Мастер иллюзий - Наталия Экономцева

– Что это за дерьмо вы возите с собой, Анжелика? Песок? Воспоминание о романтической  истории из далекой молодости? Или, может, из прошлой жизни?

Он подбросил мой мешочек в воздух и тут же его поймал.

– Положи его на место сейчас же, – тихо велела я.

Я произнесла всего шесть слов, и ни одно из них не было ни грубым, ни оскорбительным,  но порядочный гад вздрогнул. Может быть, мой голос был достаточно злым и  решительным. А может быть, в ту минуту замысел того, кто все это придумал,  раскрылся для Бориса безо всяких объяснений? На мой взгляд, вероятность такого  исхода ничтожно мала, но все же исключать ее не стоит.

Он наклонился еще раз и положил мой мешочек обратно в сумку. А после этого вышел  из комнаты и шумно спустился по ступенькам вниз.

– Неплохо, Анжелика. А я-то спешил вам на помощь, – прокомментировал Козаков.

Если бы ему случалось сопровождать успешного предпринимателя на переговоры с  представителями криминальной группировки, которые велись с применением  достаточно шокирующих методов убеждения, мистик знал бы, что с порядочным гадом  я могу справиться и сама.

– А кстати, и правда: зачем вам мешочек с песком? Вы вроде бы большая девочка, –  улыбнулся автор бестселлеров.

– При всем уважении, Алексей, – ответила я, – это вас не касается. Сейчас без пяти  минут десять. Давайте не будем опаздывать.

Я подошла к окну, возле которого стояла моя дорожная сумка, застегнула «молнию»  и защелкнула маленький металлический замок. Крайне непредусмотрительно, что я не  сделала этого раньше.

Глава 7

Я вошла в зал для занятий и села у стены, в том же самом углу, что и вчера.  Правда, за прошедшую ночь многое изменилось. Возможно, Борис был более  разговорчив, чем следовало, а возможно, молоденькие официантки из столовой  оказались чрезвычайно эмоциональны и впечатлительны. Как бы то ни было, пока я шла  через зал, жизнь стояла на месте, а все глаза были прикованы ко мне.

Именно в такие моменты мне сильнее всего хочется стать одной из них – этих людей,  которые сидят, стоят или ходят вокруг и ни секунды не задумываются о собственной  исключительности. И именно в такие моменты я яснее всего понимаю, что это невозможно.  Сама природа исключила меня из их числа. Меня отделили и поставили в сторонке в  полном одиночестве.

Достаточно жестокое расположение, как мне кажется, но это всего лишь мое личное  мнение, не более того. И есть ли смысл сопротивляться тому, что было определено  очень давно – быть может, задолго до моего рождения?

Я прошла через зал, не спеша и не опуская взгляда. Я не была рождена привлекать,  но вряд ли этого стоит стыдиться.

Мистик появился через несколько секунд. На возвышении стоял стул, но Козаков  убрал его в дальний угол, а потом уселся на полу, скрестив под собой босые  ступни совершенной формы. И сразу же в зале стало так тихо, как будто  последователи кармических теорий попросту перестали дышать.

– Для тех, кто приехал к нам в первый раз, я скажу, что обычно в субботу бывает  другая программа. Но сегодня я хочу ее изменить, потому что… Честно говоря, я и  сам не знаю почему.

Тут мистик усмехнулся, и его бархатный голос чуть дрогнул, а зал наконец-то  выдохнул и задышал.

– Я предлагаю вам помедитировать вместе со мной, – тихо продолжил Козаков. –  Закройте глаза и ищите любовь внутри себя, ведь это единственное, что имеет  смысл искать. А если вам станет неуютно, можете выйти на улицу и продолжить  медитацию без меня. Я не обижусь. Обед, как обычно, в два.

После этого мистик закрыл глаза и застыл на своем возвышении, а зал вокруг меня  пришел в движение, потому что последователи кармических теорий усаживались поудобнее,  скрещивая свои босые ступни, которым конечно же было очень далеко до ног  Козакова.

К счастью, меня сполна наделили здравым смыслом, и я прекрасно понимала, что  автор бестселлеров сидит именно так, как и положено знаменитому мистику. Его  лицо было спокойным и очень красивым, и даже маленькие морщинки, которые делали  его похожим на грустного клоуна, стали тонкими и незаметными.

Когда все вокруг вокруг стихло, я прислонилась спиной к стене, приготовившись  незаметно наблюдать за медитацией, но тут Козаков открыл левый глаз. Им он  посмотрел на меня в упор, затем открыл правый глаз и мне подмигнул. А потом знаменитый  автор кармических теорий сделал нечто и вовсе невозможное: он показал мне язык,  высунув его до самого подбородка. Что самое удивительное – похоже, никто, кроме  меня, этого не заметил.

А мистик снова закрыл глаза и застыл на своем возвышении. Он ни разу не  пошевелился до самого перерыва, можете мне поверить – я наблюдала за ним очень  внимательно. Я смотрела на него, и вряд ли кто-то может упрекнуть меня в том,  что на этот раз я не участвовала в семинаре. Закрывание или открывание глаз  ничего не меняет в сути медитации. И будь у меня чуть меньше здравого смысла, я  бы призналась, что в тот день я чувствовала тепло, которое шло от сердца и  согревало мое тощее нескладное тело. Было это тепло той самой любовью, которую  многие безуспешно ищут внутри себя долгие годы? Не думаю, что автор бестселлеров  Алексей Козаков смог бы с полной уверенностью ответить на этот вопрос.

Я не знаю, что было у них на обед. Ко мне же приехал симпатичный молодой человек  на крошечной машинке, с эмблемой ресторана на левой двери. В его сумке было два  тщательно упакованных контейнера – в одном находилась порция превосходных горячих  спагетти, в другом – небольшая бутылочка вина, охлажденного до идеальной температуры.  Если вы спросите меня, какую температуру следует считать идеальной для сухого  красного вина в теплый августовский день, я отвечу так: вы делаете глоток и  понимаете, что именно таким и должно быть это вино. Вот и вся температура.

Я вышла на берег реки и с удовольствием поела в тишине и одиночестве.

Последователи кармических теорий должны были возобновить свои занятия ровно в  три, и я не спеша двинулась к зданию. На ступеньках сидел Козаков и задумчиво  смотрел на совершенно пустую дорогу.

Увидев меня, он поднялся. Что ни говорите, а знаменитый мистик был прекрасно  воспитан.

– Вы не стали с нами обедать, Анжелика? – спросил он, и его левая бровь чуть  заметно изогнулась.

– Не стала, – коротко ответила я.

– Отчего же?

Строго говоря, я не считаю, что обязана рассказывать о своих гастрономических  пристрастиях даже тем, кто согласен мне очень хорошо платить. А потому я не стала  вдаваться в объяснения.