Боевая рыбка - Джордж Грайдер

У 20-миллиметрового расположенного впереди мостика орудия были люди, когда мы шли в надводном положении, и расчет принимал боеприпасы, которые подавались снизу, когда вдруг произошел взрыв и раздался резкий крик боли. Молодой матрос по имени Уипп уронил снаряд, и он взорвался в нескольких дюймах от его ноги, почти оторвав средний палец. Раненого отнесли к Линде, который был мастером выходить из любых сложных ситуаций, но не из той, к которой его готовили. Я видел их обоих примерно через час после того, как Линде наконец заставил себя провести ампутацию. Он был бледен, а когда пытался рассказать мне, как проходила операция, слезы наворачивались у него на глаза. Позади него ковылял молодой Уипп, тоже немного бледный, но стоически улыбающийся и, по-видимому, чувствовавший себя очень и очень виноватым перед бедным Линде.

Мы наконец повернули на восток, двигаясь на самом полном ходу, который обеспечивали четыре дизеля, и выдвинули перископ на всю длину, пытаясь определить местонахождение спасшихся от нас бегством грузового судна и танкера. Близился полдень, и мы были вымотаны, чувствовали голод и эмоциональное опустошение. Перед тем как начать новую акцию, мы легли в дрейф, с тем чтобы взять тайм-аут, немного подкрепиться и выпить кофе.

К трем тридцати мы заметили характерный дымок слева по курсу и пошли на перехват. Мы следовали классическому маневру подводных лодок, известному как круговой. В момент, когда мы начинаем видеть кончики их мачт, определяя их курс и воспользовавшись нашим преимуществом в скорости при ходе в надводном положении, обгоняем их настолько, чтобы, в конечном счете, повернуть на них контркурсом, уйти под воду и ждать.

Это не такая простая процедура, как кажется. Она требует вычисления относительных курсов, относительных скоростей и много времени, потому что разница в скоростях не велика. Но примерно к пяти тридцати, за полчаса до заката, мы были готовы к новому погружению. Мы оказывались прямо перед танкером и покалеченным грузовым судном, а они об этом не подозревали.

Однако при всем их пренебрежении к тому, где мы находились, у них не оставалось никаких шансов. В отчаянии они двигались зигзагами. Это были две цели, которые не хотели позволить субмарине спокойно ждать, пока они окажутся в радиусе ее действия. Нам приходилось маневрировать с большей скоростью, чем та, которую "Уаху" когда-либо раньше развивала под водой, для того чтобы прийти в точку залпа.

Маш выбрал танкер, как неповрежденную цель. В шесть тридцать, когда было уже слишком темно для того, чтобы видеть что-либо в перископ, кроме капель воды, мы выпустили по нему три торпеды из носовых аппаратов с расстояния в одну милю.

Одна из них попала, и Маш сразу начал разворачиваться, чтобы направить кормовые аппараты на грузовое судно. Теперь у нас оставалось только три торпеды, все в кормовой части. Наши носовые аппараты уже никому не могли причинить вреда.

Капитан поврежденного грузового судна был все еще, как всегда, наготове. Прежде чем мы успели выйти на боевую позицию, он резко отвернул. На такой скорости мы никогда бы не сблизились с ним в темноте в подводном положении, поэтому Маш дал команду всплывать.

Танкер, к нашему удивлению, все еще двигался, притом за кормовой частью грузового судна. Если бы обе цели двинулись противоположными курсами, одной удалось бы скрыться, потому что ночь была темной, а луна должна была появиться только часа через три. Но, к великой радости Маша, они, словно приклеенные, следовали друг за другом.

Наша проблема теперь состояла в том, чтобы выбрать цель, подвсплыть, повернуться к ней кормой и выстрелить. Едва нас заметив, с грузового судна открыли огонь из палубных орудий, несмотря на то что им не было достаточно хорошо видно, нанесены ли нам какие-либо повреждения или нет.

Так что мы переключили внимание на танкер, чьи орудия молчали.

Проблема нанесения удара по зигзагообразно двигающемуся судну в лучшем случае трудна, но, если вам приходится стрелять из кормовых аппаратов, она становится почти абсурдной. В течение полутора часов мы разыграли все как по нотам, даже заход ему в тыл, маневр, который не удался, потому что, когда мы попытались на большой скорости двигаться в обратном направлении, руль был положен слишком резко и мы пошли по кругу. Маш не был обескуражен. Сосредоточенно всматриваясь в темноту, он решил, что уловил систему зигзага танкера.

Теперь танкер делал зигзаг по правому углу, и Маш держался прямо по его курсу. Танкер повернул на 90 градусов. Было очевидно, что в следующие несколько минут он пойдет назад зигзагом под углом 90 градусов влево, а мы пойдем параллельно и на расстоянии в милю. Мы немного снизили скорость лодки, взяли лево на борт и выстрелили в него из двух кормовых аппаратов с дистанции 1850 ярдов.

Вторая торпеда попала ему прямо в середину кормы и расколола надвое. Танкер затонул почти мгновенно.

Теперь уже три судна были пущены на дно и одно оставалось на плаву подбитое грузовое судно, которое удирало от нас с раннего утра. Мы теперь уже двенадцать часов были в работе, а разрушение - очень тяжелая работа, и у нас оставались только две торпеды. Но еще до того, как танкер был подбит, Маш приказал изменить курс и двигаться за грузовым судном.

Изменение курса дало нам возможность оценить размеры большого танкера, пока он тонул. Он был громадным - длиной пятьсот футов.

Мы могли это точно определить по сфере, которую корпус танкера заполнил в окулярах бинокля, когда мы проходили на расстоянии в 1250 ярдов, как раз перед тем, как он ушел под воду.

В то время как Маш, стоя на мостике, безжалостно преследовал свою добычу, команда управления огнем в боевой рубке получала все больше и больше информации. Мы слишком долго находились на боевых позициях, чтобы поступать иначе. В спокойные минуты мы погружаемся, чтобы выпить кофе. Пока с мостика вниз выкрикивали пеленги, Роджер вносил небольшие коррективы в данные вычислительного устройства, но мы занимались немножко другим. Расчеты возлагались на механический мозг, встроенный в вычислительное устройство. Кормовые торпеды были готовы к залпу уже так давно, что никто в команде управления огнем не был уверен, находится ли кто-нибудь в кормовом торпедном отсеке. Нужные рубильники были включены, и в целом мы знали, что расстояние до поврежденного судна достаточно большое. Помимо этого, мы не хотели вмешиваться в дуэль, Маша с капитаном судна.

У нашего командира был достойный противник, побывавший во многих сражениях. Уходя от преследования, он вел огонь, и то, что снаряды ложились теперь рядом с нами в условиях темноты, не оставляло сомнений - действовал блестящий орудийный расчет. Маш с мостика изрыгал проклятия в темноту ночи, пока падали снаряды. Наконец один из них поразил нашу лодку.