Живем только раз - Марина Серова

Я, уставшая, истерзанная капризными гаишниками, невыспавшаяся, еле державшаяся на ногах, которых просто не чуяла под собой, никак не могла попасть в собственную обитель.

— Черт побери этого Венчика! Оглох, что ли, мерзавец!

И тут мой чуткий нос уловил запах дыма. Только этого мне и не хватало для полного счастья!

Я оставила в покое звонок и принялась неистово колотить в дверь. Сначала кулаком, потом ногами. Едва дверь не высадила. Любопытные соседи повыглядывали из своих квартир.

Наконец я услышала шаги, и дверь открылась. В квартире дымища — не продохнешь. Венчик со всклокоченной шевелюрой тер кулаками заспанные глаза.

— Танюх, прости ирода, прикорнул маленько, ей-богу.

— Что у тебя горит? — Я опрометью бросилась на кухню. На газовой плите стояла сковородка с остатками прежней роскоши. Еще минут сорок назад эти благоухающие угли можно было назвать картофелем во фритюре. Не обольщайтесь, дорогой читатель. Я, увы, не сама об этом догадалась. Это было слишком сложно даже для такого талантливого детектива, как я. Меня Венчик просветил:

— Танюх, она уже была совсем готова. Я ее на маленький огонек поставил, чтобы не остыла. А сам в кресле с книжкой сел тебя поджидать. Как отключился — сам не пойму.

Он стоял в проеме двери, нервно пригребая пятерней свою «роскошную» шевелюру. Виноватый и жутко несчастный.

— Уж прости, Тань.

Я сложила губы в ироническую улыбку, кивая головой:

— Вкусная, наверное, картошечка была! Эх ты, поджигатель чужих квартир. Похоже, удача мне изменила. Прямо-таки «безумный день или женитьба Фигаро».

— Танюх, я сейчас новую сварганю. Мухой.

Я устало махнула рукой:

— Делай что хочешь. Только квартиру не спали. Вот телефон. — Достав из сумки ручку, я вырвала листочек из блокнотика, лежавшего на полочке с телефоном, и написала номер Ильи. — Попробуй ему дозвониться. Спросишь, сможет ли он поехать с нами и сделать репортаж о моем триумфальном шествии. А я капельку поваляюсь. Разбудишь меня в семь вечера. Я уже с ног валюсь. Надеюсь, ты простишь мне такую маленькую вольность?

— Господи, Таня, ну какие могут быть проблемы?

Здание было огромным, а планировка ужасная: сплошные малюсенькие комнатушки, заставленные кроватями так, что и пройти невозможно. Это было что-то вроде общежития, в котором я по каким-то непонятным причинам должна была поселиться. Но ни одна из этих комнат мне абсолютно не нравилась. Я бродила из одной в другую, примеривалась к кроватям, присаживаясь на них. При этом они пружинили так, что мои ноги взмывали к самому потолку.

Никакой другой мебели в комнатах не было, кроме единственного шифоньера в углу одной из комнат. И тучи комаров. Тут мне приходит в голову прямо-таки блестящая, по моему мнению, мысль: накрыть этот шифоньер простыней с целью защиты от насекомых. Я попыталась реализовать свой план. Но одно невидимое, жутко приставучее, доставало меня больше других, намереваясь, видимо, протаранить мое плечо. Я яростно оборонялась, размахивая руками.

— Тань, да проснись же ты, наконец-то!

С огромным трудом я разлепила веки и уставилась на склоненного надо мной Венчика. В ситуацию я еще не въехала. И мне казалось ужасно несправедливым то, что он не хочет мне помочь избавиться от этих надоедливых насекомых.

— Накрой шифоньер простыней, а то комары кусаются, — пробормотала я и устроилась поудобнее.

— Чего-чего?! — переспросил непонятливый Венчик.

Я недовольным голосом повторила свою просьбу. Мне в тот момент казалось, что это должно быть понятно каждому. А вот бестолковый Венчик почему-то рассмеялся:

— Танюх, что ты несешь? Забыла, что у нас с тобой на восемь вечера намечена акция?

До меня дошло, что это всего-навсего чумной сон. А способ избавления от комаров, который я только что упорно пропагандировала, — вообще бред сивой кобылы. Мне стало так совестно, ну хоть провались. Я поднялась с дивана и отправилась в ванную, стеная и проклиная свою разнесчастную судьбу.

Прохладный душ немного облегчил мое мерзкое состояние. Я, уже пришедшая в себя, была приглашена моим заботливым другом к столу и, наслаждаясь обещанной картошкой, размышляла над своим странным сном.

В лучшем случае все это может закончиться больницей, решила я, в худшем… кто его знает. Хотя что не приснится с голодухи. Да еще после такой нервной встряски.

— Все будет хорошо. Правда, Аякс?

— Наверное, Тань. Только Ильи на месте не было. Он в служебной командировке.

— Ерунда. Возьмем с собой кинокамеру, и ты все сделаешь сам.

Ну, а что ж теперь, вешаться, что ли, если Илье на месте не сидится?

Он кивнул:

— Покажешь, как с ней обращаться, сделаю, конечно. Какие проблемы.

— Вот и ладно. Давай обсудим детали.

После обсуждения плана и работы с пленкой, на которой были записаны звуки работающего прибора, я решила бросить кости. Должна же я быть уверена целиком и полностью, что все мои злоключения не повлияют существенным образом на дальнейший ход событий. Кости пообещали мне: 11+20+27 — «Новые яркие впечатления».

— Это уже хорошо, милые. Не буду вам сильно докучать.

Во дворе я внимательно изучила обстановку. Вроде было все тихо. Ничего подозрительного. Никаких ментовских «уазиков» я не приметила. Под сенью кленов стояла единственная машина — зеленая «копейка». В ней, прикрывшись газетой, дремал разомлевший от спустившейся на город духоты водитель. Сильные и смелые партнеры в работе, слава тебе, господи, отсутствовали. Это радовало.

К дому номер тринадцать (тоже, согласитесь, дорогой читатель, знак фатума) мы подъехали этак без десяти минут восемь. А ровно в двадцать ноль-ноль я приложила свое чуткое ухо к двери пятьдесят восьмой квартиры. А восемь плюс пять тоже получается тринадцать. Ну сплошные роковые числа, да и только. Венчик с креслом и пакетом с амуницией расположился пролетом выше и ожидал начала действий.

В квартире, как и было обговорено с Юлькой, громко играла музыка. Я осторожно вставила ключ в замочную скважину и тихо повернула его. Потом медленно, опасаясь, как бы дверь не заскрипела, открыла ее и шагнула в темную прихожую. Полдела сделано: меня никто не заметил.

Дверь в комнату тоже была закрыта.

В момент моего стремительного появления на пороге Мартынов танцевал с Юлькой под душещипательную песенку «Ах, какая женщина!». Тут-то я ему кайф и поломала:

— Лицом к стене! Оба!

Обалдевший и от спиртного и от моего невежливого окрика Антон Витальевич так и застыл в откровенном па.

— Живо! Кому говорят! Сейчас мозги по стенке размажу!

— К-кто вы такая? Что вам здесь нужно? — вопрошал кавалер, а сам бочком-бочком продвигался все же к стене, намереваясь выполнить мою убедительную просьбу. В этом костюме он не узнал меня.

К тому же мой пистолетик ни за какие пряники не отличишь от огнестрельного. Кому ж охота связываться с железной дурой?

— Мы же знакомы, Антон Витальевич. Я — представитель общественности. Очень, надо добавить, активный представитель. А ты чего смотришь? — это я Юльке, не знавшей, как себя вести. — Тоже к стене, если жизнь не наскучила. — Она кивнула и покорно выполнила требование.

— Руки на стену!

— У нас ничего нет. Вы хоть объясните толком, что вам нужно, — заканючил Мартынов, вновь повернувшись ко мне.

— Последнее предупреждение, и я стреляю. — А сама тихонько приближаюсь к нему. Наконец-то он притих, видимо смирившись с судьбой, и встал так, как я потребовала. Умница.

Дальнейшие мои действия были стремительны, как нападение змеи. Сам прием, которым я воспользовалась в отношении Мартынова, так, кстати, и называется: «укус змеи».

Как всем хорошо известно, человек — создание хрупкое. И у него масса уязвимых мест, которые принято именовать болевыми точками. Такие есть и за ушами. Если на них с силой надавить и так же резко отпустить, то человек вырубится на некоторое время.

Мартынов медленно сполз на пол. Разумеется, с помощью моих нежных рук.

— Что с ним, Таня? — спросила Юлька, еле живая от страха.

— Все о’кей, Юляшка, не бойся. Минут через пятнадцать будет как новенький.

— Таня!

— Я сейчас, подожди минутку. — И выскочила из квартиры за Венчиком.

— Давай сюда мое имущество. Быстро-быстро, пока клиент не очнулся.

Венчик заволок кресло и кинокамеру.

— Таня, — снова позвала Юлька, — Чуркин еще вернется. Он за кассетой и водкой пошел.

— А что? У него есть ключ?

— Нет.

— Тогда какие проблемы? Фигня, пусть звонит до посинения. Его проблемы. Аякс, помоги мне этого змея усадить и прикрутить как следует.

Еще через пару минут Мартынов был намертво пригвожден к креслу у стола. Однако так, чтобы при надобности смог подписать бумажонку, когда ручонку освободят, разумеется.