Последнее плавание адмирала - Честертон Гилберт Кийт

– Тогда нет никаких сомнений в том, что адмирала убили.

– Боюсь, вообще никаких, сэр.

– Он не мог наложить на себя руки и выбросить орудие в реку.

Подобная версия не приходила Риджу в голову, однако он ответил, что, судя по положению тела и сопутствующим обстоятельствам, считал это невероятным.

Мистер Дейкерс скорбно кивнул.

– Из этого я делаю вывод, – произнес он тоном человека, берущего за рога свирепого быка, – что нет… подозрений относительно моей подопечной и ее мужа?

– Я бы сказал, что пока не существует подозрений касательно некоего конкретного человека. При всех прочих равных условиях преступление, разумеется, не относится к тем, в которых мы могли бы заподозрить молодую даму. К тому же нам мало известно о мистере Холланде. Вероятно, вы нам поможете, сэр?

Мистер Дейкерс покачал головой.

– Я мало знаю о нем, кроме его имени и того факта, что он был обручен с моей подопечной.

– А помолвка произошла с одобрения адмирала?

Юрист смерил его хитрым взглядом.

– Понимаю ход ваших мыслей, инспектор. Этого следовало ожидать, и мне бесполезно пытаться скрывать факты. Так вот, насколько мне известно, хотя адмирал Пинестон и неохотно согласился на брак, он никоим образом не запрещал его.

– Ясно, сэр. Теперь о завещании Джона Мартина Фицджеральда. Я полагаю, что мистер Фицджеральд мертв, поскольку вы и покойный адмирал выступали в качестве доверенных лиц миссис Холланд. Это копия настоящего завещания, что было подтверждено в момент его смерти?

– Да. Мой друг Джон Фицджеральд был адвокатом. Он скончался в 1916 году, и это было его последнее завещание. Не могу сказать, что оно было завещанием, которое я сам бы для него составил, к тому же оно не являлось завещанием, которое он охотно бы составил для кого-либо из своих клиентов. Однако адвокаты печально известны тем, что не могут должным образом распорядиться собственным имуществом.

– А чем было подтверждено завещание?

– Суммой примерно в пятьдесят тысяч фунтов, – ответил мистер Дейкерс. – Она не представляла собой юридические гонорары, значительная часть денег была унаследована. Однако мне лучше начать с самого начала. В 1888 году Джон Фицджеральд женился на Мэри Пинестон, сестре покойного адмирала. Она скончалась в 1911 году, оставив после себя двух детей: Уолтера Эверетта, родившегося в 1889 году, и Эльму Мэри, родившуюся девятью годами позднее, в 1898 году. Когда Уолтеру исполнилось двадцать лет, он попал в какие-то неприятности. По-моему, дело касалось некой молодой женщины, находившейся в семье в зависимом положении – на самом деле гувернантки. Его отец сильно разозлился, и произошла ужасная ссора. Молодой Уолтер сбежал из дома и пропал, и какое-то время даже упоминание его имени находилось под запретом. Вы знаете, как это бывает. Эльма, разумеется, была еще слишком юной, чтобы поведать ей истинную причину неприятностей, однако миссис Фицджеральд всегда считала, что ее муж слишком сурово обошелся с мальчиком.

Она скончалась, как я уже говорил, в 1911 году, и я твердо уверен, что беспокойство за судьбу Уолтера в немалой степени подорвало ее здоровье. Я знаю, что Джон Фицджеральд так думал, и это смягчило его нрав. Он предпринимал попытки разыскать Уолтера, хотя и без особого успеха, и составил завещание, разделив свое имущество между Уолтером и Эльмой.

О Уолтере ничего не было слышно до начала 1915 года, когда он прислал отцу письмо, написанное «откуда-то из Франции». В письме Уолтер выражал сожаление и извинения за свое недостойное поведение и шестилетнее отсутствие, надеясь, что теперь он прощен, и заявляя, что пытается начать новую жизнь, исполняя долг перед Родиной. В письме не упоминалось о его местопребывании в течение этих лет. В то же время Уолтер приложил завещание «на случай непредвиденных обстоятельств», составленное в пользу своей сестры Эльмы. Отец и сестра ответили, прося его вернуться домой, как только он получит отпуск, что все прежнее будет прощено и забыто. Домой Уолтер так и не вернулся, хотя иногда писал, а после кровопролитной третьей битвы при Артуа его имя появилось в списках «пропавших без вести, вероятно, погибших». К тому времени его отец тяжело болел, страдал хроническим нефритом, и жить ему оставалось недолго. Он отказывался верить в то, что Уолтер погиб. Он появился чуть раньше, говорил он, и вскоре снова объявится. Тем временем, вступив во владение большим имуществом, отец переписал завещание от 1911 года, оставив распоряжения по своему наследству прежними, но с дополнительными условиями.

Теперь я должен сказать несколько слов о шурине, адмирале Пинестоне. Вам, наверное, известны кое-какие факты из его биографии?

– Я слышал, что карьера адмирала прервалась в 1911 году.

– Вы об этом знаете? Да, позорное происшествие. Нет нужды вдаваться в детали, но дело было такого свойства, что оно чрезвычайно препятствовало тому, чтобы его назначили попечителем совсем юной девушки. Поймите меня правильно, я не выражаю никакого мнения по поводу того, являлся ли капитан Пинестон (в этом чине он тогда служил) виновным в этом деле. Но оказалось достаточно факта, что его имя связано со столь предосудительным происшествием. Однако Джон Фицджеральд, который бы никогда и ни о ком не подумал плохого…

– Необычная для адвоката черта характера, – заметил Ридж.

– Юристы в частной жизни и в профессиональном качестве могут быть совершенно разными людьми, – резко возразил мистер Дейкерс. – Джон Фицджеральд и помыслить не смел дурного о брате жены. Он настаивал на том, что с Пинестоном обошлись несправедливо, и чтобы продемонстрировать всему миру свое мнение на сей счет, он сделал его попечителем Эльмы и вставил в завещание данный нелепый пункт относительно ее замужества.

– Вы сами приняли совместное попечительство с адмиралом Пинестоном.

– А если бы я этого не сделал, он мог бы назначить какую-нибудь другую паршивую овцу, которую пришлось бы отмывать добела. Нет. Я выжал все, что мог, из безнадежной ситуации, заботясь о благе дочери моего бедного друга. И к чести адмирала Пинестона, должен сказать, что у меня нет ни малейших причин жаловаться на то, как он управлял делами своей подопечной. Хотя он обладал вспыльчивым и порой взрывным характером, я верю, что он был честным человеком в денежных вопросах, и нельзя упрекнуть его в том, что он должным образом не обустроил жилище для племянницы.

– По чьему желанию мисс Фицджеральд стала жить у своего дяди?

– По желанию ее отца. Я считал это неприемлемым, однако не мог предоставить веских аргументов против этого. Принадлежавшая Эльме доля денежных средств была вложена по моему совету в надежные ценные бумаги, и попечители ежеквартально осуществляли платежи в ее адрес.

– Очень даже неплохой доход, – заметил Ридж.

– Около полутора тысяч фунтов в год.

– Странно, что адмирал не подобрал своей племяннице более солидное место проживания. Этот дом хороший, но он стоит далеко на отшибе, а в обществе, как я понял, они особо не вращались.

– Да, – кивнул мистер Дейкерс, – однако в этом была не только вина адмирала Пинестона. Он сам как-то вполне естественно отошел от бурной светской жизни, а с 1914 по 1918 год адмирал, разумеется, находился на службе и воевал, но на племянницу он не накладывал никаких ограничений. Она получила прекрасное образование и имела успех в течение двух лондонских светских сезонов при сопровождении одной очень достойной дамы. Правда, светская жизнь стала ей неприятна.

– Почему она не вышла замуж раньше? Молодую леди с двадцатью пятью тысячами фунтов должны просто засыпать предложениями.

Юрист пожал плечами.

– Мне кажется, Эльма… испытывала определенные трудности, – ответил он. – Она, возможно, была… не очень привлекательна с точки зрения внешности. Находились некие молодые люди… в стесненных обстоятельствах, но их быстро отваживали. Адмирал Пинестон и помыслить не мог о браке племянницы кроме как с человеком, обладающим самостоятельным капиталом. А потом, к сожалению, разразился скандал по поводу Уолтера.