Ночная охотница (ЛП) - Кэтрин Смит

- Нет. Мы никогда не станем просто знакомыми.

Он не мог объяснить ей природу удерживающей их с Санти взаимосвязи. Эта была связь, которая никогда не порвется, лояльность у которой нет срока давности.

Какое-то время она просто смотрела на него, по всей видимости, обрабатывая услышанное. Он терпеливо ждал ее следующего вопроса. Но он оказался неожиданным.

- И тебе нравится это?

Бишоп нахмурился.

- Быть вампиром?

- Пить кровь.

Вряд ли, это было бы первым, о чем он бы ее спросил.

- Я просто делаю это.

Он провел рукой по волосам.

- Я полагаю, это является частью существования вампира.

- Я полагаю, что это отвратительно.

Она не задумываясь, выдала свое мнение. Он отметил ее смелость.

- Является ли противоестественным то, что мужчина обладает женщиной?

- Прошу прощения? - Она смутилась, но Бишоп не ощутил девственного негодования.

- Для мужчины естественно пролить свое семя в женщину. Для влюбленных естественно желание ощутить друг друга разнообразными способами. Ты находишь эти вещи отвратительными?

- Нет, но это не одно и тоже.

Он пожал плечами.

- Это было настолько отвратительным для тебя, когда я сделал это? Я причинил тебе боль или сделал еще, что-либо, чтобы ощущать себя опозоренной? - Ему нужно было это знать.

Ему нужно было убедиться, что он не навредил ей.

- Нет.

Ее голос был очень тонок. Неужели и вправду ей понравилось это?

- Это довольно странно, учитывая, что ты ненавидишь и боишься этого - возможно ты более человечна, чем я предполагал.

Тень набежала на ее лицо, поскольку она понимала, что это вовсе не комплимент.

- Ты утверждаешь, что я не имею права осуждать тебя, только потому, что ты являешься вампиром, но, тем не менее, ты позволяешь себе осуждать меня, потому, что я являюсь человеком.

- Я осуждаю не тебя, а твои действия, которые да, иногда чересчур "человеческие".

- Я объяснила, почему я ненавижу вампиров. А почему ты так ненавидишь людей?

- Я вовсе не ненавижу людей, я не доверяю тем, кто стремиться уничтожить то, чего не в силах понять.

- Потому, что они схватили твоего друга?

- Потому, что они сожгли мой дом, изнасиловали и убили женщину, которую я любил.

Вряд ли бы ее лицо стало еще белее, даже если бы он выпил из нее всю кровь.

- Она умерла на моих руках.

Зачем он ей рассказывал это? Три прошедших столетия превратили это в трагическую историю, отдаленно относящуюся к его жизни, но она по-прежнему причиняла боль.

- Я просил ее согласия изменить ее, даже зная, что она не желает этого. Я сделал бы что угодно, чтобы поддержать ее. Я потерпел неудачу.

- Элизабетт.

- Ты знаешь ее имя.

Она не знала, что он был воином, но ей известно о Бетте. В конце концов, она стала местной легендой.

- Я видела ее могилу.

Марика не представляла угрозы для Элизабетт, но он все равно обеспокоился.

- Что ты там делала?

- Я потеряла ожерелье, когда боролась с тобой. Я возвратилась, чтобы найти его, и мне стало интересно, почему это место привлекало тебя, что ты пришел туда ночью. Я осмотрелась и обнаружила могилу.

- Я похоронил ее там, как только люди ушли, мне не хотелось оставлять ее одну в ночи.

- Есть истории, которые утверждают, что ты пожертвовал ею, чтобы спасти собственную жизнь.

Это не удивило его, но определенно возмутило. Он никогда бы не поступил таким трусливым образом.

Марика рассчитывала, что он что-нибудь добавит к ее оскорблению?

- Она не особо хорошо себя чувствовала, и я ушел той ночью, чтобы питаться.

- Обычно она давала тебе кровь.

- Да.

- И она была согласна?

- Да.

Она подалась вперед сидя на стуле, в ее глазах отразился интерес.

- И ей это нравилось?

Ему должны были быть неприятны подобные вопросы, но это было не так. Ее любопытство будоражило его. Возможно, ей все-таки понравился его укус.

- Обычно, я бы ответил, что это не твое дело, и какая тебе разница? Да, поскольку это являлось своеобразным моментом близости для нас.

Марика кивнула. Бишоп ощутил, как повысилась температура ее тела. Очевидно, она не считала идею быть укушенной столь отталкивающей, как изначально утверждала. Он дорого заплатил бы, чтобы покопаться в ее голове, чтобы понять, о чем она думала. Она вспоминала о ночи, когда он напал на нее? Она вспоминала, на что это похоже, когда его клыки погружаются в ее шею? Одному Богу известно, о чем она думала.

Его клыки требовали свободы, чтобы погрузиться в сладость ее плоти. Его член затвердел и увеличился в объеме. Он желал заполнить собой каждый дюйм ее плоти, желал чтобы она извивалась и стонала под ним, когда он будет пить ее кровь и заполнит собой ее тело. Видимо у него слишком давно не было женщины, если он желал ту, что хотела убить его.

- Ты жаждешь крови? - Вопрос выскочил у него прежде, чем он успел осознать его.

Ее тело содрогнулось, а глаза распахнулись от удивления. Ее реакция была достаточно красноречивой. Интересно. Он мог кричать о этом, кинуть ей факт в лицо, что в ней было куда меньше человеческого, чем она утверждала, но он не стал этого делать. Фактически он ощущал к ней жалость.

- Как давно?

Марика отвернулась.

- Уже несколько лет. Эта еще одна причина, по которой я хочу найти Санти.

- Я думал, что ты собиралась его разыскать, чтобы убить его.

- Я и убью его. Я хочу убить его, чтобы исцелиться.

***

Бишоп не произнес ни слова, но сердце Марики оборвалось. Он не обманывал ее - не существует другой причины, чтобы он смотрел на нее с такой жалостью. Смерть Санти не исцелит ее.

- Все легенды... - Она глубоко вздохнула, чтобы остановить дрожь.

- Врут.

Убийство ее "создателя", не спасет ее.

Он кивнул.

- Боюсь, что так.

Она осмотрелась вокруг: огонь пылал в очаге, отбрасывая тени на узорчатый ковер.

Неужели она настолько глупа, чтобы верить в подобные истории? Просто ей хотелось верить.

- Я считала, что сумею отомстить за свою мать и избавиться от этого проклятья. Теперь мне придется довольствоваться только местью, и смириться со своей судьбой.

- Марика, по поводу твоей мамы...

Она вскинула голову и ее взгляд буквально вцепился в него.

- Что по ее поводу?

Бишоп покачал головой.

- Ты уверена, что Санти убил ее?

- Так сказал мне мой отец. Он напал на мою мать и лишил ее сил. Потеря крови ослабила ее, и она умерла вскоре после моих родов.