Живем только раз - Марина Серова

Марина Серова

Живем только раз

Пролог

Черта с два я взялась бы за это дело, дорогой читатель, не будь у него предыстории. Сначала я бы изучила все имеющиеся материалы по делу Губера и скорее всего тихо-мирно бы отказалась.

Но мы полагаем, а бог располагает. Жизнь штука сложная. Порой так повернет, что не оставляет нам никакого выбора. А случилось вот что.

Завершив очередное дело и получив за него деньги, я решила обновить свои средства производства — приобрести спецаппаратуру. Не скажу, конечно, что она у меня вся разом вышла из строя, нет. Но я всегда стараюсь не пропустить ни одной новинки. Для моей работы это очень важно.

Так вот. Подбила я бабки, сняла со счета все имеющиеся средства и отправилась в столицу делать запланированные покупки.

Дома я вообще оставила только сотню, надеясь, что не все потрачу и кое-что привезу обратно — на хлеб, на молоко. Не очень предусмотрительно, надо сказать. Но задним числом все мы шибко умные.

…Поездка оказалась удачной. Я приобрела все, что хотела, и вдобавок даже кое-что для обновления гардероба. Две тысячи долларов у меня еще осталось на прожитье до очередного заработка.

Объявили посадку на скорый до Тарасова, и я влилась в толпу отъезжавших.

Спешившие, галдевшие, суетившиеся на подступах к вагону пассажиры меня раздражали. Так и подмывало принять кардинальные меры, правда, я не могла решить — какие.

Раньше у меня была одна подруга, Нина. Мы с ней учились вместе. Так вот, когда мы с ней возвращались с занятий в переполненном автобусе и нас толкали и сжимали со всех сторон, она всегда кровожадно тараторила:

— Бомбочку бы сейчас. Маленькую совсем. Малюсенькую этакую, хорошенькую, нейтронную. Да, Тань?

Я кивала, и мы с ней хохотали. Сто лет прошло с тех пор! Но когда попадаю в аналогичную ситуацию, я всегда ее вспоминаю. Вот и сейчас вспомнила, болтаясь в этой галдящей толпе с баулами и сумками и прочим объемистым скарбом.

Можно было, конечно, переждать это столпотворение в сторонке, но солнце нещадно палило, ноги гудели. Очень хотелось скорее добраться до места и, облачившись в легкие короткие шорты и футболку, вытянуться на постели.

— Билеты при посадке предъявляем, пожалуйста, граждане пассажиры.

Полная проводница в очках, распаренная, как репа, не спеша проверяла билеты.

Я, доставая свой, уронила на асфальт кошелек. Из него вывалились несколько купюр. Остальные, сложившись веером, выглядывали из кошелька. Мне кинулись помогать подбирать деньги сразу несколько человек. И среди них один кавказец. У него было огромное количество сумок и кошелок — для такой горы ему потребуется целое купе, усмехнулась я.

— Дэржи, дэвушка, — протянул он мне мои кровные, чуть не затоптанные пассажирами.

— Жорик, подавай сумки, — поторопила его жена, уже поднявшаяся в тамбур. Супруга Жорика, похоже, была русской.

Наконец-то суета улеглась. Все баулы и кошелки нашли свое место под солнцем. Поезд тронулся.

В купе, где я ехала, собралась приличная публика, в меру общительная. И был еще один, на мой взгляд, большой плюс — в купе не было детей. Вместе со мной ехали молодая супружеская пара и гражданин приятной наружности, лет двадцати с небольшим.

Разместив вещи в ящике под постелью, я уютно расположилась на нижней полке с журнальчиком в руках.

Мы обменялись мнениями по поводу погоды, инфляции, политики и прочей дребедени. Когда темы были исчерпаны, я, прикрыв лицо журналом, задремала.

Тут вошла в купе проводница и стала забирать у пассажиров билеты. Я достала сумочку, отдала свой. Она пометила где-то у себя, что еду до Тарасова.

Потом принесли чай. Мне вновь пришлось поднимать этот чертов топчан и доставать сумочку. Мне это дело как-то поднадоело, и я сунула ее под подушку.

Чаепитие прошло тоже за милой беседой. За окном уже было темно. Колеса, постукивая, отмеривали километр за километром.

И тут вдруг объявился тот самый Жорик, который помогал мне собирать купюры на перроне.

— Салют! Скучаем? — Он весело улыбался. В руках у сына знойного юга были две бутылки коньяку.

Мы поприветствовали его кивком, продолжая мирный разговор.

— Погрэться нэ пустите?

Меня не слишком вдохновляло присутствие лишнего человека, и я съязвила:

— А что, у вас купе-рефрижератор?

Его мое замечание нисколько не смутило:

— Нэт. Жена моя дрыхнэт. Сосэдки — бабки, божьи одуванчики. А мнэ за коньячком пообщаться хотэлось бы. Ищу людей хороших для компании.

Мужики в нашем купе сразу засуетились. Им эта мысль очень понравилась. Выпить на халяву только дурак, по их глубокому убеждению, откажется.

Особенно повеселел юный товарищ с верхней полки.

— Заходи-заходи, браток.

На столе мигом организовалась закуска, очень «подходящая» для коньяка: курица-гриль, яйца вареные и зеленый лук.

Вера, молодая супружница Николаши, как она его величала, извлекла из пакета несколько карамелек. Она, как и я, не слишком одобряла затевающийся пир.

Но, в конечном счете, мы с ней, махнув рукой, сдались. Ночь длинная — времени выспаться хватит.

И мы присоединились. Гена, юный джентльмен, чье место находилось над моим, оказался балагуром. Язык у него развязался после первой же выпитой рюмки, вернее, пластикового стаканчика, приспособленного для этих целей, и теперь анекдоты сыпались из него, как из дырявого мешка.

Мы все дружно хохотали. После третьей порции спиртного я достала из сумочки кости. Магические косточки всегда со мной. Я без них как без рук. Они всегда наставляют меня на путь истинный, помогают в трудной ситуации. И, хотя ничто пока мне трудностей не обещало, все равно мне хотелось с ними побеседовать.

Интересно было, привалит ли какое-нибудь доходное дельце, которое поправит мое финансовое положение. Почему побеседовать с косточками мне захотелось именно сейчас — сама не знаю. Захотелось — и все.

Задав свой вопрос мысленно, я бросила кости на постель. Выпала комбинация 17+5+30. И надо сказать, меня она мало обрадовала. Косточки предупреждали: «Если вы отправились в дальний путь, остерегайтесь разорения».

— Кошмар, — вырвалось у меня.

— Что кошмар? — поинтересовалась Вера, молча наблюдавшая за моими манипуляциями. Мужиков мои манипуляции не интересовали. Они перешли к обсуждению качеств кегового и бутылочного пива. Тема была столь увлекательной, что они ничего не видели и не слышали.

— Похоже, косточки халтурят. Не могли предупредить заранее. А теперь вот разорением пугают. — И я поведала спутникам о предсказаниях костей.

Вера принялась выспрашивать о назначении моих магических двенадцатигранников. Я вкратце изложила ей суть гаданья.

— Ой, Тань, а мне не погадаешь?

— Да ботва все это, — вмешался Жорик.

А я-то думала, что он не обращал на нас никакого внимания. Его высказывание меня немного обидело, и я убрала косточки в сумочку.

— Как-нибудь в другой раз, Верочка. Ты уж извини. Я не люблю, когда не верят моим магическим друзьям и помощникам.

Женщина обиженно пожала плечами:

— Ладно, чего уж там. Ты, главное, сама-то не больно огорчайся. Это ведь просто ерунда.

Жорик поставил жирную точку в обсуждении «пивной проблемы». Ему не терпелось выпить за все хорошее. Этот довольно избитый тост тем не менее понравился обществу. Мы выпили за все хорошее. По сути, вообще тосты уже были не нужны. Через некоторое время выпито было уже достаточно, я решила, что пора в постель.

— Давайте-ка спать, ребята, — предложила я.

Вера меня поддержала. А мужики были категорически против. Коньяк кончился, а желание выпить еще не пропало. Наоборот, усилилось.

Гена принес из вагона-ресторана бутылку водки. Было далеко за полночь, но мужское население вовсе не собиралось занимать свои койки.

— Девочки, а может, вы оккупируете второй этажик? — робко поинтересовался Николаша.

Я наотрез отказалась, послав их к черту.

— Тогда, может, Танечка, вы ляжете головой к двери, а я на краешке полки у ваших ног присяду, а? — попросил меня Гена.

— Ладно, черти полосатые, алкаши несчастные, — милостиво согласилась я.

А Вера, поддавшись на уговоры, разместилась-таки на верхней полке. Но это ее личные трудности.

Последнее, что я слышала, был анекдот, который рассказывал Гена:

— Прикинь, мужики. Летят, значит, в самолете русский, грузин, армянин и еврей. Самолет загорелся, прыгать надо. А им на четверых три парашюта досталось. Ну, так вот, че я говорю: армянин взял парашют, прыгнул; грузин взял парашют, прыгнул. Русский заплакал. Тогда еврей его и спрашивает:

— Ты чего это плачешь?

А тот:

— Ты — еврей, значит, обманешь меня.

— Не беспокойся об этом, я уже обманул.

— Кого?

— Армянина. Я ему вместо парашюта свой рюкзак прицепил.