Дело Джен, или Эйра немилосердия - Джаспер Ффорде

Он с сияющим видом снял кухонное полотенце с аквариума для золотых рыбок, и я увидела. Поначалу то, что я увидела, показалось мне кучей личинок плодовых мушек.

— Личинки?

Майкрофт усмехнулся:

— Не личинки, Четверг, а книжные черви!

Он произнес эти слова с такой гордостью, что мне показалось, будто я что-то упустила.

— Это хорошо?

— Очень хорошо, Четверг! Эти черви, может, и выглядят как соблазнительная закуска для форели, но в каждом из моих малышей столько новых генетических цепочек, что по сравнению с ними генетический код твоего дронта не сложнее записки молочнику!

— Минуточку, дядя, — сказала я. — Ведь у тебя же отобрали твою генцензию после той заварушки с креветками?

— Небольшое недопонимание, — отмахнулся он. — Эти козлы из ТИПА-11 не представляют важности моих работ.

— Какой именно важности? — с разгорающимся любопытством спросила я.

— Микрометоды хранения информации. Я собрал все самые лучшие словари, энциклопедии, лексиконы, грамматические, морфологические и этимологические исследования английского языка и закодировал в ДНК маленького тела червя. Я назвал их гиперкнижными червями. Думаю, ты согласишься, это замечательное достижение.

— Да, соглашусь. Но как ты получаешь информацию из них?

Майкрофт помрачнел:

— Как я уже сказал, это замечательное достижение имеет один маленький недостаток. В любом случае, события опережают сами себя: несколько моих червей удрали и скрестились с другими, которые содержали в себе в закодированном виде полный комплект энциклопедических, биографических и исторических справочных материалов. В результате возникла новая линия — Гиперкнижный Червь-с-двойным-кодом. Эти ребятки — настоящие суперзвезды.

Он вытащил листок бумаги из ящика, оторвал уголок и написал на обрывке слово «замечательно».

— Просто прочувствуй, что могут мои зверюшки.

С этими словами он бросил обрывок в аквариум. Черви без промедления окружили бумажку. Но вместо того, чтобы сожрать ее, они просто сгрудились рядом, возбужденно отпихивая друг друга, и с большим интересом стали изучать предмет, нарушивший их покой.

— У меня в Лондоне был знакомый червячник, дядя, и они тоже бумагу не жрали.

— Тссс! — прошипел дядя и жестом предложил мне наклониться поближе к червям.

— Замечательно!

— Что — замечательно? — спросила я, немного растерявшись.

Посмотрев на расплывшегося в улыбке Майкрофта, я поняла, что говорил не он.

— Потрясающе! — тихонько шептал голосок. — Невероятно! Ошеломляюще! Изумительно!

Я нахмурилась и посмотрела на червей, которые сбились в шар вокруг листочка бумаги. Шар чуть пульсировал.

— Волшебно! — шептали черви. — Незаурядно! Фантастика!

— Ну, что скажешь? — спросил дядя.

— Червяки-энциклопедисты… Дядя, ты никогда не перестанешь меня изумлять.

Майкрофт вдруг посерьезнел.

— Это больше чем биоэнциклопедия, Четверг, ребятки могут такое, чего ты и вообразить не можешь.

Он открыл шкафчик и достал оттуда большую книгу в кожаном переплете с вытисненными на корешке золотыми буквами «ПП». Переплет был роскошно украшен и снабжен тяжелыми бронзовыми застежками. На передней доске располагались циферблаты, ручки, верньеры и рубильники. Да, выглядела она впечатляюще, но не все штучки Майкрофта были столь впечатляющи, как казались с виду. В начале семидесятых он соорудил на редкость красивую машинку, которая с ошеломляющей точностью предсказывала количество зернышек в неочищенном еще апельсине.

— Что это? — спросила я.

— Это, — с улыбкой начал Майкрофт, раздуваясь от гордости, — это…

Но он так и не закончил. В кульминационный момент Полли позвала на ужин и Майкрофт быстро выскочил наружу, по дороге пробормотав, что страшно любит сноркеры на ужин, и велев мне погасить свет, когда выйду. Я осталась одна в пустой мастерской. Да, Майкрофт превзошел сам себя.

— Обалденно! — согласились червяки.

Ужин получился на редкость милым мероприятием. Нам всем было о чем поболтать, а моя мать собиралась поведать мне накопившиеся секреты Женской Федерации.

— В прошлом году мы собрали около семи тысяч фунтов для сирот Хроностражи, — сказала она.

— Это здорово, — сказала я. — Сеть всегда благодарна за помощь, хотя, честно говоря, есть подразделения, которым куда солонее приходится, чем Хроностраже.

— Да знаю я, — ответила мама, — но они же все делают втайне. Что же они все делают-то?

— Поверь, я знаю не больше тебя. Передай, пожалуйста, рыбу.

— Тут нет никакой рыбы, — заметила тетя. — Ты еще не ставил опытов на своей племяннице, а, Крофти?

Мой дядя сделал вид, что ничего не слышит. Я моргнула, и рыба исчезла.

— Я знаю только про ТИПА-2 и ТИПА-6, — добавила Полли. — Это Национальная безопасность. Мы бы и этого не знали, но они присматривают за Майкрофтом.

Она ткнула мужа в ребра. Он не заметил — пытался записать на салфетке рецепт, как сделать что-то невозможное.

— В шестидесятых и недели не проходило, чтобы его не похищали агенты чьей-нибудь разведки, — задумчиво сказала она, с легкой ностальгией вспоминая восхитительное прошлое.

— Я читал в «Кроте», что ТИПА заигрывали с тайными обществами. В частности, с Вомбатами, — пробормотал Майкрофт, засовывая законченное уравнение в нагрудный карман. — Это правда?

Я пожала плечами.

— Думаю, не более, чем все другое в жизни. Сама я ничего не знаю, но, поскольку я женщина, Вомбаты ко мне не подкатывались.

— Мне это кажется нечестным, — сказала Полли обиженным тоном. — Я поддерживаю секретные общества — чем дальше, тем больше, — но я думаю, что они должны быть открыты для всех, и мужчин и женщин.

— Они принимают только мужчин, — ответила я. — А значит, по крайней мере половине населения не задурят голову до полного идиотизма. Странно, что к тебе не подъезжали с уговорами вступить в тайное общество, дядя.

Майкрофт хрюкнул.

— Да я давным-давно уже состоял в одном, когда в Оксфорде учился. Пустая трата времени. Глупости сплошные: все время носишь в кошельке какую-то корявую дрянь. У меня прикус испортился оттого, что я ее грыз.

Воцарилось молчание.

— Майор Фелпс приехал, — сказала я, меняя тему. — Я встретилась с ним на борту дирижабля. Он теперь полковник, но гнет прежнюю линию.

По неписаному закону в доме не говорили о Крыме и Антоне.

Повисла ледяная тишина.

— Да? — с кажущимся безразличием произнесла мама.