Живущий Правдой - Сергей Анатольевич Шаповалов

– Мой пояс! – удивился Хармхаб. – Старый. Я его давно не носил. А это мой старый плащ. Но что здесь делают мои вещи?

– Твой недоброжелатель надевал плащ и бил этим ремнем зверя, а потом оставлял одежду рядом с клетью.

– Зачем?

– Чтобы зверь запомнил запах обидчика.

– Хочешь сказать, – все подстроено?

– А вот еще доказательство, – Хуто вошел в клеть и там, где земля была изрыта когтями, раскопал глиняную фигурку человека.

– Ушебти?52 – удивился Хармхаб.

– Нет, – отрицательно покачал головой Хуто. – Прочитай, что написано на фигурке.

Хармхаб взглянул на иероглифы.

– Мое имя.

– На тебя пытались навести порчу. Советую с этой куклой сходить к Аменнефу – главе жречества храма Ипетасу53.

Хармхаб решил не пить в этот вечер. Настроение совсем испортилось. Он терпеть не мог подлых приемов. Так поступают только трусы. Шакал боятся встретиться с ним лицом к лицу, и поэтому насылает порчу. И он догадывался, чей это замысел. Хармхаб попытался разыскать среди пирующих Небнуфе, покрутить перед его бородатой рожей крепким кулаком, а то и саму рожу подправить. Что гадать? Проклятая фигурка с именем Хармхаба – его рук дело! Но подлец исчез. Никто его не видел. Мрачный Хармхаб бродил среди вельмож. С ним пытались заговорить, но, увидев в глазах полководца гнев, тут же отходили в сторону.

Хармхаб набрел на одинокую беседку в окружении смоковниц. Он решил спрятаться внутри и все обдумать. Во мраке мерцал огонек светильника. Хармхаб уловил тонкий аромат дорогого благовонного масла. На скамеечке кто-то сидел. Полководец тут же повернул назад, но его окликнул знакомый женский голос.

– Бакетамун? – узнал Хармхаб. – Живи вечно. Почему ты здесь одна?

– С кем мне быть? – горестно вздохнула Бакетамун.

Хармхаб помнил, как жестоко обошлась судьба с младшей сестрой Сына Солнца. Поздняя дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет слыла первой красавицей при дворе. Хоть принято было считать, что самой красивой женщиной должна быть Нефр-нефре-йот, первая жена Солнечного правителя, но придворные поэты все больше слагали стихи в честь Бакетамун. Знатные юноши так и вились возле нее. Она поздно выбрала себе супруга, наместника из Свена. У нее родился чудесный мальчик. Горе настигло неожиданно. Отец с сыном отправились в Свен, повидаться с родственниками. По дороге они заболели и умерли. После потери мужа и сына Бакетамун вела затворнический образ жизни. Редко принимала гостей у себя в доме, не присутствовала на праздниках и религиозных шествиях, почти никуда не выезжала. Ее дом так и оставался погруженный в траур, хотя после смерти дорогих ей людей прошло дольше десяти разливов.

– Присаживайся рядом, – пригласила Бакетамун. – Расскажи, как ты воевал. Видел ли мою сестру Нефтис в Бухене? Прижилась ли в Куши Меритре? Я слышала, у нее уже трое детей.

Хармхаб присел рядом на дощатую скамеечку. Аромат, исходящий от Бакетамун взволновал его. Он с трепетом почувствовал нежное тепло, исходящее от ее тела. Лицо загорелось. Хармхаб промычал что-то невразумительное в ответ: хорошо у них все. Вдруг услышал, как рядом всхлипнула Бакетамун. Уйти неудобно. А как ее утешить. Он не умел.

– Хочешь вина? – неуклюже предложил он.

– Вино не помогает, – ответила женщина, вытирая слезы. – Вокруг все выселяться, только мы, как заблудшие Ка грустим во тьме. Ты потерял вторую половину души, и я понесла такую же потерю.

Хармхаб посмотрел на ее профиль. Она совсем не похожа на брата Эхнэйота. У нее маленький подбородок и большие глаза. Губы полные. Хармхабу на миг показалось, что рядом с ним сидит не Бакетамун, а Мутнежмет, его почившая супруга.

– Значит, так угодно Всевышним. – Надо было что-то сказать. – Они мудрее нас.

– Но зачем так жестоко? – отчаянно воскликнула Бакетамун.

Хармхаб совсем растерялся. Он протянул руку и коснулся мягких теплых пальчиков, унизанных золотыми кольцами. Неожиданно Бакетамун склонила ему голову на грудь и затихла. Так они долго просидели одни в темноте, не говоря ни слова.

Глава седьмая

Молчаливые жрецы с наголо бритыми черепами, в белых одеждах вели Хармхаба нескончаемыми колоннадами и мрачными коридорами. Шаги по каменным плитам эхом возносились к высоким потолкам. Кругом на стенах росписи: столбики иероглифов, вереницы богов и богинь, непонятные существа полулюди-полузвери. Изредка, откуда-то пробивались лучики солнца, разгоняя тьму. За очередным поворотом открылся просторный зал. Свет едва проникал сквозь небольшие окошки над потолком. Всюду по стенам возвышались этажерки, заполненные цилиндрическими деревянными пеналами с бесценными свитками папируса. На полу, подстелив под себя циновки, сидели писцы, скрестив ноги, и тщательно переписывали тексты с пожелтевших свитков на чистые зеленоватые рулоны. Старший жрец Амуна Аменнеф работал за круглым столиком. Он склонился над одним из старинных документов. Бритая голова правильной формы сидела уверенно на широких плечах. Внимательные карие глаза бегали по столбикам иероглифов. Брови сосредоточенно сдвинулись к переносице.

Завидев главнокомандующего, Аменнеф оторвался от занятия. Жрец встал, чуть переломился в поясе, протягивая навстречу высокому гостю открытые ладони.

– Здоровья и силы! Рад видеть тебя в нашем храме. Что за срочное дело привело, столь важного гостя? Мог бы вызвать меня к себе, я тот час бы явился.

– Живи вечно, мудрейший. Вот. – Хармхаб без объяснений выложил на стол глиняную куклу.

Аменнеф лишь слегка взглянул на статуэтку и неодобрительно покачал головой. Он едва кивнул, и жрецы, сопровождавшие Хармхаба, исчезли в темноте коридора. Писцы продолжали свою работу, ни на что не обращая внимания. Переписывание старинных священных рукописей требовало полное погружение. Они ничего не видели вокруг и ничего не слышали.

– Кто-то сильно тебя ненавидит. Твой противник даже не убоится гнева богов, если совершает такую мерзость, – настороженно произнес Аменнеф.

– Ты можешь поведать: кто?

– Сам увидишь. Я составлю заклинание, оберегающее тебя. Теперь ничего не бойся. Я попрошу Амуна прислать к тебе на помощь невидимого защитника. Он убережет от порчи. Занимайся своими делами. Прощай! Тебя проводят.– Аменнеф поклонился, давая понять, что разговор окончен, вновь сел за стол и уткнулся в папирус.

– Я еще хотел спросить. – Хармхаб замялся.

– Да? – Аменнеф поднял глаза.

– Мне приснился сон. Даже не сон. Днем случайно задремал…

Аменнеф терпеливо ждал.

Хармхаб рассказал, как ему привиделся усопший правитель, как он снял с головы венец Обеих Земель и протянул ему, Хармхабу. Но венец оказался неподъемным, каменным.

– Ты действительно мечтал стать правителем? – с иронией спросил Аменнеф.

– О чем ты? – буркнул Хармхаб. – Разве я похож на воплощение Амуна на земле?

– А кто на него похож? Нынешний правитель? – усмехнулся Аменнеф. – Его взгляд вновь опустился к папирусам.

Хармхаб постоял в нерешительности, ожидая слов Аменнефа: разъяснит он странный сон или нет, но так и не дождался. Повернулся и ушел.

Хармхаб окунулся в мягкую жару солнечного дня, выйдя из прохладного сумрака Ипетасу. Он решил пройтись пешком по улице и сосредоточиться перед важными переговорами с