Две коровы и фургон дури - Питер Бенсон

— Больно… — простонал он. — Болит как сволочь…

— Знаете что, — заявил мистер Эванс, — валите-ка вы отсюда подобру-поздорову! Я передам Эллиоту, что вы заезжали его проведать, — если он захочет связаться с вами, я уверен, он сделает это сам.

— Что же, — сказал Диккенс, — неплохая идея.

— У меня полно неплохих идей, — сказал мистер Эванс, потрясая винтовкой.

— Что ж, в таком случае мы поехали. — Диккенс подхватил своего напарника под мышки и помог ему усесться на сиденье, потом сам сел за руль и медленно выехал со двора.

Я удостоверился, что пикап уехал, подождал для верности еще минут пять, а затем вышел из коровника и отправился на поиски мистера Эванса. Он был на кухне, мыл руки у раковины. На столе лежало три подстреленных кролика. Когда я вошел, он медленно повернулся ко мне, тщательно вытер руки полотенцем и вдруг швырнул полотенце мне в лицо и заорал:

— Что здесь произошло, едрена мать?

Лицо у него налилось кровью, взъерошенные волосы торчали на голове, как ячменная стерня. Он схватил разделочный нож и с такой силой воткнул его в стол, что нож закачался из стороны в сторону. Я в ужасе уставился на трясущуюся рукоять.

— Это не так просто объяснить…

— А мне плевать, сложно это или просто! Это моя ферма! Моя земля! Какого черта я должен, возвращаясь с охоты, наставлять ствол на двух отморозков, а? Отвечай! Ты что, хотел, чтобы я застрелил их?

— Но вы же не…

Он сделал шаг в мою сторону. Его гнев нарастал, глаза полыхали огнем, изо рта летела слюна. Никогда я не думал, что мистер Эванс может прийти в такую неописуемую ярость. Я всегда считал его одним из самых тихих жителей нашей деревни.

— Еще секунда, и я разрядил бы ствол в этого недоноска! Я уже снял винтовку с предохранителя! Палец лежал на курке! Если бы я нажал на курок, ты получил бы ответ на твой идиотский вопрос!

— На какой вопрос?

— На тот, что ты задал мне недавно, Эллиот. О войне. Вспомнил?

— Ах, на тот…

— Вот именно, «ах»… И поэтому, если не хочешь, чтобы я выкинул тебя с фермы пинком под зад да еще рассказал всем, что ты — самый никудышный работник на свете, немедленно объясни мне, что все это значит. Ты понял?

— Но, мистер Эванс…

Он сжал руками край стола так сильно, что костяшки пальцев побелели, а нож затрясся с новой силой.

— Никаких «но», Эллиот! Говори, мать твою!..

И что мне было делать? Куда деваться? Отступать мне было некуда, я не мог промолчать, поэтому я рассказал ему укороченную версию того, что произошло. Я сказал, что Спайк нашел в лесу парник с дурью и украл эту самую дурь у повешенного чувака и что нынешние посетители, скорее всего, имеют отношение к украденной дури. Я не сказал мистеру Эвансу, что спрятал фургон Спайка в его сарае и что один из бандитов — переодетый полицейский. Эти факты я опустил, так сказать, иначе старик, наверное, пристукнул бы меня на месте.

Когда я закончил рассказ, мистер Эванс набрал полную грудь воздуха и гаркнул:

— Идиот!!! Ты и твой Спайк — два сапога пара. Два идиота, один другого стоит!

— Но я ведь не…

— Заткнись! Если я говорю, что вы друг друга стоите, значит, так оно и есть.

— Но я…

Он наставил на меня палец, и я наконец-то понял, что мне действительно лучше заткнуться. В его жесте была не просто угроза, а реальная опасность.

— Сколько ты здесь работаешь?

— Несколько недель.

— Ты хочешь и дальше работать у меня?

— Да. Да, конечно, хочу!

— А я вот не уверен, что позволю тебе остаться.

— Вот черт!

— Именно так! Можешь и погромче крикнуть, да только это тебе не поможет.

— Но я же старался все уладить! Я предупредил Спайка. Я говорил ему…

— Ах так? Может быть, тебе следовало не просто поговорить с твоим дружком? Может быть, и прикрикнуть не мешало бы.

— По-моему, я даже кричал.

— По-твоему?

— Точно. Кричал.

— Ну не знаю. — Он покачал головой и отвернулся от меня. — Просто не представляю, что теперь делать…

— Мне так жаль…

— Тебе жаль, да?

— Да.

— Знаешь, после сегодняшней встречи я в этом почему-то не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что ты скоро еще больше пожалеешь о вашей дурости. В общем, так. Веди коров на дойку, а я пока вызову тебе замену. По телефону. Возьми пару дней за свой счет — за это время ты должен уладить все свои дела, ясно? А потом решим, возьму я тебя назад или нет.

— Спасибо, мистер Эванс.

— За что это?

— За то, что дали мне еще один шанс.

— Кто сказал, что я его тебе дал? — Он шагнул ко мне, и на секунду я испугался, что он огреет меня по башке кулаком, уж больно угрожающе он выглядел: кулаки сжаты, в горле сипит, глаза сощурены в узкие злые щели. Но он только постучал себя по лбу согнутым пальцем и сказал: — Эллиот, если ты не полный идиот, думай, во что ввязываешься!

С этими словами он обошел меня, вышел из кухни в коридор, вошел в свою гостиную и изо всех сил хлопнул за собой дверью. А я так и остался стоять посреди кухни, пялясь на торчащий из стола разделочный нож. Я дотронулся до него пальцами и закрыл глаза. Я увидел вспышки света, услышал далекие тревожные птичьи крики. По крайней мере, мне показалось, что то были птичьи крики, а может быть, это мой мозг кричал от усталости и пережитого страха.

Глава 17

Вечернюю дойку я провел с огромным трудом. Я потел, как свинья, во рту было сухо, в глазах темнело, а когда очередная корова выходила наружу, с грохотом хлопая дверью, я подскакивал от ужаса. Я не знал, что именно предпримет Диккенс в следующий раз, но почему-то не сомневался, что он не остановится, пока не прикончит меня. Я видел его глаза сегодня — он смотрел на винтовку мистера Эванса без всякого страха, как на старого приятеля, которого случайно встретил в баре. «Ну да, вот ружье, оно может убить меня, но не убьет же! Я могу отобрать его у старика, но не стану этого делать. Я могу вернуться сюда в любую минуту, но не вернусь. Я подожду. Может быть, я и безумен, но я умен как черт и так же хитер. И терпелив. У меня много времени, столько, сколько я пожелаю…» Мне казалось, что именно так и думал Диккенс, уезжая с фермы. Конечно, точно я не могу сказать. Не знаю. Только он знает, что он там думал, но когда мистер Эванс появился у меня за спиной и крикнул: «А ты не забыл про кота?!» — я чуть не обмочился со страха.

— Да я никогда не забываю про кота!

Кот сидел на подоконнике.

— Ну то-то же.

Он ушел, я продолжал доить коров, но страх накапливался во мне, рос, распирал меня изнутри. Я старался задвинуть его назад, подальше, поглубже, но он вновь всплывал на поверхность моего сознания, шевелился, колол острыми иглами, шипел мне в уши страшные слова: «Ты уже мертв… Ты умрешь страшной смертью… будет больно… без головы… собаки поймают… бешеные псы… мы заточили им зубы… выбросим тебя из окна… ты упадешь с моста… съешь свое собственное сердце…»

— Да заткнись же ты!!! — заорал я в потолок.

«Мы сломаем тебе пальцы, все, один за другим… проткнем иглами глаза… и язык…»

— Замолчи!

«Накормим битым стеклом… Ты истечешь кровью изнутри… кишки лопнут… мы разрежем тебя, как сливу…»

— Нет!!!

Я включил радио на полную громкость и, чтобы заглушить страшные голоса, начал разговаривать с коровами. Это немного помогло: к тому времени как я закончил дойку, паника слегка утихла. Конечно, до нормального состояния было еще далеко, но по крайней мере мерзкие ублюдки в моем мозгу наконец заткнулись.

Я упаковал кое-какие вещи в рюкзак и привязывал его к багажнику мотоцикла, когда из дома снова вышел мистер Эванс. Старик успел успокоиться, его лицо уже не было таким красным, он даже пытался улыбнуться.

— Когда разберешься со своими проблемами, — проворчал он, — дай мне знать. Ты хороший парень, и незачем вести себя как полный идиот.

— Я не полный идиот!

— Я и не говорю, что полный.

Вообще-то мне показалось, что он назвал меня именно так, но я не стал спорить, а просто произнес очень вежливо:

— Спасибо, мистер Эванс, — и поехал в Ашбритл.

На вершине холма я заглушил двигатель и немного постоял, глубоко дыша, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Руки у меня тряслись, сердце колотилось, и на мгновение паника снова вынырнула наружу и оскалила зубы.

— Ох, да пошла ты!.. — грозно прикрикнул я и отправился домой.

Мама была во дворе, снимала с веревки высохшее белье. Когда все белье было положено в корзинку, я помог маме донести ее до дома. Я сказал, что взял пару выходных и спросил, могу ли я снова пожить в своей комнате.

— У тебя неприятности, Малыш? — спросила мама.

— Нет.

Она взяла меня за подбородок и повернула лицо к себе так, чтобы я посмотрел ей в глаза.

— Ох, только не начинай врать. Когда это закончится, Малыш?

— Не знаю… Скоро!