Бессердечное небо - Каролайн Пекхам

давая ему возможность увидеть, во что он превратил меня, пока тот боролся, пытаясь сжечь лозы, освободившись от тела, а украденная магия продолжала метаться в моем теле.

Мы столкнулись еще раз, в яростном столкновении кулаков, магии и ненависти, от которого трещали кости и струилась кровь, а весь склон холма содрогался под мощью нашей силы.

Отец испуганно вскрикнул, когда мне удалось зацепить лианы за его горло, пламя обожгло его, так как он снова не смог пройти сквозь огнеупорную шкуру моего Дракона, в то время как золотая чешуя покрывала мою плоть.

Я бросился на него сверху, тьма клубилась на моей коже, я ударил его кулаком в лицо и крепче сжал шипы на его горле, его губы посинели, а глаза расширились от ужаса, когда он наконец увидел во мне свою смерть, и это было так чертовски приятно, что я хотел уже реветь о своей победе до небес.

Но как только я убедился, что он у меня в руках, темная магия, которую я применил, сгорела, моя власть над украденным Элементом земли ослабла, а лианы, которые душили его, стали хрупкими, а затем и полностью распались. Я рванулся вперед, крепко обхватив его шею руками, обнажив зубы и придавив его к себе, борясь с отчаянием, которое соответствовало бешеному ритму моего сердца. Но едва я уверился в своей победе, как отец достал из складок плаща клинок из солнечной стали, полоснул им по моему боку и заставил меня отшатнуться от него, когда хлынула кровь и опасный металл разрезал меня.

Я с проклятием откатился от него, выхватывая свой топор обратно, вскочил на ноги, и он тоже поднялся на ноги. Я вскинул руку вверх, отражая воздушный удар, который он нанёс мне, с помощью воды, в результате чего он облил склон холма, когда наша сила столкнулась и была направлена под углом, снова привлекая мой взгляд к бушующей битве.

Нимфы продолжали преследовать повстанцев по мере отступления, и все большее их число оказывалось под землей и вдали от своих врагов, хотя я понятия не имею, куда они планировали двигаться дальше.

Отец снова попытался ударить меня своей воздушной магией, плети обвились вокруг, пытаясь пронзить мой позвоночник, а я блокировал его барьером изо льда, который трескался и разлетался на осколки позади меня под его атакой, звук напомнил мне о Рокси, попавшей в ловушку под тем бассейном.

Рычание вырвалось из меня при мысли о человеке, которым я почти стал из-за этого демона, и я с вызовом бросился на него, размахивая топором с жестоким ударом, направленным на то, чтобы отсечь его голову от тела.

Топор ударился о воздушный щит, который он удерживал близко к своей коже, и его глаза расширились в тревоге, когда я откинул его назад и ударил его во второй раз.

Снова и снова мой топор ударялся о его щит, а его мышцы вздувались от напряжения при попытке удержать его, его лицо покраснело, а вены, казалось, готовы были лопнуть.

Он смотрел в глаза созданного им зверя, и я знал, что он видел в них свою смерть, Дракон во мне смотрел с жаждой его конца, более сильной, чем я когда-либо чувствовал прежде.

Он здесь. Прямо здесь, мать его, и я чувствую, как его щит ломается под ударами моего оружия, а огонь Феникса, покрывающий его, заставляет воздух между нами пульсировать от жара.

— И все это из-за какой-то шлюхи? — закричал он, пытаясь удержать меня, его самообладание пошатнулось, и трусливый человек, каким я его знаю, открылся мне. Потому что это не Фейри, который встал и боролся за свою силу, это был обманщик и плут, который был настолько не Фейри, насколько они существуют. Но здесь и сейчас я не оставлял ему выбора. Он должен встретиться со мной лицом к лицу, и по испуганному взгляду его бездушных глаз я понял, что он уже знает, кто победит.

— Роксания Вега не шлюха, — прошипел я, и мой топор с такой силой ударился о его щит, что я почувствовал, как вибрация от этого удара прокатилась по моему покрытому испариной позвоночнику.

— Я должен был убить близнецов Вега, как только они вернулись, — шипел он, ненавидящий взгляд его глаз не ослабевал. Но теперь я понял, что это было на самом деле. Ревность. Он ненавидит их по той же причине, по которой ненавидел их отца, своего родного брата и даже меня. Потому что он видел, что мы сильнее его, а он всегда будет просто маленьким человеком, стоящим рядом с нами.

Обручальное кольцо на моем пальце, казалось, горело так же пылко, как эти языки пламени, когда я думал обо всем, что этот человек сделал с девушкой, которой принадлежит вся моя душа, с моей подругой, с моей женой.

— Я женился на ней, — издевательски произнес я, снова взмахнув топором. — И когда я вернусь к ней с твоей головой, висящей на моем кулаке, то я ещё и поклонюсь ей.

Глаза моего отца вспыхнули непреклонной яростью при этом предложении, и с ревом своего Дракона он позволил воздушному щиту между нами разрушиться, сделал выпад в мою сторону, уходя от удара моего топора, и погрузил свою теневую руку в мой бок, его когти пронзили кожу и вырвали у меня дыхание.

Я со всей силы ударил его кулаком в челюсть, мой топор врезался в заднюю часть его бедра, пока мы боролись за победу, и он рухнул, закричав, когда упал назад, но его тени трепетали и пульсировали во мне, когда он заставлял их овладеть мной.

Я выгнул спину с криком боли, когда они стали бороться за контроль надо мной, их сила была непоколебима.

Огонь от Поцелуя Феникса, подаренного мне Рокси, мчался навстречу им, сжигая их яростью нашей любви друг к другу, но в тот момент, когда они захватили меня в свои руки, мой отец взмахнул рукой и вонзил свой клинок из солнечной стали прямо мне в грудь.

Казалось, все внутри меня замерло, пока я смотрел на него, пульс, который я должен был чувствовать, бьющийся в моих венах, стал невероятно тихим, так как шок и непреклонный протест пронзили меня.

В течение нескольких мучительно долгих мгновений я мог только смотреть на него в ужасе, чувствуя, как кровь, пролившаяся от удара в сердце, окрашивает мою кожу и снова крадет мою судьбу.

Все должно было закончиться не так.

Я всегда знал, что дело дойдет до меня и до него, но кульминацией должна была стать