История Франции - Марк Ферро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В принципе, разделение на левых и правых произошло 28 августа 1789 г., когда в Учредительном национальном собрании те, кто считал, что Людовику XVI необходимо предоставить право вето, разместились справа от стола председателя, а противники этой идеи — слева. Таким образом, вместо общества, разделенного на три сословия и распределенного по трем пространствам в рамках Генеральных штатов, появилось новое распределение в пространстве — по двум направлениям. Это разделение отражало принадлежность к двум концепциям политической жизни, появление которых, очевидно, предшествовало данному обстоятельству. Одни, слева, ссылались на энциклопедистов, Декарта, Локка, даже на наследие кальвинизма, другие же отстаивали католическую традицию или аристократическую реакцию.
С того момента разделение происходит в тесной связи с политическим режимом. Слева существуют республиканцы, справа выстраиваются три течения, в зависимости от их институционального выбора: Старый порядок — для легитимистов, конституционная монархия — для орлеанистов, авторитарный режим, подкрепленный всеобщими выборами, — для бонапартистов, ранее принадлежавших к левым (как отмечал Рене Ремон). В то же время левые, партия движения и перемен, противопоставляются правым, партии «сопротивления» (какому-либо движению) или консерватизма. Вся политическая история XIX в. исходит из такого деления, которое воплощает борьбу, с одной стороны, хижин, а с другой — дворцов в союзе с Церковью, и это борьба продолжала жить и в 1981 г. — в сердце премьер-министра социалиста Пьера Моруа.
После падения Второй империи в отношениях между правыми и левыми произошло важное изменение: Республика больше не является фактором, разделяющим сторонников одного и другого лагеря, поскольку монархисты постепенно приняли ее. Отныне основными факторами, разделяющими правых и левых, становятся экономические или социальные вопросы, а также роль государства. Крупному капиталу, который контролирует «республиканская» буржуазия, противостоят социалисты и часть левых: они борются против «реакции». В организационном плане в противовес правым существуют три течения левых: радикалы, социалисты и синдикалисты. Около 1900 г. радикалы хотели обеспечить гражданское и политическое равенство через образование, которое должно было гарантировать лучшим продвижение по социальной лестнице. В отличие от социалистов радикалы не являются сторонниками социальной революции и не мечтают повести людей за собой на баррикады. Что касается синдикалистов, то они оспаривают монополию партий на политическую жизнь, а некоторые из них ставят под сомнение даже саму парламентскую форму правления, разделяя в своей критике идеи анархистов.
После окончания Первой мировой войны и революции 1917 г. в России, изменивших все эти классификации, оппозицию между левыми и правыми хорошо проиллюстрировал в своем анализе Уинстон Черчилль.
Однако независимо от того, стоят ли они слева или справа, коммунисты и фашистские лиги представляют собой новые силы, под влиянием которых партии смещаются к двум крайним полюсам. Никогда еще французское общество не испытывало такого напряжения в своей оппозиции одновременно либерализму и парламентскому строю. Никогда еще грань между правыми и левыми в парламенте не была столь явной, как во времена Народного фронта. После военного кризиса и режима Виши разделение на левых и правых возникает снова. По правде говоря, Четвертая республика, с виду разделенная на правых и левых, с возникновением третьей силы (союз МРП и СФИО) продемонстрировала скорее опыт формирования правительств на основе коалиций, которые распадаются по мере ослабления голлистов и коммунистов.
Кризис мая 1958 г. и возвращение де Голля к власти вновь возрождают оппозицию левые-правые, даже несмотря на то, что сам основатель Пятой республики не причисляет себя ни к левым, ни к правым. Его причисляют к правым, каким он был с точки зрения коммунистов и социалистов, когда создавал «Объединение французского народа» (РПФ) в 1946 г. И его продолжают считать правым вне зависимости от того, какие меры принимает его правительство. А оно проводит политику деколонизации, отстаиваемую левыми и начатую Пьером Мендес-Франсом, причем именно правые экстремисты вместе с ОАС сражаются против него наиболее ожесточенно. В мае 1968 г. бунт начинают сторонники левых, и отныне голлизм Помпиду располагается явно справа, при этом противостояние правые/левые возрождается с невиданной дотоле силой в ходе каждых президентских выборов. Концепция чередования, а затем и сосуществования очень хорошо передает живучесть этого дуализма, который определяет постоянные черты политической жизни Франции.
Сегодня левые и правые одновременно и сильны, и слабы, как никогда.
Сильны в том смысле, что они задают ритм политической жизни народного представительства и что Национальный фронт, который, в свою очередь, не считает себя ни левым, ни правым, теряет свою самобытность с 1995 г. и после раскола 1998 г.[347] Они также более заметны, особенно после исчезновения Советского Союза и развала коммунистической системы, а Французская компартия — партия Мориса Тореза и Жоржа Марше — сегодня всего лишь одна из организаций, которая пребывает в поиске своего возрождения и почти ничем не отличается от классических левых сил. Существование левого электората особенно ярко проявляется каждый раз при наступлении социального или любого другого кризиса, как, например, во время забастовок 1995 г.
Но такая жизненная устойчивость бинома левый-правый представляется все же притянутой за уши, тем более что она мобилизует электорат в меньшей степени, чем раньше. При этом правые партии разделены, и конфликтные вопросы, разделяющие левых и правых, давно уже стали другими. Разделение между ними наблюдается, конечно, по таким проблемам, как «гражданский договор солидарности», разрешающий гомосексуальные браки[348], аборты и защита частной жизни. Но разногласия по поводу единой Европы, суверенитета, даже по вопросам статуса иностранцев и иммигрантов, между правыми и левыми, по сути, уже исчезли.
Можно сказать, что разделение на левых и правых по-прежнему актуально в парламенте, продолжает жить в общественном мнении, но оно теряет свою суть в правительственной деятельности, а еще более — в повседневной жизни граждан, за исключением момента голосования на выборах. Но не теряет ли такая форма политической жизни, столкнувшись, например, с деятельностью ассоциаций, часть своей жизненной силы в век глобализации, которая также является веком исключений?
Постоянство в разделении встречается и у правых, и у левых, о чем свидетельствует преемственность политических партий, даже когда они меняют название.
Так, про левых можно сказать, что Французская революция создала ряд определенных течений в этом лагере, которые существуют и по сей день.
Первое из них
