Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Морти…

— Морти? — оторопел Эдвард, а затем наполнился зверским желанием избавиться от Илии, схватив его за волосы и подняв голову вверх. — ТЫ ДОСТАЛ МЕНЯ! ПРОСТО СДОХНИ И ЗАМОЛКНИ НАКОНЕЦ!

Пусть Эдвард и думал, что Илия раскаивается за свою слабость и недальновидность в конце жизни, но он и не предполагал, о чем именно думает Кишин. Когда-то давно все дорогие ему люди погибли, и алхимик винил себя за собственную слабость и невозможность всех защитить, помня лишь то, как он в одиночестве умер следом за остальными, однако память подвела Илию, сокрыв жестокую правду в недрах мозга, которую он осознал только сейчас. Это безумие, которому подвергся Кишин после испытанной боли, преследовало его еще с юношества, ведь только боль давала ему почувствовать себя живым человеком, а не пустой куклой, но взамен тот полностью терял над собой контроль, становясь опасным не только для себя самого, но и всех, кого мог назвать родными. Перед собственной смертью он своими руками убил тех, кого любил, даже не осознавая, что вытворял в том момент, а когда перед глазами всплыла та же картина, как и много веков назад, Илия наконец понял, но принять столь горькую правду оказался не в силах, будучи способным лишь корить себя и желать смерти в знак искупления.

Эдвард же в тот день столкнулся словно со своим отражением в зеркале, и это его сильно взбесило, ведь больше всего на свете мы ненавидим людей, которые так на нас похожи. Крепко схватившись за рукоять «Кё», он в последний раз занес меч над головой, желая поскорее отнять жизнь у Кишина, а затем вернуться к осуществлению собственной мечты, к которой был в этот момент как никогда близок.

— Умри! — закричал он, устремив лезвие навстречу шее, но оно неожиданно остановилось, даже не успев начать движение.

Даже не успев понять, что происходит, Эдвард снова испытал пронзительную боль, но на этот раз она оказалась куда более продолжительной и усиливалась с каждой секундой. Тяжелый клинок по правой стороне над плечом оказался зажат между головой нападавшего и обхватившей его отрубленной в районе кисти рукой, в то время как зубы яростно впивались в шею Айса в области сонной артерии, а челюсть с каждой секундой сжималась все сильнее и сильнее, однако этот рот казался в разы шире, чем у обычного человека. Это была Ринна, или, скорее, то, что от нее осталось — половина тела с тяжестью висела на высоком мужчине, находя опору лишь на остром лезвии меча, который, пусть и шатко, но держал девушку на весу, постепенно разрывая ткани руки и приступая к кости. Челюсть же сжималась не сама по себе, а под действием усилий, прикладываемых левой рукой, которая что есть мочи давила на подбородок, помогая отвисшей челюсти сомкнуться.

Внезапная атака продлилась недолго, ведь Эдвард оперативно отреагировал и откинул голову назад, а «Кё» устремил в том же направлении, перерубив и без того покалеченную руку, вынудив девушку упасть вниз, но перед этим той удалось буквально откусить огромный кусок плоти с шеи генерала, залив всю его рубашку кровью. Стоило ей соприкоснуться с землей, тело тотчас настиг яростный и мощный пинок, из-за которого Ринна отлетела аж на несколько метров, несколько раз перевернувшись и в конечном итоге замерев в положении на животе с ненадежной опорой на руку.

— Илия, вставай! — полуразборчиво закричала Ринна, выплюнул кусок мяса, придерживая челюсть здоровой рукой между тем, как по всему рту расплескалась кровь, меняя ее вид с некогда милой девушки на подобие людоеда.

— ДА ЧТО С ВАМИ НЕ ТАК! — вновь яростно завопил Эдвард, снова занеся меч над головой, придерживая открытую глубокую рваную рану на шее левой рукой.

В этот момент он непринужденно сомкнул глаза, лишь бы никогда больше не видеть никого из этих людей. Отсутствие зрения не помешало бы настигнуть Кишина, однако Эдвард желал открыть глаза и лицезреть его уже мертвым в окровавленной луже собственных кишков. Финал был близок и от победы его отделяло одно ловкое движение, которое, несмотря на отсутствие способных помешать, так и не настигло жертву, остановившись на середине пути в сопровождении знакомого металлического отзвука столкновения мечей.

Открыв глаза, Эдвард застал перед собой человека, остановившего «Кё» с такой легкостью, словно какую-то пушинку. Его широкие плечи и крепкие руки надежно держали длинный меч за рукоять и под лезвие с другой стороны, не дрогнув под напором тяжелого лезвия. Его ноги твердо стояли на месте, и в них не было ни намека на страх, к которому так привык Айс. А посреди всего этого уверенного вида предстало замершее в гневе лицо, но не беспорядочном и неконтролируемом, а холодном и нацеленном на результат. Глубокие красные глаза пронзительно сверлили персону Эдварда, не только пугая, но и предзнаменуя тот перелом, которого не должно было случиться.

— Ты в порядке, рогатый? — спокойно и заботливо спросил спаситель.

— Ты… спас меня? — непонимающе произнес Илия, стараясь вернуться в реальность, а после посмотрел на знакомую широкую спину.

— Думал, что я мертв, да? — улыбнулся он, даже не думая отворачиваться от Эдварда. — За тобой должок.

В эту же секунду Айс неожиданно отпрыгнул назад, не выпуская меча и рук, замерев на месте в нескольких метрах от этих двоих. Его сердце в миг наполнилось непреодолимым гневом из-за того, что сразу после вмешательства Илии все пошло не по плану, ведь тот не только вырвал у него мечту из рук в последний момент, но и наотрез отказывался умирать на протяжении всего боя. Он впервые в своей жизни напрягся настолько, что испугался собственного поражения, из раза в раз Эдвард пытался и пытался, думал и атаковал, думал и защищался, он все время выигрывал для себя преимущество, но даже так оказался практически сломлен волей врагов и их бесконечным желанием жить.

Их готовность отдать жизни друг за друга и за благо тонущего в грехах города никак не могла уложиться в голове Айса. Они все время шли только вперед, не оглядываясь назад, и даже сейчас, когда, казалось бы, врагов больше не осталось и мечте ничего не препятствует, они продолжают ему мешать.

— АШИДО ТАКАГИ! — наполнившись гневом, истошно закричал Эдвард, словно все его силы удерживать злобу в миг испарились, а холодный расчет ушел на второй план.

— Что у тебя с лицом, Эдвард? — с ухмылкой на лице произнес Ашидо, все также не отрывая взгляда ни на секунду и даже не моргая. — Неужели ты уже не так уверен в своем превосходстве?

— Я убью каждого из вас! — продолжил Эдвард. — И буду делать это медленно, наслаждаясь каждым надрезом и стоном, исходящим из ваших сшитых ртов. Я заставлю вас страдать и молить о пощаде, твари!

— Прости, но сегодня ты проиграешь, — лицо Такаги сменилось серьезным и готовым убить, а острое лезвие «Нами» немногозначно обратилось в сторону генерала. — И на этот раз ты так просто от меня не отделаешься.

— Убил один раз — убью и второй! — вернув себе ухмылку, прорычал Эдвард.

Эта самая ухмылка спала с лица так же быстро, как позади стоящих впереди мужчин засияло множество ярко-фиолетовых пятен — поочередно вдоль всего поля боя стали раскрываться порталы, а из них понемногу стали проявляться фигуры. Так позади показалась некогда боявшаяся действия разлома и его навязчивого шепота Войд, следом за ней из-за огромной черной пелены показался большой робот высотой в три человеческих роста, застыв прямо позади Илии, вынудив того обернуться и оторопеть от происходящего. Все больше и больше фигур выходили на свет, принимая сторону спасителей Гармонии, и никто из них не был знаком нашим героям, но все они знали, зачем пришли и ради чего вскоре сразятся.

— Помощь пришла! — громогласно заявила Мисато из кабины робота.

Соскалив зубы, Эдвард почти сразу пустился в бега обратно в сторону почти дошедшей до Разлома гвардейской колоны, понимая, что в одиночку он не способен сразиться с таким числом врагов, даже если они будут слабыми, ведь генерал не привык сражаться против большинства — он сам всегда был в большинстве.

— Мы опоздали? — вопросила внезапно появившаяся из портала Юстиция.