Ночная охотница (ЛП) - Кэтрин Смит

Дрожащими руками она натягивала то, что осталось от ее одежды, он тихо наблюдал за ней. Ее руки тряслись, когда она застегивала рубашку. Если надеть жакет, никто и не догадается, что она разорвана. Она не могла взглянуть на Бишопа, догадываясь, что увидит в его широко поставленных глазах.

- Сожаление - ужасная вещь, полукровка. - Это походило на определенную привязанность - когда это успело случиться?

Слезы тщетно пытались найти выход. Он полагал, что она сожалела о близости с ним? Ей было жаль, что он ошибался. Тогда у нее осталось бы хоть что-нибудь, на что ей можно было бы опереться. Земля уходила из под ног.

Она сунула ноги в ботинки.

- Мне надо уйти.

Она ненавидела свой срывающийся голос. Если бы у нее был хотя бы один повод ненавидеть его.

Он издал звук, значение которого она не могла определить, не глядя на него. Его губы изогнула циничная усмешка. Его глаза действительно полны боли?

- Да,- согласился он, поднимаясь во всем своем обнаженном великолепии.

Он поднял свои брюки и влез в них с удивительным изяществом, вызывающим зависть.

- Сбежать от монстра, прежде, чем он набросится снова.

Она не стала ему возражать. Она резко развернулась и побежала к двери. Она вырвалась из дома прямо в зарождающуюся ночь. Она бежала, пока не убедилась, что он не преследует ее, и опустилась в углу темного переулка, между двумя пустующими офисами.

Она, наконец, позволила слезам прорваться. Она рыдала, уткнувшись в рукав рубашки, горечь ее слез смыла привкус Бишопа из ее рта, но не его запах с ее кожи. Когда слезы иссякли, она вытерла щеки и поднялась.

Она одна была виновата в том, что произошло. Только она несла ответственность за собственную жизнь и судьбу. Страдание и неуверенность были для нее не внове, и она уже знала, что ей следовало сделать. Ей нужно было удостовериться, что больше никто не пострадает из-за нее. В данном случае Бишоп.

Она больше не рассматривала Бишопа, как отстраненного монстра. Господи, помоги ей, она начала относиться к нему, как человеку.

Глава 8

Бишоп последовал за ней.

Даже при том, что он понимал, что она способна постоять за себя, что она сильнее и быстрее любого из смертных, но сердце подсказывало, что ему следует позаботится о ней. Одному Богу известно, во что она могла ввязаться в подобном состоянии. Прямо сейчас она представляла опасность не только для себя, но и для любого кто будет иметь несчастье перейти ненароком ей дорогу.

Он ощущал ответственность за нее. Если бы он смог держать себя в руках, этого бы не случилось бы. Не было бы ощущения ее запаха, окутавшего его, не было бы ее вкуса во рту. И ей не пришлось бы сгорать от стыда, убегая после секса с вампиром.

После секса с ним.

Это ранило его гордость, осознание, что быть с ним является, настолько неприемлемым для нее. Можно было предположить, что он свыкнется с этим. Элизабетт не стыдилась его, но все равно она считало его менее значительным, чем человека в глазах Бога. Если бы он хотел, чтобы к нему относились, как к человеку, то ему следовало притворяться одним из них, и подобное все равно не могло длиться более недели, максимум двух. Вот почему он предпочитал общаться с теневыми существами женского пола, они все понимали.

Ему ненужно было прикидываться с Марикой, но она не понимала его вообще.

Он наблюдал ее рыдания в переулке со смесью гнева и растерянности. Ему хотелось подойти и успокоить ее, но вряд ли она нуждалась именно в его утешениях.

Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, чтобы она перестала глупить. Это ведь всего лишь секс. Он же не обращал ее в вампира. То, что между ними произошло, не должно было сказаться на ней ни коим образом, но даже он не был настолько оптимистом, чтобы верить в это.

Что касается того, как это отразиться на нем... он отказывался задумываться об этом Это было удивительно. Восхитительно даже. Внутри него, что-то еще периодически вздрагивало. И что-то призирало его за это. Вскоре Марика перестала рыдать и быстро направилась к дому Бишопа. Но она не вошла внутрь. Она пошла к конюшне на заднем дворе и оседлала свою лошадь. Когда она отправилась в город, Бишоп последовал за ней - довольно быстро перебегая, но оставаясь незамеченным.

Она подъехала к маленькой темной таверне у основания гор. Это наполнило ему одну из тех, которые он посещал после убийства Элизабетт. Он отправился туда в поисках людей убивших ее, и нашел их.

Не оставив в живых никого из них.

Он наблюдал с крыши, как Марика слезла с лошади и отправилась внутрь.

Не имея возможности ее видеть, он сконцентрировался на звуке ее голоса среди шума. Наконец он уловил, что она спрашивала о каком-то "англичанине", и не заходил ли он сегодня вечером. Ей ответили, что нет. Она поблагодарила, во общем то и вся беседа.

Во-первых, был ли это тот же самый англичанин, который нанял ее? Во-вторых, собиралась ли она передать его теперь, выставив полным идиотом?

Хотел бы он посмотреть, как это у нее получится. Теперь он был готов - он не подпустит никого настолько близко, чтобы притупить его бдительность.

Спрятавшись за дымоходом, Бишоп игнорировал боль от возможного ее предательства, и наблюдал, как Марика седлает лошадь. Во двор вошли еще лошади. Мужчина, ехавший на одной из них поприветствовал ее.

По его акценту в нем безошибочно угадывался англичанин.

Хотя луна скрылась в облачном небе, таверна была хорошо освещена, указывая дорогу подвыпившим завсегдатаям. Бишоп великолепно видел, как саму Марику, так и ее компаньона. Человек был среднего роста, не высокий, ни низкий. Он был одет, как местный житель. Его пальто было достаточно хорошо скроено, его волосы были аккуратно уложены. Он был из Лондана, но одет по парижской моде. Чего, черт возьми, ему было здесь нужно?

И что еще более важно, чего этот человек хотел от него? Он не относился к типу людей, не брезгавших запачкать собственные руки кровью, или собственный шейный платок, что в данном случае уместней. Он не был охотником. Иначе он не стал бы нанимать Марику. Он коллекционировал экзотические существа? Бишопа передернуло от подобной мысли. Возможно, им руководило чувство ненависти к теневым существам.

Не удивительно, что Марика согласилась с ним работать.

Бишоп не заметил, но это не означает, что у него не имелось личной заинтересованности в вендетте. Санти ничего не знал о Марике, но это не означает, что она не знала о нем.

Одно было ясно, он не являлся для него соперником за внимание Марики. Не было ни малейшего признака от той соблазнительницы, которая так манила к себе в его логове. Ее плечи расправились, спина выпрямилась. Нет, этот человек ей явно не нравился, и она абсолютно ему не доверяла. Бишоп обрадовался этому больше, чем следовало.