За последней чертой - Джеймс Хэдли Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, прошло очень много времени, но наконец всадники появились на дороге, неожиданно вынырнув из-за холма. Они ехали двумя рядами, без особой спешки, не подгоняя лошадей. Винтовки покачивались на ремнях за спинами — кавалеристы явно не подозревали, что в любой момент могут наткнуться на засаду.
Хольц навел прицел пулемета. Двумя длинными очередями их можно будет уложить. Сердце тяжело ухало, отчаянно колотясь о грудную клетку. Он сжал затвор с такой силой, что даже руки заболели. Теперь надо подождать, пока они подъедут поближе к мине. Жаль будет, если кто-то из них подорвется и нарушит все труды Дедоса. Теперь лейтенант видел их довольно отчетливо. Все лица были очень молодые, сосредоточенные и свирепые. Один насвистывал грустную мелодию, скача впереди остальных. По лошадям было видно, что отряд давно в пути: крупы животных блестели от пота. Это были хорошие скакуны, и Хольц передвинул прицел чуть повыше. Он любил лошадей, и лошадь ему убить было гораздо труднее, чем одного из людей Пабло.
Еще ближе, еще чуть-чуть… Пулемет застрекотал. Стрельба показалась оглушительной в ленивой полуденной дремоте. По пустой комнате прокатилось эхо. Четверо всадников упали с седел, как набитые тряпьем куклы, остальные, запаниковав, сломали строй. Лошади заржали и попятились. Солдаты принялись лихорадочно хвататься за револьверы, в то же время пытаясь сдержать лошадей, которые копытами подняли облако пыли на дороге. Хольц услышал, как заклацали ружейные затворы, и всадники начали палить в ответ. Он торопливо сдвинул прицел чуть в сторону и продолжил стрелять. Три лошади сразу рухнули на землю, лягаясь; раздались крики и отчаянное ржание. Еще трое всадников свалились под копыта ошалелых коней и были затоптаны в кровавое месиво. Хольц оскалился, обнажив зубы, и сосредоточил огонь на оставшихся восьми солдатах. Те наконец оправились от удивления и припустили прочь по дороге.
Хольц сместил прицел вслед беглецам, но тут пулемет замолчал. Плохо заправленный патрон застрял в стволе. Хольц судорожно рванул затвор на себя скользкими от пота пальцами. Патрон засел очень туго. Выдернув из кобуры револьвер, лейтенант стал колотить им по стволу, и наконец ему удалось выбить оттуда патрон. Все время, пока возился с пулеметом, он слышал стрельбу из винтовок, горячо надеясь, что его люди доделают дело за него. Как только входное отверстие освободилось, он снова навел пулемет на цель. На дороге лежали пять лошадей и семь человек — остальные исчезли. Хольц встал и через окно позвал Кастру. Через минуту сержант вынырнул из своего укрытия и осторожно подбежал к дому. Со стороны дороги из-под прикрытия зарослей колючего кустарника грянули два винтовочных выстрела. Хольц увидел, как возле ног Кастры в двух местах взметнулась пыль. Сержант припустил во всю прыть и влетел в фермерский дом. Тем временем Хольц, развернув пулемет, дал короткую очередь по тому месту, откуда стреляли. Он видел, как куст задрожал под градом пуль, но не слышал никаких звуков, которые подтвердили бы, что он попал в цель. На ферме и на дороге воцарилась мертвая тишина. Все затаились и ждали, когда противник выдаст себя чем-нибудь.
Кастра взбежал по лестнице, вошел в комнату и отдал честь.
— Восемь всадников прячутся в зарослях. Мы пытались в них стрелять, но попали только в лошадей, — доложил он. — Что теперь делать, лейтенант?
Хольц поднялся.
— Садись за пулемет.
Кастра присел рядом с оружием, вопросительно глядя на лейтенанта.
— Где все наши? — спросил тот.
— Дедос там, за железной бочкой. Гольц с Фернандо за вагончиком. У всех хорошие позиции для обстрела дороги, лейтенант.
Хольц вытер пот с лица грязным платком. Он начинал нервничать.
— Лучше всем зайти в дом. Нас слишком мало, нельзя рассредотачиваться, надо держаться вместе. Армия Пабло может подойти в любую минуту.
Кастра пожал плечами:
— Теперь уже опасно менять позиции. У наших нет прикрытия, чтобы безопасно вернуться в дом. Их могут подстрелить.
Хольц понимал, что сержант прав, и яростно выругался, пнув пулемет ногой.
— Эту чертову машину заклинило в самый ответственный момент, а так я мог бы их всех перебить, весь отряд. Теперь все усложнилось.
Кастра кивнул. Но лицо его оставалось бесстрастным: он так привык к неудачам генерала Кортеса, что эта новая неприятность нисколько его не удивила.
Неожиданно из кустов по ним дали очередь. Хольц слышал, как пули ударялись в стену дома.
— У них автоматы, — сказал он, глядя на Кастру; тот снова кивнул. — Надо выбить их из укрытия. Иначе нам с ними не справиться.
Кастра навел пулемет на заросли кустарника на другой стороне дороги и начал поливать их свинцом. От грохота очередей Хольц сжал зубы изо всей силы. Снова наступившая тишина свидетельствовала о том, что пули вряд ли попали в цель. Хольц постоял в нерешительности, глядя на большую брешь, пробитую в кустарнике. Ему показалось, что справа он заметил легкое движение, и вытащил револьвер. Тщательно прицелившись, нажал на спуск. После оглушительного выстрела они услышали чей-то стон, из высокой травы на дорогу, пошатываясь, вышел человек, сделал два неверных шага и упал лицом вниз.
Кастра взглянул на Хольца, в глазах его читались изумление и восхищение.
— Отличный выстрел, лейтенант! Просто отличный!
— Остались семеро, если только они не успели уйти, чтобы привести подмогу.
— Вряд ли. Лошади у них разбежались, а пешком идти слишком жарко. Нет, скорее всего, они здесь.
В воздух неожиданно взмыл круглый черный предмет. Хольц не мог точно сказать, откуда эта штука взялась. Глядя, как она делает медленный изящный полукруг, он закричал изо всех сил:
— Ложись!
Это была ручная граната, и, видимо, очень мощная. Она разорвалась с оглушительным грохотом прямо перед тележкой, за которой скрывались Фернандо и Гольц. Два испуганных крика донеслись оттуда, и Гольц выскочил из укрытия, зажимая уши руками.
Хольц заорал ему:
— Назад, болван! В укрытие!
Но Гольц от ужаса ничего не соображал. Раздались два выстрела из ружья, и солдат повалился навзничь, схватившись за грудь.
— Вот ведь болван, свинья недисциплинированная! — простонал Хольц. Он сердито смотрел во двор через щель в досках, пытаясь разглядеть хоть какое-то движение за тележкой, где оставался Фернандо. Ему показалось, что он различил мысок его ботинка возле колеса, но не мог сказать наверняка и с беспокойством спросил у Кастры: — Как думаешь, он ранен?
— Может, его оглушило, — предположил сержант, мусоля пальцем спусковой крючок пулемета. — Такой сильный был взрыв, лейтенант.
— Да, да,
