Красная кнопка - Ольга Митрофанова

Полина на слова мужа только кивнула, даже не подумав его отговаривать, схватила за руку Альбину и отошла к дверям клуба, где светили фонари.

Полицию все же кто-то вызвал, утро семейство Ящеровых и Кузин с Фадеевой встретили в участке.

– Что, покрутили пируэты ребятки? Партнёров по танцам, вижу, себе нашли подходящих, – кивнул на соседнюю камеру Самвел Алоян.

– Не думал, что скажу это, но дай я тебя обниму, – усмехнулся Леха, протягивая к Самвелу руки через решетку.

– Давайте без этих телячьих нежностей, – скривился Самвел.

– Мы же поблагодарить хотели, – произнес Леха, покидая камеру.

– Не боись, я с братца твоего по полной взыщу, – усмехнулся Самвел.

Глава 18

Элька боялась, что может позабыть, как держать на руках собственного ребенка. Ей Павлика выдавали только на период кормления, остальное время с ним возились Мария Игоревна, а когда она была на своих семинарах, то эстафету принимал Павел Олегович. Он оказался не таким страшным, как Элька себе представляла. Большую часть времени с ней и Павликом находился именно он. Если в первые два дня она ещё чувствовала какую-то неловкость, то на третий день она прошла. В общении семья Ящеровых оказались простыми людьми, без барских замашек. Пашку полюбили безумной любовью с первого взгляда, впрочем, как и он их, может кровь заговорила, но капризничать ребенок себе позволял только с матерью.

– Это потому что тебе он безоговорочно доверяет, а нас пока боится, вдруг мы в ответ на его капризы его обидим, – шутила Мария Игоревна, – вот к годам пяти придет осознание и все, бояться он будет тебя, а из нас своими капризами веревки вить.

– Это ты за себя говори, – не оставался в долгу Павел, – я-то в этом плане кремень, у меня не забалуешь.

– Конечно кремень, мы так это сразу и поняли, ты же именно поэтому ребенку две коляски купил и все игрушки, какие были в детском мире, а это он ещё ничего не просил, – поддела Мария Игоревна.

Подколоть друг друга у этой семьи считалось нормальным. На шутки в адрес друг друга не обижались, и чувствовалась между четой Ящеровых крепкая, нерушимая связь.

– Вылетаем завтра в обед, – объявил Павел, – у Пашки как раз будет послеобеденный сон.

– Может нам не стоит лететь, – робко проговорила Элька, – нам здесь неплохо было.

– Прекрати трусить, – осекла ее Мария Игоревна, – все будет хорошо. Папа наш со всем разберётся.

– Я за вас и Пашку боюсь, – всхлипнула Элька, – они страшные люди и у них связи такие, денег куры не клюют.

– За нас переживать не стоит, а за Пашку, тем более, – произнес Павел Олегович, – первое время тебе светиться сильно будет нельзя, но обещаю за пару недель все решить. Семейка Григорян не всесильные, уж поверь мне, управу на них найдем.

Верить или не верить у Эльки особого выбора не было. Ящеровы купили билеты на самолёт, собрали ее и Пашку, распрощались с тёткой Полины и полетели домой.

Дом, какое интересное слово. Где он теперь ее дом? У родителей? Так неизвестно обрадуются они ей или нет. Она им врала столько времени, они даже не знают, что у них внук есть. Кроме внука, она отчислена из института, мать – одиночка. Они на нее надежды возлагали, лучшей жизни для нее хотели, а она? Все профукала получается? В очередной раз стала разочарованием.

Такие мысли роились в голове Эльки на протяжении полета.

– Какую печальную печаль ты себе уже придумываешь? – спросила сидящая рядом Мария Игоревна.

– Про родителей думаю, я же им про Пашку не сообщала ничего, врала, что учусь, а не приезжаю, потому что подрабатываю, чтобы им было легче в финансовом плане.

– Эля, родители должны любить своих детей безусловной любовью, не важно, академик их сын или дворник. Макс институт бросил, и в армию ушёл, а Крис вообще самостоятельно из девятого класса ушла, в колледж, переселилась в низкопробное общежитие, замуж собралась за сотрудника полиции, которого наш папа мягко сказать недолюбливает. Но от этого мы их любить меньше не стали и помогать им будем во всем и поддерживать, даже если считаем, что они не правы, – увещевала Мария Игоревна.

У Эльки на глаза навернулись слезы, она помнила, что Ящеровы в школе с самого первого дня заступались за Макса, даже когда в первом классе в кабинете директора завуч обвинила Макса, что он ее избил, Павел Олегович встал на сторону Макса. Поверив ему безоговорочно.

– Ты рыдать, что ли надумала? – произнесла Мария Игоревна, притягивая Эльку в объятия, глупости какие, любят тебя твои родители и простят за твою неправду.

Элька с благодарностью уткнулась носом в плечо Марии Игоревны.

– Э, девчули, вы там мокрое дело развели что ли? – раздался позади голос Павла Олеговича, – вы это бросьте, а то зальете салон слезами, еще за обшивку платить.

– Какого хрена эта гордость отечественного автопрома делает на моем газоне? – возмущенно произнес Павел Ящеров, как только вошел в калитку ограды собственного дома.

– У меня зарплата маленькая, поэтому свое единственное средство передвижения, нажитое непосильным трудом, оставлять за оградой не рискую, а в гараже у вас мудреная система защиты, не рискнул взламывать, – пояснил Роман Любимов, вывернувший из-за угла дома.

– Ты бы себе хрен вперед сломал, чем мою систему безопасности, не то что в гараже, в собачей будке, – грозно сказал Павел Олегович, – а ведро твое с болтами в нашем районе нафиг никому не сдалось, на таких машинах только ты и мой братец ездить можете.

– Машина – это так – то не роскошь, а средство передвижения.

– Вот бери свое средство и двигай за ограду, чтобы мой газон маслом не закапало.

– Ящеров, – одернула Павла жена, – во-первых, не сквернословь при ребенке, а во-вторых, с родственниками стоит быть по-вежлевее, ничего с твоим драгоценным газоном не случится.

Высказалась и, чеканя шаг, направилась по дорожке к дому, вместе с Пашкой и Элькой.

– Мария Игоревна, вы всегда были моим кумиром, – крикнул ей вслед Ромка.

Мария Игоревна обернулась и окинула его насмешливым взглядом, за такой неприкрытый подхалимаж.

– Случилось что? – серьезно поинтересовался Павел, как только женщины скрылись в доме.

– Почему сразу случилось, может мы соскучились? – продолжал паясничать Роман.

– Любимов, у тебя от счастья мозги в розовую вату превратились что ли? Я в жизни не поверю, что ты по доброй воле приехал к нам пожить, судя по количеству машинного масла и следов на моем газоне уже дня три