За последней чертой - Джеймс Хэдли Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они прощались ночью. Нина пришла к своим друзьям, которые жили неподалеку от штаб-квартиры Кортеса, и ждала там Хольца, который в тот момент пытался убедить генерала в том, что, как бы отважно они ни сражались, Пабло, скорее всего, окажется им не по зубам. Начало было неловкое, но это не имело значения. Он знал, что должен был это сказать, и чувствовал, что прав перед своей совестью.
Воспоминания пришлось прервать, потому что появился Дедос — он уже заложил динамит и теперь медленно пятился к фермерскому дому, раскручивая шнур, осторожно переступая ногами. Хольц спустился по скрипучей лестнице и пересек двор.
— Вот, провод достает досюда. — Дедос вытер пот со лба, остановившись в нескольких метрах от ворот фермы.
Хольц решил, что этого достаточно.
— Тебе придется спрятаться здесь, — сказал он. — Когда солдаты Пабло подойдут к мине, ты взорвешь ее, только подпусти их поближе, чтобы волной уложило сразу несколько человек. После этого как можно скорее беги в дом.
Дедос улыбнулся. Его маленькая злая мордашка просияла.
— Есть, лейтенант! Уж можете не сомневаться, я все сделаю.
Хольц осмотрел мину и обнаружил, что Дедос заложил ее очень умело. Пожалуй, лучше он и сам бы не смог сделать. Лейтенант признался в этом Дедосу, и тот снова улыбнулся. Сегодня был его день.
Хольц помог ему подсоединить провода к взрывному устройству.
— Будешь дожидаться моего сигнала. Сиди здесь, в тени. Когда Гольц даст нам знак, что враг приближается, ты займешь место около взрывателя. Когда я свистну в свисток — взрывай. Все понял?
Дедос кивнул:
— Это очень просто. — Он отошел и присел на землю с самым беззаботным видом.
Хольц снова поднялся в комнату, где они установили пулемет, проверил пулеметную ленту и вынул из нее три патрона, которые показались ему ненадежными — вдруг застрянут, и пулемет заклинит. Потом он закурил сигарету и расслабился. На войне всегда одно и то же. Долгие часы бездействия в ожидании приказа, или наступления врага, или увольнительной домой — это было самое сладкое ожидание из всех. Он не видел Нину уже три месяца. Это очень долго. У него даже тело заныло, так захотелось, чтобы она оказалась сейчас в его объятиях.
Как правило, долгие периоды воздержания Хольц переносил спокойно, но это было до того, как он встретил Нину. Разлуку с ней пережить было тяжело. И не потому, что его тело требовало разрядки. Нина была очаровательной, и, лежа рядом с ней, он чувствовал себя так хорошо, как ни с какой другой женщиной. Ему казалось, будто его уносит вверх мощной волной. В ушах стоял шум прибоя. С ней он мог полностью расслабиться и просто быть самим собой. Это так ценно. Раньше он всегда следил за тем, что говорит и делает, боялся критики, старался показать себя великим любовником. Поэтому теперь ему было так трудно без нее. Трудно еще и потому, что он мог вообще больше никогда с ней не встретиться.
Хольц взглянул на свои наручные часы. Кортес с армией ушли уже час назад. Оставалось ждать еще одиннадцать часов, а потом он с чистой совестью тоже сможет отсюда уйти. А вдруг Пабло и правда не станет атаковать? А вдруг ему, Хольцу, все-таки удастся выбраться живым с этой фермы и догнать Кортеса, перевалить через гору, оказаться в безопасности? Если так, то впредь он никогда и ни за что не будет рисковать своей жизнью. Никогда. Он сразу же, немедленно поедет к Нине, они вместе перейдут границу и забудут про эту безумную революцию. Они будут жить ради себя. Разве мало он уже сделал для революции? Ведь от одного человека не может зависеть успех такого дела. Как бы храбро он ни сражался — все равно не в силах ничего изменить. Нет, решено: они с Ниной уедут, и все это останется позади.
Гольц стоял на вершине холма, не двигаясь, спиной к ферме. Хольц лениво посматривал на него. И вдруг сердце у него дрогнуло и заколотилось сильнее, когда Гольц развернулся и побежал в сторону дома. Лейтенант видел, как пыль клубится у него под ногами. Приближаясь к воротам, дозорный отчаянно махал левой рукой, в правой нес винтовку.
Хольц понимал, что это значит, и его прошиб холодный пот. Под мышками защекотало, во рту пересохло. Он пересел ближе к пулемету, крепко ухватившись за рукоять. Гольц промчался мимо Дедоса, прокричав ему что-то на ходу. Дедос быстро вскочил на ноги и бросился к взрывателю. Лейтенант видел, как сверкнули в довольной усмешке белые зубы — солдат не боялся Пабло.
Гольц уже подбежал к ферме, и Хольц услышал, как он говорит о чем-то с Кастрой. Сержант поднялся наверх. Лицо его было бесстрастно, он угловато отдал честь.
— Приближается конный отряд. Они на небольшом расстоянии. Разведать, сколько у них людей?
Хольц кивнул:
— И немедленно доложите мне. — Он надеялся, что Кастра не заметил на его лице испуга. — Осторожнее, они не должны вас увидеть.
Конечно, в таком предупреждении не было необходимости, лейтенант просто хотел показать Кастре, что деятельно занят операцией, хотя на самом деле ему хотелось сейчас быть как можно дальше отсюда.
Кастра вернулся через несколько минут.
— Это передовой отряд. Их человек пятнадцать. Пока основного корпуса армии не видно.
Хольц поднялся. Для него это была неожиданность… Он истратил весь запас динамита, надеясь встретить взрывом саму армию Пабло. А сколько пройдет времени, прежде чем основные войска во главе с генералом подойдут сюда, — неизвестно, и жаль тратить мину на горстку людей. Он велел Кастре позвать Дедоса.
— С них хватит и пулемета. А вы возьмите винтовки и тоже займите боевые позиции, чтобы простреливать дорогу. Когда они подойдут на расстояние выстрела, я постараюсь пулеметным огнем уложить большинство, а остальных вы сможете добить из ружей.
Он смотрел, как Кастра расставляет своих людей. Дедос, взяв винтовку, спрятался за большой железной бочкой с бензином. Лейтенант хорошо видел его из окна. На лице солдата застыло мрачное выражение, и Хольц догадался: парень немного расстроен из-за того, что не сможет привести в действие свою мину. Хольц навел прицел пулемета прямо на середину дороги. Он очень надеялся, что приближающийся отряд будет ехать
