Пощады никто не желает! - Глеб Дойников

На мостике "Варяга" Руднев не веря своим глазам смотрел на остающийся все дальше за кормой японский флот. Невероятно, но Тог овсе же дал им прорваться под берегом. Хотя обошлось это четверке крейсеров весьма не дешево, о чем ему деликатно напомнил командир крейсера Степанов.

— Всеволод Федорович, только что князь Кирилл доложил из форпика, переборки уже выгибает парусом несмотря на все подкрепления. Если мы не снизим ход, то…

— Да, и так понятно что. Затопления распространятся дальше, мы сядем носом по клюзы, и ход тогда снизить все одно придется. А ведь по сравнению с "Богатырем" мы еще легко отделались, у них вообще крен градусов двенадцать и уменьшаться кажется не собирается. Значит так, снизить ход до шести узлов, отсемафорьте на "Очаков" чтобы прошли у нас вдоль борта, и приготовьте тросик. Ну помните как Балковские ребята перепрыгивали на гарибальдей? Когда я переберусь на "Очаков" мы с "Аскольдом" пойдем на Север так быстро, как только сможем. Вы остаетесь за старшего, стопоритесь и вместе с "Богатерем" спокойно заводите пластыря. Японцы судя по всему назад поворачивать не собираются, им явно не до вас. "Варяг" с "Богатырем" мне нужны в готовности к походу не позднее, чем через неделю. Так что начинайте откачивание воды сразу как заведете пластырь, а после осушения отсеков немедленно заделывайте пробоины деревом.

— Слушаюсь, Всеволод Федорович. Но вам в ваши годы может не стоит прыгать с корабля на корабль на канате? Сейчас спустим катер и…

— И спустя всего пол часа "Очаков" сможет начать движение. Время дорого.

— Ну хорошо, вам если что кости переломает, вам и решать. Но разрешите мы еще минут десять пройдем на Северо Восток до остановки?

— Опасаетесь что японские броненосцы все же развернутся? — не понял своего бывшего старпома Руднев.

— Нет, просто там болтается куча обломков, и как мне кажется, полузатопленная шлюпка в которой кто то пытается спастись.

— Думаете этот наши? — с сомнением протянул Руднев, — там только японцы вроде проходили…

— А какая теперь разница, наши или японцы? — искренне не понял адмирала Степанов, — теперь они просто "люди за бортом". Даже если японцы, спасти их наш долг моряка. Не думаю что они со шлюпки будут отстреливаться.

"Очаков" с "Аскольдом" в кильватере рванули на Север на предельных для обоих кораблей 18 узлах, оставив два поврежденных крейсера позади. Те застопорили машины и приступили к ремонту и спасению остатков экипажа эсминца "Безупречный". По дороге "Очаков" прошел мимо идущей под флагом Макарова "Оки", которая как и флагман Того была вся в саже от недавно потушенного пожара. Но к месту главных событий этой фазы боя быстрые крейсера русских безнадежно опоздали, и отдуваться за них пришлось кораблю, который Макаров с Рудневым вообще не планировали брать в этот выход в море.

Когда в полдень Макарову стало ясно, что хотя линейный японский флот отворачивают на Юг, он не мог не заметить и то, что крейсера Камимуры и Девы идут на Север обходя место боя броненосных колонн. Он послал на их перехват все быстрые корабли которые только были у него под рукой. Отряд Руднева в это время в очередной раз спасал "Рюрика" в двадцати милях севернее, и на пересечку японцев пошел отряд "пересветов" и пара крейсеров "Светлана" "Паллада". Теоретически трех броненосцев типа "Пересвет" и висящей в хвосте их колонны с завязки боя "России" с подтынкой из пары крейсеров было более чем достаточно для выполнения задачи. Ведь им противостояли только три быстрых крейсера Девы, флагман Камимуры "Идзумо", единственный броненосный крейсер участвующий в прорыве, и идущие с ним три крейсера типа "Цусима". Увы, кое что Макаров не принял во внимание, кое о чем забыл в горячке боя, а о некоторых фактах он просто не знал. Он запамятовал, что получившая повреждения "Победа" уже не шла в отряде с "пересветами", он не могла поддерживать ход более двенадцати узлов и встала более медленную колонну броненосцев. Он не получил информацию и о том, что после попадания снаряда главного калибра с "Сикисимы" "Паллада" тоже охромела. Но это не отменяло того обстоятельства, что вместо двух быстрых крейсеров напересечку трем кораблям Девы могла поспеть только одна "Светлана". Которая в одиночку никак не могла их не то, что остановить, но и просто задержать. Ну и чего Степан Осипович точно не мог знать, так это о "врожденной" невезучести "Осляби".

Поначалу все выглядело так, будто лихой порыв Камимуры разобьется о превосходство русских в артиллерии, но… Для начала тройка крейсеров Девы с примкнувшим к ним отрядом эсминцев успела форсируя машины проскочить более медленных "пересветов". Если сам "Пересвет" мог дать 16 — 17 узлов, то идущая за ним "Россия", после обширных затоплений в корме больше 15 уже не выжимала. Еще больше отставала идущая на 12 узлах "Паллада", которая и стала причиной того, что японцы смогли потом называть сражение у мыса Шантунг своей "частичной победой". Разглядев под берегом одинокий русский крейсер типа "Диана", явно идущий на пределе своих возможностей, Камимура направил свой отряд на него. Перед командирами "Пересвета" и "Осляби" встал традиционный русский вопрос, что делать? Продолжая выполнять приказ и преследуя Деву, они обрекали "Палладу" на быструю и бесполезную гибель. Один поврежденный бронепалубный крейсер против броненосного "Идзумо" и трех "цусим"… Это гибель в течении двадцати минут без всякого шанса нанести противнику хоть какой — то урон. После короткого совещания по семафору "Ослябя" и "Россия" повернула навстречу северному отряду Камимуры, а более быстрый "Пересвет" со "Светланой" продолжили погоню за тройкой кораблей Девы. Но даже избавившись от медленной "России" "Пересвет" все равно проигрывал японским скороходам в скорости два узла. Послать "Светлану" в атаку на три лучших легких крейсера японского флота было конечно можно, она то с ними сблизиться на расстояние действенной стрельбы успевала. Но проще было приказать ей выброситься на берег, тогда хоть потер ив экипаже были бы не столь значительны. В артиллерийской дуэли с тройкой японцев их превосходство над русской "полуяхтой" в весе залпа было почти пятикратным. Она могла только атаковать хвост кильватерной колонны Девы, в дуэли с концевым "Иосино" один на один их шансы были равны. За свой тыл командир "Пересвета" Бойсман был совершенно спокоен, и сосредоточился на погоне за угрожающими транспортам "собачками". Он не мог представить, что одинокий "Идзумо" с тремя слабенькими крейсерами может прорваться мимо пары "Россия" — "Ослябя", поддержаной к тому же изрядно вооруженной "Палладой". Увы, именно так и случилось.

"Россия" еще утром потеряла половину своей артиллерии и под плотным огнем концевой пары японцев из скорострельных шестидюймовок стремительно утрачивала остатки боеспособности. "Нийтака" и "Оттова" казалось поливают русский броненосный крейсер из душа. Только вместо капель воды с неба падали снаряды среднего калибра. Добрая половина их бессильно разрывалась на мощном поясе "России", но остальные сносили дальномеры, трубы, выводили из строя орудия, дырявили не бронированный борт выше пояса… Через пол часа "Россия" объятая огнем с носа до кормы, могла отстреливаться на левый борт только из одного 190 миллиметрового и одного шестидюймового орудия, а ее скорость упала до семи узлов. Впрочем, в отличие от своего флагмана, она хотя бы не собиралась тонуть. "Ослябя" же был совсем плох. В теории его десятидюймовые орудия должны были порвать на лоскуты приближающийся "Идзумо" еще в первые десять минут боя, но все вышло наоборот. Более скорострельные японские восьми- и шестидюймовки быстро нашпиговали этот неудачно бронированный корабль сталью и шимозой. Пожар на баке почти сразу выключил из боя еще исправную носовую башню, в которую чуть позже попало несколько снарядов окончательно ее заклинив. Несколько ударов по трубам к 13:30 снизили ход броненосца до девяти узлов, но главная проблема была не в этом, и даже не в пожарах, охвативших весь корабль. Нос и корма броненосца, не прикрытые броней снова поставили его на грань гибели. Импровизированная защита из дюймовых листов не закаленной судостроительной стали могла только несколько снизить размер пробоин. Каждый фугасный снаряд оставлял в месте попадания огромную дыру, и к моменту расхождения с японцами запас плавучести "Осляби" снизилась до пугающих 30 процентов. При этом вода продолжала поступать и вскоре общая масса "лишней" воды в потрохах корабля перевалила за две тысячи тонн. Крен на левый борт достиг семи градусов, и требовал срочных контрзатоплений. Но впускать воду в корабль уже стоящий на краю водяной могилы надо был очень осторожно. Обе мачты корабля были сбиты, и подать сигнал на "Пересвет" не было никакой возможности. В этих условия командир броненосца Бэр решил отказаться от преследования Камимуры, и отвернул к берегу. Единственным более менее целым русским кораблем осталась "Паллада", ради спасения которой и завязался бой.