Икона - Нил Олсон

— Договорную цену? — с издевкой повторил священник. — Мистер Уоллес, вам бы торговать коврами на турецком рынке.

— Вы мне льстите.

— Ни в коей мере. Итак, я правильно понимаю, что мы пришли к соглашению?

— Никакого соглашения не может быть, пока вы не увидите наших условий, а ваше руководство не подтвердит цену. Ана?

— Да. Совершенно верно.

Священник взглянул на часы:

— Не уверен, что смогу дозвониться сегодня вечером.

— Попробуйте, — ответил адвокат. — Я составлю проект соглашения, и мы закончим это дело в течение нескольких дней.

— Великолепно. Я очень доволен. Очень.

Священник улыбнулся. Если он и был ошеломлен стремительностью переговоров или своей удачей, ему удалось не показать этого. Все встали, чтобы пожать друг другу руки, и Мэтью слегка расслабился. Дело пошло. Теперь нельзя выпускать старика из виду, пока икона не займет свое место в Афинском соборе. Только тогда он будет по-настоящему спокоен.

— Извините, — сказала Ана.

Адвокат, укладывавший бумаги в портфель, взглянул на нее, попытавшись изобразить отеческую улыбку.

— Вам не за что извиняться. Нам следовало бы заранее более четко обговорить стратегию, но это уже не имеет значения, если вы довольны результатом.

— Я рада, что мы с этим покончили. Не хотелось на него очень давить — все-таки он священник.

— Я бы не стал так волноваться насчет этого, — сказал Мэтью, завешивая икону. Как только она исчезла под тканью, он сразу же почувствовал облегчение. — Греческая церковь богата. Может быть, у них не много наличных средств, но они обладают значительными ценностями. Они могут себе позволить такое приобретение.

— Он выглядел таким уязвимым — один против нас.

— Уязвимым, — засмеялся Уоллес. — Уязвимым, как металлический сейф.

— Да, согласен, — ответил Мэтью. — Слово «уязвимый» здесь не подходит. Но что меня удивило, так это отсутствие консультантов. Я думал, их будет целая свита.

— Они ему не нужны. — Уоллес захлопнул свой дипломат. Можете быть уверены, их юристы проверят каждое слово договора. А пока что он полагается на свое мнение. Думаю, они хотят покончить с этим делом как можно скорее, не привлекая лишних людей. — Яростно кашляя, он надел свое видавшее виды зеленое пальто. Затем похлопал Ану по плечу. — Я передам вам черновой вариант договора для ознакомления. До свидания, дорогая.

Она проводила его до двери. Мэтью собрался было выйти из дома с Уоллесом, чтобы задать ему несколько вопросов, но Ана взглядом остановила его.

— Спасибо, что ты присутствовал при этом, — сказала она, когда они остались вдвоем. — Ты задал важные вопросы.

— В любом случае Уоллес тоже предусмотрел их.

— Мне просто хотелось, чтобы ты был рядом. — Она взяла его за руку, и он придвинулся ближе к ней. — У тебя теперь будут неприятности с музеем?

— Об этом не волнуйся. — На самом деле, если выяснится, какую роль он сыграл в этом деле, у него возникнут проблемы со многими в музее, но Мэтью старался отгонять эту не раз посещавшую его мысль. В последние десять дней он уделял очень мало внимания своей работе, придя к выводу, что не сможет на ней сосредоточиться, пока эта история с иконой не закончится.

— Останься ненадолго, — попросила она.

В его планы не входило задерживаться здесь. Это дело и так уже отняло у него слишком много времени. Он ничего не успевал. Но ее рука удержала его. Он не мог оставить ее сейчас одну и знал, что через несколько минут и сам не захочет уходить.

Стыковочный рейс из Франкфурта прибывал с опозданием, и отец Иоаннес оказался в аэропорту Кеннеди на несколько часов позже, чем рассчитывал. Макариос должен был прислать машину с водителем, но Иоаннес не знал, где было назначено место встречи, и не смог найти ни одного работающего телефона. Его багаж потерялся, но вскоре был обнаружен на другом транспортере. Выйдя из уборной, он запутался окончательно и не смог найти зал прибытия. «Вот так, наверное, выглядит преисподняя», — размышлял он. Именно сейчас ему понадобилось то терпение, которому обучали его так долго на горе, но чем дальше, тем труднее было сохранить его. Беззвучно выругавшись, он начал молиться о спокойствии духа.

Там, на горе, ему рассказывали о Боге, который был совсем не такой, каким его представляли деревенские священники. Бог старого деревенского священника был то печальным, то сердитым — как человек. В проповедях молодого священника Бог тоже имел свой характер, свою сущность. И этот Бог заботился о каждодневных нуждах — необходимости сопротивляться обстоятельствам, выживать. Эти божества служили цели, определенной человеком, они делали то, что от них требовалось. На горе же обращались с молитвой к гневающемуся Богу, чтобы испугать послушников. Считалось, что страх обостряет чувства, и этот страх помогал держать мальчика в узде до тех пор, пока его разум, воспитанный на фимиаме и духовных представлениях, не оказывался достаточно зрелым для того, чтобы воспринять всю глубину и широту настоящего Бога во всем его величии. Иоаннесу потребовалось больше времени, чем остальным, чтобы достичь этой готовности, но однажды выученный урок он усваивал навсегда. Страхи и ужасы, сопровождавшие его юность и поначалу тянувшие его назад, обернулись поддержкой, помощью, когда он обрел свой путь. Они стали топливом, питавшим зажегшийся в нем огонь. Темнота отступила; в его душе отворилась дверь в мир духа. Он был более чем готов провести свою жизнь в уединении и следовать своему пути.

Приземистый, с ранними залысинами молодой человек в кожаном пиджаке сразу узнал священника, подхватил его багаж и повел на стоянку.

— Кстати, меня зовут Деметриос, — сказал он.

— Наверняка вас все называют здесь Джимми.

— Да. Я знаю, с какой целью вы приехали, и мне известно, что происходит.

— В самом деле?

— Я очень тесно работаю с епископом Макариосом. Я не просто водитель.

— Понятно.

Наверное, так было предопределено свыше, чтобы его наставники лишили его успокоения как раз в тот момент, когда он полностью в него погрузился, и снова вернули в этот суетный мир. Сначала Иоаннес рассердился на них, но через много лет пришел к пониманию, что это диктовалось их миссией и его собственным путем. Мир духа должен пребывать в нем самом; ему следовало взять его с собой в мир плоти и положиться на него в своих действиях. Легко сохранять веру в спокойствии монастырских стен. Но паства жила вне этих стен, и Слово должно быть донесено до нее.

— Вы приехали, чтобы выяснить, что с Томасом, — настойчиво продолжал Джимми, когда они, положив чемоданы в багажник, уселись в огромный черный лимузин. Американские епископы всегда ездили на таких машинах. — Извините, но вы немого опоздали.

— Что вы имеете в виду?

— С ним нет связи уже несколько дней. Конечно, это еще ничего не значит, — неуверенно добавил водитель.

Трудности начались, когда престарелые наставники покинули этот мир, и он стал получать распоряжения от людей моложе его самого, людей, в глазах которых не было сияния внутреннего огня. Чего можно требовать от человека, если его внутренний голос уже не следует распоряжениям голосов внешних? Иоаннес много лет следовал определенному ему пути, но он чувствовал, что это задание может разрушить весь его образ жизни. А может быть, время пришло?

— Мы встречаемся с Томасом завтра, — сказал старый священник.

Машина медленно следовала по спиральному спуску к выезду из гаража. Джимми только пожал плечами:

— Надеюсь, он придет.

Иоаннес пытался побороть растущее в нем напряжение. Любое событие имеет свои причины, и, как бы то ни было, не следует придавать слишком большое значение словам этого дергающегося парня.

— Я думаю, мы с отцом Макариосом во всем разберемся.

— Макариос, — усмехнулся Джимми. — Не обижайтесь, я люблю епископа. Но скажу вам прямо: я тот человек, который нужен вам в этом деле.

— Буду иметь это в виду.

10

Он должен был это предвидеть. Все с самого начала выглядело подозрительно, но Мэтью упрямо шел вперед, заботясь лишь о том, чтобы оправдать свои действия в собственных глазах. Неприятности начались с недавнего телефонного звонка Фотиса.

— Девушка говорила с тобой? — спросил он осторожно, сдержанно.

— Она сказала, что контракт подписан вчера, — подтвердил Мэтью. — Томас с кем-то еще забрали икону вчера вечером. Насколько я понимаю, они хранят ее у тебя.

— Все произошло так, как и предполагалось, слава Всевышнему.

— Прошло уже около суток. Я надеялся, что ты дашь мне знать.

— Прошу прошения. Конечно же, ты хочешь снова ее увидеть. Нам надо договориться о времени.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести следующие слова: