Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

— Олег!!! — донеслось до нас.

— Иду! — заорал я в ответ, поднимая руку…

…Весь передовой дозор, согнувшись пополам, заглядывал в полукруглый арочный вход, на две трети заплетённый уже отзеленевшим диким виноградом. Вход располагался прямо в основании каменного столба, как дупло в траченом кариесом зубе. Вокруг лежала широкая площадка, со всех сторон обрывавшаяся на глубину восемь-десять метров в ручей — только в одном месте тропинка вела через него, круто поднимаясь. Из пещеры тянуло теплом и не пахло зверем.

— Факелы давайте! — крикнул я, чуть повернувшись через плечо.

— Удачное место? — гордо спросил Ян. Оказывается, неистребимый инстинкт карпатского горца завёл поляка сюда ради интереса.

— Кажется, да, — я рывком сдёрнул виноградную занавеску. — Но интересно, почему оттуда тепло-то?

— Скорей всего, термальные источники, — это сказала Танюшка, взобравшаяся к нам. — Центральное отопление.

— Сыро будет с таким отоплением, — возразил Димка.

Снизу передали охапку наскоро, но умело сделанных факелов. Видов уже стучал кресалом, выбивая искры, и скоро от первого занявшегося факела разжигали остальные, раздавая их по рукам…

…Сразу за входом, без коридорчиков или переходов, располагался небольшой зал — где-то шесть на шесть, высотой метра два, с сухим песчаным полом. Я услышал довольный вздох Ленки Власенковой и про себя согласился — комнатка для проживания была идеальной. Дальше вёл ещё один проход — тоже арка в стене — и мы, пройдя в него (пригнувшись, иначе никак), оказались в маленьком «тамбуре», где голова практически чиркала о потолок. Тут было почти душно — влажным теплом тянуло из проходов в стене. За одним, куда мы сунулись, оказался тупик с трещиной в полу. Оттуда шло тепло, но сухое («Сортир,» — сказал кто-то, и я мысленно согласился опять). За вторым коридор довольно круто уходил вниз, и половина наших воинов во главе с Андреем полезла туда, а я с остальными отправился в третий — последний — проход.

Мы сразу застряли в коротком широком коридорчике — спереди слышались какое-то шуршание, вздохи и побулькивание, которые лично у меня вызвали ассоциации со скопищем огромных насекомых. Я застыл. Другие тоже остановились, но Зорка вдруг рассмеялась (откликнулось эхо) и сказала:

— Эх, вы, храбрецы! Это же вода!..

…Через большой зал — дальнего конца не достигал свет факелов — бежала в мелком каменном ложе широкая река. Слева под стеной бурлили несколько ям с кипятком, а справа из-под стены выбегал ручей, вода в котором была ледяной. В речушке же она оказалась горячей — очень, но рука терпит, а у того места, где в неё впадал ручей — прохладней.

— Баня и родник, — заявил я. — Это клад. Ян, я тебе благодарность в личное дело впишу.

— На лоб синими буквами, — хихикнул довольный поляк.

— Эй, а тут раньше жили! — подал голос Сергей. Он стоял у стены, водя факелом вдоль неё. Свет выхватывал из темноты строчки выбитых в камне букв. — По-английски, кажется…. Точно! — он помедлил и довольно бегло перевёл: — «Пятое января 1692 года…» сколько завитушек… тут имена и фамилии… сорок пять человек… «Уходим завтра на прорыв. Запасы берём с собой, раненых тоже не оставим. Если ударим внезапно — прорвёмся, есть все шансы. Да будет с нами Святая Троица, Дева Мария и Святой Георгий, покровитель доброй Англии.» А вот тут ещё, смотрите!.. И ещё, только уже по-русски!.. А вот ещё, дата времён войны, какой-то Лотар Брюннер… Олег, это не тот, про которого ты говорил?

— Да, он, — я подошёл ближе, с уважением окинул взглядом надписи. — Мемориальная стена… Всё, зимуем. Хорошее место!

— А я прямо сейчас нас увековечу, — Сергей достал складной нож, всаживая факел в трещину на стене…

… — Там ледник, — Ленка чихнула, почесала нос. — Крутой спуск со ступеньками и ледник. Кувшины — хорошие, но пустые. По мелочи кое-что. По-моему, тут стоит зимовать.

— По-моему тоже, — согласился я. — Ну что, тогда прямо сейчас начнём готовиться… Давай, Лен, бери всё в свои руки.

Глаза нашего завхоза загорелись хищным азартным огнём фанатика. Я понял, что в ближайшее время Олег Крыгин останется в одиночестве и днём и ночью — Ленке будет не до него. Зато нас она замордует, иначе не скажешь. Кулацкие у неё гены, иначе не скажешь тоже.

— Надо будет очень постараться, — вдохновенно заговорила она, — пока ещё снега нет, да и дни тёплые совсем…

Я постарался перестать слушать.

Чужие горы, долы и поля мне с детства снятся,Алый стяг заката чужие осеняет небеса,Хлеба обильные на пашнях колосятся,Звенят под ветром корабельные леса…

Казалось мне, там солнце ярче светит,Синее море, небо голубей,А дева дивная полюбит и приветит,Как ни одна из дев страны моей.

В погоне за несбыточной мечтой,За дивным сном я в путь пустился дальний.И пёстрый мир открылся предо мной,Прекрасный мир, огромный мир. Бескрайний.

От гор до гор, от моря и до моря,Через пески пустынь, соблазны городовЯ шёл, скакал и полз. Смеялся, выл от горя.Ходил и в бархате, и вовсе без штанов.

Семи морей приливы пожиралиСледы, оставленные мною на песке,И корабли стремительные мчалиМеня то к светлому веселью, то к тоске.

Дорогам счёт бесчисленный потерян,Привычен вёсел плеск, скок конский, скрип телег,И не страшит давно, что не уверен:Поем ли вовремя, найдётся ли ночлег…

Чужих земель я много повидал,Изведал дружбу, ненависть, любовь,Но явью сон, мой дивный сон, не стал,Как в детстве, он лишь будоражил кровь.

Мне не сыскать волшебную странуИ деву, что всех краше, не найти.Я понимаю: глупо верить сну:Мираж не цель — помеха на пути…

И всё ж вперёд, безумной жить надежде!Пока хотя б во сне закатный алый стягНад Берегом Мечты вздымается, как прежде,Как добрый стяг. Как путеводный знак!..

На этот раз меня «прижало» на охоте. Я огибал здоровенный муравейник, обитатели которого уже запечатали на зиму все входы и выходы, когда всё вокруг вдруг понеслось с невероятной скоростью — вниз и вперёд. Остро кольнули глаза искры звёзд. Почти неосознанно я вскинул над головой сложенные «лодочкой» руки, ощущая, как некая бездушная сила разворачивает меня вокруг оси… Солнце выкатывалось над горизонтом, похожим на чашу, потом начало опускаться, и я увидел летящую мне в лицо Европу. Это было так дико, что я зажмурился, а когда через миг заставил себя открыть глаза — на меня надвигалась Скала. Ещё секунда — и я увидел подземную гавань и оба драккара Лаури, лежащие на берегу… а в следующее мгновение я понял, что Скала пуста. Не опустошена, нет — именно пуста, покинута…