Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

— Прекрати, страшно же! — сердито и откровенно сказал я. Раде хлопнул меня по плечу:

— А я думал, что ты только высоты и пауков боишься!

— Не только, — отрезал я. — Ещё я боюсь за всех вас. По обязанности.

— По обязанности? — не без яда уточнил Раде. Вода в озере заплескалась так, словно кто-то вылезал на берег; я похолодел и на вопрос Раде не ответил, а вместо этого спокойно сказал:

— Поднимай мою смену. Пора…

…В свою смену я взял Сергея, Басса и Олега Крыгина. Ребята быстро привели себя в порядок, и мы разошлись по периметру, подбрасывая хворост. Мы не разговаривали и не присаживались, но именно с этими парнями я чувствовал себя необычайно надёжно. И это было странно. Йенс и Джек были умней моих старых друзей. Фергюс, Видов, Раде — да и многие другие — умели лучше фехтовать. И не то чтобы я держался со «старичками» как-то особо близко.

Но вот поди ж ты… Мне вспомнился дневник Лотара. Как он писал про своих старых друзей, которых осталось мало, которые замешались в массе ребят и девчонок, ничем не худших, чем они… и всё-таки остались его старыми друзьями. Кажется, ребята мои ощущали то же самое, потому что Олег вдруг сказал:

— Интересно, как там Вадим?

— Через энное количество месяцев узнаем, — откликнулся Басс.

— Смотрите внимательно, — окликнул я их. Басс отдал честь. Я усмехнулся и неспешно зашагал вдоль огня, стараясь заставлять себя смотреть под ноги, не коситься в темноту. Следом за мною крался по кустам многолапый шорох, сопровождавшийся странным похрюкивающим звуком. — Сгинь, гадина… — процедил я против своей воли, косясь в ту сторону. В кустах захихикали, завозились, зашептали на несколько голосов: «Сгинь, сгинь, сгинь…» Я зашагал дальше, стараясь держать в поле зрения Сергея, шедшего мне навстречу и не прислушиваться к шёпоту, оставшемуся за спиной.

Мы поравнялись друг с другом, обменялись — низачем, для бодрости — кивками и уже почти совсем разошлись, когда до моего слуха донёсся (на самой его грани!) далёкий, но отчаянный крик. Я оглянулся и по настороженному лицу Сергея понял: он тоже слышал. Но всё-таки спросил:

— Слышал?

— Слышал, — коротко ответил мой друг. В этот момент крик повторился — более отчётливо. Кто-то кричал по-французски: «Помогите, ради бога!» — Опять… Что делать, Олег?

— Да ничего, — отозвался я, — это ловушка, ясно же…

Крик раздался в третий раз, примерно на том же расстоянии. В нём звучали отчаянье и ужас.

— Это километрах в двух, на берегу озера, — Сергей вгляделся в темноту. — Недалеко…

— Никого там нет, — отрезал я. Заорали снова. — Сам подумай — ну кто там может так орать, долго и вдохновенно? Бежит и орёт? Сидит на дереве и орёт? И кого он на помощь зовёт?

— Да, правда… — Сергей почесал висок. — Точно… Всё равно на нервы действует… Ладно, разошлись.

Мы вновь зашагали в разные стороны. В темноте по-прежнему разносились крики о помощи, но я уже и сам понял — никто там на помощь звать не станет. Крики больше не напрягали, просто раздражали, а человеческого в них оставалось всё меньше и меньше. Словно магнитофон тянул ленту, а по временам наоборот — «убыстрялся». Очевидно, Вендихо это понял, потому что вопли наконец стихли, как оборвало.

Интересно, чьим голосом кричал он по-французски? Кто был (или кто была?.. Не поймёшь по голосу…) этот француз, погибший здесь? Я подбросил в нескольких местах хвороста в костёр, зевнул. Зевок вышел нервным, каким-то собачьим.

— Олег! — окликнули меня. Оклик раздался спереди, из-за цепочки костров, и голос был знакомым; я не успел задуматься — чьим, потому что оклик повторился: — Олег! Поди сюда!

Блин! Я выругался мысленно. Кто-то всё-таки вылез за ограждение! Не иначе как этого кого-то заела стыдливость, и он решил помочиться в темноте! Ведь говорил же, предупреждал, требовал! Надо идти, вытаскивать — куда кто там влетел? Рядом совсем кричат, минута туда, минута обратно — быстро обернусь…

Так. Стоп. А куда это я?!

Этот вопрос я задал себе, уже примериваясь к прыжку через костёр. Помотал головой, рукой потёр лицо. Оглянувшись через плечо, я внимательно пересчитал всех наших. Конечно же, все были на месте!

В чаще раздался пронзительный, жуткий вой, бешено захрустели кусты — через них кто-то ломился, прямиком ко мне, явно намереваясь пробить костёр. Я шарахнулся назад, выхватывая оружие… но всколыхнувшая лес волна резко улеглась.

— Выходите, — раздался глухой, вездесущий голос, на этот раз говоривший по-русски. — Выходите сюда, хватит играть со мной. Всё равно вам не уйти теперь из долины, я получу вас всех, так облегчите свою гибель сами, придите ко мне!

— Иди сюда сам! — крикнул Сергей. — Что, обжечься боишься?!

— Не говори с ним! — рявкнул Басс. — Не обращайте внимания вообще!

Кое-кто из наших, похоже, проснулся, но явно не воспринял происходящее — повозился и удрых снова. Голос умолк, вместо него начали раскачиваться деревья. Сперва слегка, потом — всё сильней и сильней, пока шум ветвей не слился в страшный рёв, теперь уже перебудивший всех. Ребята и девчонки вскакивали, хватаясь за оружие и озираясь. Я, перекрикивая гвалт, заорал:

— Всё нормально! Просто под утро хозяин долины решил повеселиться как следует! Ложитесь! Ложитесь, спите, всё хорошо!

Шум, кстати, улёгся почти тут же. Наши укладывались дольше, но в конце концов затихли и они. Мы снова возобновили своё движение по кругу. Шорохи и треск по-прежнему преследовали нас, их сопровождал тихий, уходивший в неслышимость, вой, от которого начинало ломить виски, а в затылок отдавалась резкая боль. В какой-то момент я заметил, как Олег собирается перебираться через огонь, но Басс дёрнул его обратно. Крыгин дико посмотрел вокруг, признался:

— Вот ведь… Почудилось — Ленка оттуда зовёт.

— Вон твоя Ленка спит! — Басс потряс его за плечи. Олег улыбнулся:

— Вижу, вижу, я в порядке… Вот ведь гадина! Чуть не выманил… Слышишь, ты, сука?! — заорал он в темноту. — Я тебе…

— Заткнись! — прошипел я. — Всё! Тихо! Работаем дальше!

Вендихо не унимался. Очевидно, он чувствовал, что скоро рассвет (стоп, а ведь на американский отряд он днём навалился — надо не забывать…) — и решил нас донять. Из леса выходили слепые олени, двигавшиеся, как манекены, на прямых ногах. От них веяло запахом гниения, между задних копыт волочились чёрные, спутанные клубки внутренностей. Этой нечисти собралось целое стадо. Смотреть на них было тягостно, не страшно, а отвратно до тошноты. Кончилось тем, что Сергей начал швырять в них головёшками и разогнал. Вместо этого начался вокруг мяв, рёв и вой, кто-то шарахался с дерева на дерево и даже пролетал над поляной, над костром, заставляя пригибаться. Но где-то далеко за озером медленно начинала разгораться полоска зари — и вакханалия вокруг костра пошла на спад. Но, прежде чем она прекратилась окончательно, произошло ещё кое-что.