Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

— Нарком выехал, — сказали мне. Начальника Генерального штаба тоже не оказалось на месте. Решил связаться с флотами. Поговорил сначала с командующим Балтийским флотом В.Ф. Трибуцем, затем с начальником штаба Черноморского флота И.Д.Елисеевым, с командующим на Севере А.Г.Головко. Все были на местах, всё как будто в порядке. Командные пункты развернуты, флоты уже в течение двух дней поддерживают оперативную готовность № 2…».

То есть, как все были на местах? Командующие Северным и Балтийским флотами, действительно, находились на местах. Трибуцу можно было бы, к тому же, переадресовать упрек Галлера, по части, не рассредоточения крупных кораблей, той же «Октябрьской революции». А вот с Черноморским флотом большой вопрос: «Почему командующий Ф.С.Октябрьский, на тот момент, отсутствовал в штабе флота»? Что за причина вынудила Филиппа Сергеевича покинуть командный пункт? В связи, с чем, его замещает начальник штаба? Кузнецов, как видите, не придал этому значение.

«В 20.00 пришел М.А. Воронцов, только что прибывший из Берлина.

В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.

— Так что же все это означает? — спросил я его в упор.

— Это война! — ответил он без колебаний».

Воронцов прилетел из Берлина. Слышал выступление по радио Гитлера. Деканозову вручили аналогичную бумагу о разрыве дипломатических отношений. Воронцов был в курсе всех дел, поэтому и сказал, что ожидается нападение.

Вот откуда такая осведомленность товарища Кузнецова, по части, знания, что вскоре начнется полномасштабная война. Только непонятно, почему целый час военно-морской атташе в Берлине Воронцов, который выполнял функции разведки от военно-морского ведомства, в приватной беседе, потчевал Николая Герасимовича такой важной информацией о нападении немцев? Или поделиться было не с кем, поэтому и зашел к морякам по старой дружбе?

Почему Кузнецов не сказал читателю, кем в действительности был Воронцов и откуда у него такая важная информация? Дверь в кабинет наркома, наверное, устала открываться и закрываться от посетителей?

«Едва ушел Воронцов, явился адмирал Л.М. Галлер. Он тоже не уехал домой. Уже около года Л.М.Галлер занимался судостроением. Он завел разговор о каком-то документе, касавшемся приема кораблей. Дело было неспешное и не бог весть какое крупное. Я понимал, что Льва Михайловича привело не это. Заговорил о напряженной обстановке, о готовности флотов.

— «Октябрьская революция» все еще в Таллине и на открытом рейде, — осторожно напомнил он. За этим стоял невысказанный вопрос: все ли сделано, чтобы обеспечить безопасность линкора?

Мы поговорили о положении на Балтике, особенно в Либаве — она беспокоила меня более других баз…».

По-поводу, указанного линкора «Октябрьская революция» остроумно замечено, что его переход из Таллина в Кронштадт, в последних числах августа 1941 года, был самым длительным боевым походом за всю войну. Практически он простоял всю военную компанию у стен Ленинграда, являя собой плавучую артиллерийскую батарею крупного калибра, и был, к несчастью, заманчивой мишенью для немецкой авиации.

Так и осталась невысказанная тревога о Либаве. Почему она более всего тяготила Кузнецова?

«Я успел выслушать еще один, внеочередной доклад В.А.Алафузова. С флотов поступали все новые донесения о неизвестных кораблях, появляющихся вблизи наших берегов, о нарушениях воздушного пространства. Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С. К. Тимошенко:

— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне. Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова, пошел вместе с ним. Владимир Антонович захватил с собой карты. Мы рассчитывали доложить обстановку на морях…

Наши наркоматы были расположены по соседству. Мы вышли на улицу…

Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С. К. Тимошенко (Вот где было месторасположение председателя Ставки. В дальнейшем предполагалось, видимо, переместиться в помещении штаба МВО? — В.М.).

Маршал, шагая по комнате, диктовал…

Генерал армии Г.К.Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, Нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго. Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну».

Обратите внимание, что Кузнецов поначалу не указал должность ни Тимошенко, ни Жукова, приведя только их звания. Нам-то, теперь известно, кем они были на тот момент. Тимошенко — Председатель Ставки, а Жуков — Главком Юго-Западного направления и заместитель Председателя Ставки, по совместительству.

Как они все, корчат из себя заботливых благодетелей. Лучше бы побеспокоились о семьях советских командиров и политработников. Да мысли крутились в голове, видимо, в другую сторону.

«Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии. Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась (Это как понимать!? — В.М.). Пробежав текст телеграммы, я спросил:

— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

— Разрешено.

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!

Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!..

Трудно комментировать фантазии и разного рода глупости, а может и подлости. Знали, ведь, что собираются сдавать армию и флот. Отсюда и фраза: «Разрешено ли в случае нападения применять оружие? То есть, если немцы нападут, можно ли стрелять по ним? Дяденька Гитлер, случайно, не обидится? Или же, при первых выстрелах, сразу руки «в гору» и стройными колоннами в плен сдаваться?

Это, какое же надо иметь сознание, чтобы такое сказать и тем, более, написать в книге? Хрущевцам такие слова бальзам на сердце, поэтому все это и проскочило в печать.

В данном случае, наркому Кузнецову не поаплодируешь. Еще, хотелось бы заметить, что телефон изобрели не для того, чтобы он красовался на столе у начальства. Все то, что сказал Тимошенко Кузнецову, можно было передать и по телефону, а не заставлять Алафузова бегать по улице. Кроме того, всю информацию, услышанную от Тимошенко, дорогой наш Николай Герасимович, часа полтора назад узнал от Воронцова. Однако не обеспокоился позвонить, тому же Тимошенко, чтобы забить тревогу.

Читатель, уже прекрасно знает, что давным-давно, Молотову вручена нота о разрыве дипломатических отношений Германии с нашей страной. Так что нечего строить из Тимошенко провидца, который, дескать, осведомлен о многом. Все всё знали, в том числе и сам Кузнецов, только место каждого разделила незримая баррикада. По одну сторону настоящие патриоты своего Отечества, а по другую те, кому тугой кошелек дороже всего на свете. Подача сигнала боевой тревоги на флота (как и в войска) состоит из одного слова, а наш «доблестный» Георгий Константинович три листа бумаги изрисовал. Помнится, что некоторые из штабов Западного направления, до самого утра бились с расшифровкой Жуковской трехстраничной телеграммы, пока им гитлеровцы бомбовым ударом не указали без всяких кодированных депеш — война.

Кроме того, непонятны фальшивые хлопоты флотоводцев. Ведь Директива, а это была, именно, она — «непосредственно флотов…не касалась». Отчего всполошились-то? Хотя, как сказать! Николай Герасимович заметил, что содержание было на ТРЕХ листах. Значит, Жуков многое понаписал в данной Директиве. Вполне возможно, что скрутили руки и морякам, чтоб и те, по немцам, лишний раз, не стреляли.

Сравните объем написанного в Директиве № 1 — пол-листа, и тот объем — трехстраничный, о котором говорил Кузнецов? Как говорят: почувствуйте, разницу.