Запредельник - Тимоти Мэдден

Маккензи ответил:

— Высоко ценю все сказанное. Но мне будет намного легче, когда я поговорю со своим начальством и получу подтверждение того, что они одобряют ваш план.

— Вице-адмирал Шоенхоффер прибудет сюда завтра в девять тридцать утра, чтобы лично отдать вам приказ.

— Понятно… И еще одно.

Лицо полковника озабоченно вытянулось.

— Что такое?

— Я хотел бы поговорить с Шейлой. Я уже привык советоваться с ней перед принятием серьезных решений.

Ван Сандер нахмурилась и покачала острой головой.

— Боюсь, что это абсолютно невозможно, — коротко сказала она. — Никто, кроме Внутренней Службы, не имеет доступа к этому компьютеру до тех пор, пока мы не убедимся, что все идет как надо.

Именно так он и думал. Скорее всего, Шейле было известно, что они скрывают, но они не могли управлять ею, как другими.

— Могу ли я задать вам один вопрос, командор? — врываясь в его мысли, спросила Ван Сандер.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Что такое «Синклер»?

Маккензи долго смотрел на эту худую женщину, но так ничего и не ответил.

— Лейтенант Стоковик сказала, что самым прекрасным мгновением в ваших отношениях было то, которое последовало за вашим рассказом об этом, — как бы напоминая, повторила она.

— Да, я знаю. Но вы можете не понять, что она имела в виду. Вы ведь не запредельник.

— Да? А почему вы думаете, что я не пойму?

— «Синклер» был погибшим кораблем-транспортником, который мне довелось обследовать. Все бывшие на борту сгорели заживо.

На какое-то мгновение Ван Сандер не смогла скрыть своего отвращения.

Глава 13

Вице-адмирал Шоенхоффер ворвался в конференц-зал, ступая огромными шагами, словно присутствуя на параде. За ним следовали два помощника, две его уменьшенные копии, старательно подстраивавшихся под его походку. Их серебристые формы резко контрастировали с черным костюмом Ван Сандер, который казался почти военным.

По протоколу роль хозяйки должна была играть Ван Сандер. После того как все удобно расположились вокруг стола заседаний, сделанного из оникса, она представила трех своих помощников.

— А это, как вам всем известно, командор-лейтенант Маккензи, — как бы завершая вступительную часть беседы сказала она.

— Гм! — немедленно начал Шоенхоффер, даже не представив своих подчиненных. — Как я понимаю, у вас есть вопросы по поводу отведенной вам в процессе роли, командор?

— Не моей роли, а роли Полетного Корпуса, — как бы невзначай уточнил Маккензи.

Шоенхоффер изучал его черными, ничего не выражающими бычьими глазами.

— Вот оно как! Объяснитесь!

— Позвольте мне уточнить, сэр. Во-первых, мне бы хотелось знать, что Полетному Корпусу известно о моем прыжке. Во-вторых, одобряет ли он проведение показательного процесса для прикрытия данного явления. И в-третьих, получаю ли я приказ исполнять в этом процессе роль, предложенную мне полковником Ван Сандер?

Его последний вопрос был окрашен легкой ноткой гнева, и хотя это у него вышло случайно, казалось, заметно облегчило обстановку в зале.

— Прекрасно сформулировано, командор, — сказал адмирал. Он протянул руку, и один из помощников тотчас же подал ему папку с документами. Маккензи отметил про себя, что оба помощника адмирала были молоды, высоки и светловолосы. Он с трудом различал их. Это были абсолютно идентичные близнецы. Маккензи не мог не подумать, что этому кабинетному вояке как нельзя лучше подходили подобные безликие адъютанты.

Шоенхоффер тем временем открыл папку и извлек из нее кипу документов. Он небрежно швырнул их через стол, сказав:

— Там письменное подтверждение законности всех стадий операции, включая и отведенную вам роль, командор. Убедитесь, что все предусмотрено.

Маккензи взял стопку листов и начал изучать их один за другим. Они содержали приказ от его командования следовать указаниям вице-адмирала Шоенхоффера, оказывать ему всестороннюю помощь и поддержку. Они были одобрены Специальным Оперативным Подразделением. Затем следовал приказ адмиралу Шоенхофферу следовать указаниям Ван Сандер. К сожалению, все выглядело вполне законным.

— Могу ли я это оставить себе? — спросил Маккензи.

Вице-адмирал лишь весело рассмеялся.

— Послушайте, вы же не хуже меня знаете, что я не могу этого позволить. Но уверяю вас, что эти документы будут храниться в полной безопасности в штабе. Боже мой, эти документы имеют для Корпуса такое же значение, как и для вас. Не думаете же вы, что мы стали бы рисковать вашей репутацией, не позаботившись о своей? — Он снова рассмеялся. — Нет, нет и нет, Маккензи. Сейчас, может быть, нам и приходится сотрудничать с братской службой, — он помахал рукой в сторону сотрудников Ван Сандер, — но в предстоящем нам марафоне мы не собираемся давать им никаких преимуществ.

Он повернулся к Ван Сандер.

— Надеюсь, вы не примете мое последнее замечание на свой счет, полковник, — подытожил он.

— Ничего подобного, — ответила она с милой улыбкой.

Маккензи склонил голову. Он совсем забыл как по-дипломатически корректно обменивались ударами на подобных встречах. Все насквозь было пронизано лицемерием и притворством.

Он подвинул документы, возвращая их адмиралу, и один из блондинчиков тут же подхватил их.

— У нас имеется и письменное одобрение Исполнительного Комитета Конкордата, — заявил адмирал. — Но, конечно же, его я вам показать не могу. Я еще раз уверяю вас, что все будет надежно сохранено в сейфе на станции. А туда никто не сможет добраться.

— Мне стало немного легче, — солгал Маккензи.

— Замечательно! Тогда действуйте, командор.

Вице-адмирал неожиданно поднялся, то же проделали и его близнецы. Он явно считал встречу оконченной. Все встали, когда адмирал повернулся и размашисто зашагал к двери. Но вдруг неожиданно он остановился и повернулся к Маккензи.

— Я не собирался вам этого говорить, Маккензи, потому что вы подчиняетесь своим приказам и будете действовать как подобает летному офицеру и запредельнику. Но мне кажется это несправедливым при данных обстоятельствах. Вас ожидает Медаль Высшей Доблести, командор! Вы совершили невозможное, спасая систему Бета-Z. А то, как вы расправились с рашадианскими роботами, ха-ха, это должно войти в учебники как образец действий запредельника в полевых условиях. Да, это великолепная работа, командор.

— Благодарю вас, сэр, — скромно ответил Маккензи.

— Не за что. Было очень приятно, было очень приятно, — привычно бросил через плечо адмирал, вновь устремляясь к двери. Один из блондинов кинулся вперед, распахнул дверь и отступил, давая дорогу Шоенхофферу. Охранник Внутренней Службы моментально притворил за ними дверь, и вся суета окончилась так же неожиданно, как и началась.

«Ну вот и все», — подумал Маккензи.

Ван Сандер отпустила помощников. Как только они покинули помещение, она повернулась к Маккензи и сказала:

— Приятно, что вас ценят, не так ли?

— Учитывая, что они от меня требуют взамен, им приходится меня ценить.

— Понимаю ваши чувства. Но следует ли мне считать, что вы согласны сотрудничать с нами?

— Думаю, да. У меня к тому же все равно нет выбора.

— Пожалуйста, не думайте об этом так, Маккензи. Вы исполняете свой долг, как и любой из нас.

— О да… Думаю, вы правы. Но меня кое-что тревожит.

— И что же это, командор?

— На кого рассчитана вся эта комедия? — Он бесстрашно взглянул в серые глаза полковника Ван Сандер. — Точно, что не на рашадианцев. Они знают, что запредельники никогда не склоняют головы. Когда им станет известно, что нас обвиняют в пособничестве Рашадиану, разве не заинтересует их в таком случае сам прыжок? Вот в чем вся суть, да?

Она неторопливо подошла к столу и села. Затем хитро взглянула на него и улыбнулась.

— Хорошо, Маккензи, раз вы согласились нам помогать, я скажу вам. Да, мы хотим вызвать именно такую реакцию. Рашадианцам будет интересно узнать, чего мы добиваемся. Мы предполагаем, что они попытаются добыть информацию из судебного заседания как высшей инстанции. Это-то нам и надо.

— Зачем?

— Среди высокопоставленных членов Конкордата есть немало таких, кто тайно сочувствует рашадианцам, так как это на руку их политическим интересам. Их влияние на нашу политику настолько сильно и выгодно рашадианцам, что они крайне редко связываются с этими мнимыми колонистами, так что доказать их причастность к шпионажу очень трудно. Мы следим за подозреваемыми, но у нас не хватает доказательств для их ареста. Наша маленькая комедия побудит рашадианцев связаться с кем-либо из предателей. А мы будем наготове.

Маккензи присвистнул от изумления.

— Теперь мне понятно, почему вам нужно, чтобы все в этом деле удалось, — признал он. — Сочувствующие рашадианцам в самом Конкордате? Это серьезно. Но я не понимаю, чего они ожидают от подобной поддержки?