чтобы ты хоть один раз сказала мне да! — его глаза горели каким-то сумасшедшим огнем. — Я тысячу раз прокручивал в голове, как срываю с тебя эту проклятую одежду, и делаю своей. Но я прекрасно понимаю, что ты этого не хочешь. Не сейчас и не так. И только это сдерживает меня.

От его слов меня затрясло. Одновременно от страха и желания ощутить все то, о чем он говорит. И я поняла, что от ошибки меня сдерживает лишь один шаг в его сторону, после которого обратного пути уже не будет.

Сжав зубы, я выпрямила спину и, вскинув подбородок, упрямо произнесла:

— Никогда этого не будет! И знаешь почему? Потому что я буду принадлежать только мужчине, который меня любит, и которого буду любить я! А в наших с тобой отношениях отсутствуют оба эти пункта.

Выдав всю эту тираду, я отдышалась, и с победным взглядом посмотрела на Инара. Его лицо омрачала жесткая ухмылка.

Подойдя и остановившись в шаге от меня, мужчина, глядя на пляшущие искры в камине, произнес:

— А ты сама-то в этом уверена?

После этой фразы василиск ушел в ванную, а я, понимая, что он снова прав, от злости пнула валявшуюся на полу подушку, которую ранее запустила в василиска. После этого, скинула туфли, и прямо в одежде забравшись на постель, поверх покрывала, попыталась уснуть.

Но сон, как назло, не шел, а вместо него в голове роилась тысяча мыслей, связанных с событиями последнего дня. Когда глаза начали потихоньку закрываться, из ванной появился василиск, в одних только свободных домашних штанах из мягкой серой ткани. Видимо, у него весь гардероб содержится в пространственном кармане.

Щелкнув выключателем, Инар молча подошел к кровати, и расправив постель, лег под одеяло. Через минуту он со вздохом укрыл меня той частью покрывала, которая не была занята моим телом, и отвернулся.

Сердце заныло от того, что, несмотря на все наши ссоры, и недопонимания, он все еще продолжает заботиться обо мне.

Может быть, я не права, и все мои страхи напрасны?

С этими мыслями я провалилась в сон.

ИНАР

Резко открыв глаза и сев в постели, я оглянулся, разыскивая в темноте источник шума, который меня разбудил. Окончательно проснувшись, понял, что это Анита плачет во сне, сжимая руками подушку. Открыв шторы, я запустил в комнату лунный свет, и опустился на колени около ее лица, легонько трогая за плечо, чтобы разбудить. Эта попытка обернулась провалом, и тогда я, сев на кровать рядом с девушкой, начал тихонько звать ее по имени:

— Анита. Анита, проснись. Это просто кошмар.

Спустя несколько секунд она открыла глаза и, взглянув на меня, еще сильнее разрыдалась, закрыв лицо руками. Я в замешательстве отдернул ладони, не зная, что делать дальше.

— Анита, что не так? Тебе что-то приснилось? Скажи, что мне сделать?

Девушка все плакала, не переставая, и не отвечала.

Великие основатели! Куда проще иметь дело с сотней разъяренных гримов, чем с одной плачущей женщиной.

Я последний раз позвал ее, и не получив ответа, сгреб в охапку, усадив к себе на колени. Она попыталась вырваться, но я не дал, и лишь сильнее прижал ее хрупкое тело к себе.

— Тшшш… Ну же, успокаивайся, маленькая. Просто расскажи мне, что случилось, и мы вместе что-нибудь придумаем, — я старался говорить с ней осторожно, успокаивая и укачивая, как ребенка.

Я дико боялся напугать или оттолкнуть ее, виня себя за все, что произошло вечером. Нужно было сдержаться, но я не смог. Как только Анита появляется в поле моего зрения, перед глазами падает пелена, и я просто не соображаю, что делаю. И с каждым днем становится все хуже.

— Отпусти меня. Пожалуйста, — слабым голосом произнесла девушка.

— Не отпущу, пока не расскажешь, что случилось.

Она, понемногу успокаиваясь, помотала головой, и прошептала:

— Я не хочу об этом говорить. Мне просто приснился плохой сон.

Вот ведь упрямая!

— Хорошо, тогда просто скажи, что сделать, чтобы тебе стало лучше? — спросил я, ссаживая Аниту с колен. — Может быть, принести воды или чай?

Она робко подняла на меня заплаканные глаза, и попросила:

— Можешь посидеть со мной, пока я не усну?

— Конечно, — я забрался к ней на постель и, просунув руку под спину, обнял за талию, прижимая к себе.

И что греха таить, я был безумно счастлив от ее просьбы, даже несмотря на то, что мне невыносимо тяжело просто обнимать эту манящую, разгоряченную ото сна красавицу.

С каждым днем я начинаю все больше задумываться о том, что, может быть, те бешеные эмоции, которые я испытываю к Аните и есть любовь? Сжигающая ревность, невыносимое желание, и потребность скрыть ото всех, и сделать только своей. Может все так и должно быть…

С Еленой все происходило по-другому. Она нравилась мне, манила, но эти чувства были спокойными, и спустя время я понимаю, что прекрасно мог обойтись без них. С ней не нужно было ждать сюрпризов и неожиданностей, все было понятно и просто, как по заранее написанному сценарию. Я думал, что нашел свое счастье. Что с этой женщиной смогу провести всю свою жизнь. Но она не вызывала во мне и сотой доли тех чувств, что я испытываю к Аните.

Между нами, не переставая, бушует ураган эмоций и страстей, разгоняя за секунду от ссоры, до желания наброситься друг на друга. Да, я вижу, как она на меня смотрит, и сердцем чувствую, что испытывает то же самое. Только вот никогда этого не признает. Моя маленькая упрямица. Я должен доказать, что она дорога мне. Что я достоин ее любви. И наконец, признаться себе и ей, что без памяти влюбился… За этими мыслями я не заметил, как девушка уснула.

****

Мне снился сон. Одновременно прекрасный и ужасный.

Я стояла на берегу мертвого озера, и наблюдала, как Инар, обнаженный по пояс, выходит из воды.

Холодный, ночной ветер трепал мои волосы и одежду. Подойдя вплотную, василиск поцеловал меня, а потом признался в своих чувствах, обещая быть всегда рядом… Поверив, я сказала, что тоже люблю его, и хочу быть с ним.

Но вот только когда я сама потянулась к его губам, он оттолкнул меня, издевательски смеясь над тем, что я поверила ему. А потом и вовсе развернулся, и ушел, не обращая внимания на мои крики и мольбы вернуться. Я осталась абсолютно одна, в темноте и одиночестве. Медленно погибая от разбитого вдребезги сердца.

Открыв глаза и увидев перед собой Инара, я не сразу поняла, что это уже не видение, и потому слезы превратились в настоящую истерику. Он обнимал меня, что-то шептал, успокаивая, а я все не могла отличить реальность от сна.

Когда истерика стала понемногу отступать, я осознала, что сижу на коленях обнимающего меня Инара, и попросила отпустить. Но он не согласился, заставляя поговорить о том, что произошло.

Но как я могла это рассказать? Как могла признаться в том, что мне приснилось? Вот именно, что никак! Поэтому сказала, что все в порядке, и мне приснился обычный кошмар. Вряд ли он мне поверил, но все же согласился переложить обратно на кровать. А потом я попросила его посидеть рядом…

Не знаю, почему я это сделала. Наверное, просто не хотела ощущать в реальности тот холод, что исходил от него во сне. Не хотела снова чувствовать себя брошенной.

Мне было приятно, что он переживает за меня. Его слова и действия этой ночью вселяли в ноющее сердце надежду и веру в то, что, может быть, чувства Инара со временем перерастут в нечто большее.

Боже, как же я хочу, чтобы все мои страхи были напрасными! Я безумно хочу, чтобы он просто любил меня… Неужели я не заслуживаю хотя бы капельку счастья?