Когда боги смеются - Александра Маринина

Осталось последнее средство - страх. Это тот спасательный круг, уцепившись за который Светлана сможет, не потеряв лица перед Бейсеновым, сменить гнев на милость.

- Почему это вы решили, что я вам обязана? - спросила она, прищурив глаза.

- Что вы, Светлана, - Андрей постарался сказать это как можно мягче и теплее, - вы ничем мне не обязаны. Но вы обязаны думать о себе, о своей жизни, о своем здоровье. И, разумеется, о своей красоте.

Презрительный прищур исчез, яркие голубые глаза расширились.

- Что-то я не догоняю. При чем тут...

- А при том. Мы имеем дело с человеком психически нездоровым, поэтому никогда нельзя знать наверняка, что придет ему в голову в следующий момент. Сегодня он убивает тех, кто пытается вас опорочить. А есть у вас гарантия, что завтра он не захочет убить вас саму?

- Зачем? - удивилась девушка. - Зачем ему меня убивать, если он в меня как бы влюблен по уши. Глупости вы говорите.

- Так это он сегодня влюблен. А завтра? Помните, что произошло с девушкой из Сочи? Человек, которому она оказалась недоступна, не убил ее, но искалечил, лишил красоты. До тех пор, пока ваш поклонник не пытается приблизиться к вам, вам ничто не угрожает. А представьте-ка на минутку, что он решит с вами познакомиться, начать ухаживать, рассчитывая на взаимность. Вы же не пойдете ему навстречу, зная, что он - сумасшедший, да к тому же убийца. Вы его отвергнете, а он захочет вам отомстить. Не боитесь?

- Не боюсь, - резко ответила Светлана. - И вообще, с чего вы взяли, что он захочет отомстить? Нечего меня как бы пугать. Я ничего такого ему реально не сделала, чтобы он мне как бы мстил.

- Вот тут вы не правы. Он ради вас пошел на убийство, да притом не один раз. Он грех на душу взял, понимаете? Он страдал, мучился и вправе рассчитывать хоть на какую-то компенсацию своих страданий. Он захочет, чтобы вы узнали о них и оценили по достоинству. А вы собираетесь вышвырнуть его за дверь, как никчемного попрошайку. Разве ему не обидно будет?

Светлана не отвечала, молча разглядывая покрытые яркозеленым лаком пальчики на ногах. Андрей вдруг осознал, что все впустую. Он не достучится до нее. Интересно, почему молчит Бейсенов? Как воды в рот набрал. Как будто его это никаким боком не касается. Или до него вдруг дошли меркантильные расчеты Медведевой и он с ними согласился? Хотя, конечно, хорошо, что он молчит. Ну что ж, последняя попытка, или, как говорят спортсмены, последний рывок. Попробуем припереть ее логикой. Заставим согласиться хоть с чем-нибудь, а там, глядишь, дело сдвинется с мертвой точки.

- Или, может быть, вы не собираетесь его отталкивать? - спросил Чеботаев. - Если маньяк-убийца захочет познакомиться с вами поближе, вы готовы пойти ему навстречу, чтобы он на вас не рассердился?

- Это вас не касается. Вот когда он захочет познакомиться со мной, тогда я и подумаю.

Все, приехали. Андрей понял, что провалил дело напрочь.

Как только стало известно о загадочном поклоннике Жени Рубцовой, оперативники еще раз побеседовали с друзьями-приятелями Валерия Фризе и Николая Курбанова, но не со всеми подряд, а лишь с темп, кто был вместе с погибшими вечером накануне убийства, кто ходил вместе с Фризе в ночной клуб "Геракл", а с Курбановым, соответственно, в "Ночную бабочку".

Валерий Фризе был в тот вечер со своей девушкой.

- Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить дословно все, о чем вы говорили, пока находились в клубе, - попросил ее Доценко.

Как и следовало ожидать, девушка по имени Дина уверяла, что ни о чем особенном они не говорили, да и прошел уже месяц, разве она вспомнит?

- Экзамены обсуждали? - спросил Доценко, ПОСКОЛЬКУ знал, что Дина училась на одном курсе с убитым.

- Да нет, вряд ли, это же была середина мая, до сессии еще много времени.

- А работу Валерия в фирме "Тектон"?

- Тоже нет, он же программным обеспечением занимался. а я в этом ничего не понимаю.

- О чем вы обычно разговаривали с ним?

- Обо всем, - Дина горько улыбнулась. - Валера был удивительный, я могла с ним говорить обо всем, что меня интересует. Он очень много знал, а если чего-то не знал, то всегда старался вникнуть, чтобы обсуждать это со мной, если видел, что мне хочется об этом поговорить.

- Например?

- Ну... Например, я сказала ему что-то о Лане Вайсмюллер, а Валера меня послушал совсем чуть-чуть, а потом сказал: "Дай мне пару дней, я достану кассеты с ее фильмами, посмотрю, а потом мы вернемся к этому разговору". Он ведь был очень занят, учился и работал, но все равно хотел выкроить время на эти кассеты, чтобы поговорить со мной о том, что мне интересно. Для него всегда было очень важным, чтобы мне было с ним интересно.

- Почему? - спросил Доценко, хотя ответ, как ему казалось, был очевиден. Дина была необыкновенно привлекательной девушкой, тогда как погибший Валерий Фризе никакими выдающимися внешними данными похвастать не мог. Миша был уверен, что услышит сейчас: "Он боялся, что я его брошу". Но услышал совсем другое.

- Он любил меня. И хотел, чтобы мне было хорошо. Во всем, понимаете?

Чего ж тут не понять? Все это чудесно, однако хотелось бы вывести девушку на воспоминания о том последнем вечере, который она провела с Фризе в ночном клубе "Геракл".

- Дина, вы часто ходили с Валерием в ночные клубы?

- Часто. Я уже говорила, он учился и работал, у него свободное время было только поздно вечером и ночью. Когда нам еще было встречаться?

- Вы ходили в какой-то постоянный клуб или в разные?

- Господи, да меня уже спрашивали об этом тысячу раз! - воскликнула девушка с досадой. - Ну сколько можно об одном и том же? Месяц назад расспрашивали, теперь опять... Вам что, заняться больше нечем? Не можете найти убийцу, так видимость активности изображаете. Я всегда думала, что газеты преувеличивают, когда ругают милицию, ну знаете, для красного словца подтасовывают факты и все такое. А теперь вижу, что все правда. Вы же ничего не умеете, ничего не можете, только душу выматываете!

Она расплакалась. Обычно в таких случаях Доценко испытывал жалость и одновременно неловкость, словно именно он виноват в том, что человека убили, а преступника до сих пор не нашли. Но сегодня он не почувствовал ни жалости, ни неловкости. Может быть, он устал от жары, может быть, от долгих и безуспешных поисков варианта размена квартиры, а может быть, просто притерпелся. Михаил решил не ждать, пока девушка успокоится. Он по опыту знал. что нельзя позволять людям слишком глубоко погружаться в эмоции. Если человек заплакал, надо немедленно начинать что-то говорить, объяснять, задавать вопросы, тогда он отвлечется от себя и своих слез. Объективно это было, конечно, жестоко, но если бы Доценко каждый раз ждал, пока человек успокоится сам, ему пришлось бы тратить на такие беседы в три раза больше времени. Если ты работаешь в отделе по тяжким насильственным преступлениям, будь готов увидеть отрицания и слезы, а времени лишнего ни у одного опера нет.

- Дина, вы не правы, - заговорил он мягко. - Месяц назад, когда погиб Валерий, убийцу искали среди тех, кто мог испытывать к нему неприязнь. Сегодня ситуация изменилась, при точно таких же обстоятельствах убит еще один человек, и мы будем искать убийцу совсем по другому принципу. Поэтому мне нужно еще раз задать вам те же самые вопросы. Вернее, вам только кажется, что вопросы те же самые, на самом деле они другие. Вот сейчас я задам вам вопрос, которого вам наверняка не задавали раньше.

- Какой?

Дина всхлипнула и вытерла лицо рукой. В этом жесте было столько детского, что Доценко невольно усомнился, а может ли этот ребенок учиться в университете, да еще и на философском факультете. Что там болтают про акселерацию? Глупости все это, нынешние детки только сексом заниматься начинают раньше, а взрослеют еще позже, чем предыдущие поколения. В Англии в двадцать один год наступает совершеннолетие и предполагается, что человек к этому возрасту становится настолько самостоятельным и разумным, что ему можно доверить распоряжаться крупными состояниями. Интересно, сколько денег можно дать девочке Дине, чтобы она их не потеряла и не наделала глупостей? Максимум тысячу рублей, решил Доценко, потому что если дать больше, она их тут же потратит на модную тряпочку, а потом будет экономить на еде и сидеть на хлебе с кефиром.

- Я спрошу вас, Дина, о чем обычно вы разговаривали с Валерием, когда находились в ночных клубах. Признайтесь, ведь такого вопроса вам не задавали, правда?

- Правда. Какой странный вопрос... А почему вы его задали?

- Потому что мне нужно это знать.

- Зачем?

- Нужно. Вы ответьте, а я вам потом объясню. Вот вы пришли, там шум, грохот, какая-нибудь группа выступает, народу человек сто - сто пятьдесят. Вы подходите к стойке, берете... Что вы обычно брали?