Эффективный Черчилль - Дмитрий Медведев

В связи с тем, что Черчиллю нередко приходилось осуществлять стратегическое планирование в условиях неопределенности, он старался избегать разработки жестких планов. «Лучший способ обеспечить гибкость — это разработать в деталях несколько планов с учетом непредвиденных обстоятельств», — делился он своим опытом[189].

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Лучший способ обеспечить гибкость — это разработать в деталях несколько планов с учетом непредвиденных обстоятельств».

Как правило, Черчилль выделял наиболее важные факторы внешней среды, просчитывал возможные варианты развития событий и после этого приступал к составлению гибких планов. Примером, как это реализовывалось на практике, могут служить шаги, предпринятые британским премьер-министром в мае 1940 года для разрешения итальянской головоломки.

16 мая 1940 года, спустя шесть дней после того, как Черчилль стал главой правительства, он обратился к Бенито Муссолини со следующим письмом:

«В настоящий момент, когда я занял пост премьер-министра и министра обороны, я вспоминаю наши встречи в Риме и испытываю желание обратиться через нечто, подобное быстро расширяющейся пропасти, со словами доброжелательства к вам как к главе итальянской нации. Разве уже слишком поздно помешать тому, чтобы между английским и итальянским народами потекла река крови? Мы, несомненно, можем нанести друг другу тяжелые раны, жестоко изувечить друг друга и омрачить Средиземноморье нашей борьбой.

Если вы решите, что так должно быть, пусть так и будет, но я заявляю, что никогда не был противником величия Италии и в душе никогда не был врагом итальянского законодателя. Тщетно было бы предсказывать ход великих сражений, бушующих сейчас в Европе, но я уверен, что независимо от того, что про изойдет на континенте, Англия пойдет до конца даже в полном одиночестве.

Прошу вас поверить, что я обращаюсь к вам с этим торжественным призывом, который войдет в историю, отнюдь не вследствие своей слабости или страха. На протяжении веков над всеми другими призывами возвышается возглас тех, кто требует, чтобы общие наследники латинской и христианской цивилизации не противостояли друг другу в смертельной борьбе. Я со всей честью и уважением прошу вас прислушаться к этому призыву, прежде чем будет дан ужасный сигнал. Он никогда не будет дан нами»[190].

Дуче ответил холодно, но прямо:

«Отвечаю на послание, в котором вы называете причины, заставившие обе наши страны оказаться в противоположных лагерях. Не обращаясь к слишком далекому прошлому, я напомню вам об инициативе, проявленной в 1935 году вашим правительством с целью организовать в Женеве принятие санкций против Италии, стремившейся обеспечить себе небольшое пространство под африканским солнцем без малейшего ущерба для интересов и территорий вашей страны или других стран.

Я напоминаю вам также о подлинном и фактическом состоянии крепостной зависимости, в которое Италия поставлена в своем собственном море. Если ваше правительство объявило Германии войну из уважения к своей подписи, то вы поймете, что то же чувство чести и уважения к обязательствам, взятым по итало-германскому договору, руководит итальянской политикой сегодня и будет руководить завтра при любых событиях, какими бы они ни были»[191].

По словам Черчилля, «с этой минуты у нас не могло быть никаких сомнений в намерении Муссолини вступить в войну в самый благоприятный для него момент».

Определившись с развитием событий, британский премьер — по его же собственному признанию — «начал ежедневно давать указания для того, чтобы обеспечить возможность нанесения немедленного ответного удара в случае, если Соединенное Королевство подвергнется отвратительному нападению со стороны Муссолини»[192].

В частности, 28 мая Черчилль поручил своему представителю в комитете начальников штабов, генералу Гастингсу Исмею, разработать план мероприятий по атаке итальянских войск в Абиссинии и совместную стратегию для британо-французского флота.

«Если после объявления Италией войны, — написал он в своем письме, — Франция все еще будет нашим союзником, то было бы крайне желательно, чтобы объединенные флоты, действуя с противоположных концов Средиземного моря, предприняли активное наступление на Италию. Важно, чтобы с самого начала произошло столкновение как с итальянским военно-морским флотом, так и с итальянской авиацией. Тогда мы сможем убедиться, каковы в действительности их качества и изменились ли они вообще со времен последней войны. Чисто оборонительную стратегию, планируемую средиземноморским главнокомандующим, принимать не следует. Если будет установлено, что боевые качества итальянцев не находятся на должном уровне, будет гораздо лучше, чтобы флот в Александрии двинулся вперед и подверг себя некоторому риску, нежели оставался на столь явно выраженной оборонительной позиции. Риск в настоящий момент неизбежен на всех театрах военных действий»[193].

30 мая Черчилль связался с военно-морским министром Альбертом Александером:

«Какие меры приняты, чтобы захватить все итальянские суда в момент войны? Сколько их в английских портах и что можно с ними сделать в море или в иностранных портах? Будьте любезны, немедленно передать это в соответствующее управление»[194].

На следующий день на заседании союзнического Верховного военного совета в Париже было принято решение, что британо-французские войска предпримут наступательные операции против Италии как можно раньше, а военно-морские и военно-воздушные штабы двух государств в срочном порядке согласуют свои планы.

Все эти предварительные шаги в связи с вероятным вступлением фашистской Италии в войну позволили британскому премьеру эффективно распределить имеющиеся ресурсы и подготовить свою страну к появлению еще одного противника.

За годы управленческой деятельности Черчилль очень часто прибегал к инструменту ситуационного планирования. При этом все ситуационные планы, которые приходилось составлять нашему герою, можно свести к двум основным категориям:

— разработка сценариев;

— планирование для кризисных ситуаций.

Остановимся на них более подробно.

В идейном плане политическую карьеру Черчилля можно представить в виде слоеного пирога, в котором каждый период времени характеризовался своими мыслями, своими представлениями, своими задачами и своими решениями. Например, в период с 1900 по 1906 год Уинстон — молодой, амбициозный политик, ищущий свое место на политическом небосклоне Туманного Альбиона. С 1906 по 1911 год — Черчилль уже либеральный государственный деятель, активно идущий по дороге социальных реформ. Начиная с 1911 года — после Агадирского кризиса[195] — внимание Черчилля начинают все больше привлекать внешняя политика и состояние военно-морских сил.