Божественное дитя - Паскаль Брюкнер

И вот, уверившись в своем абсолютном величии, наш Гномик, желая окончательно разделаться с Богом, решил говорить о себе в третьем лице и во всех случаях писаться с большой буквы. Какая, в сущности, малость для того, кто готовился поглотить великую душу Вселенной и уничтожить ее. С усердием термита Он продолжал опустошать библиотеки и за один день переваривал целые пласты прошлого. Выучив недавно кечуа, банту и язык самоедов, Он собирался теперь освоить кхмерский и эскимосский. Мозг Его, находящийся в процессе постоянного роста, приобрел пластичность глины и походил на вавилонскую башню из воска - эта железа цилиндрической формы строилась по кирпичику, а кончик ее загибался над лбом, наподобие банана. Когда Он размышлял с особой интенсивностью, из этого рога изобилия вырывались сверкающие искры, напоминавшие издали фейерверк. Воистину Он стал Маяком рода человеческого.

Он почувствовал Себя на вершине блаженства в тот день, когда балетная труппа Оперного театра при посредстве голографического аппарата исполнила на ладони Его левой руки "Щелкунчика" - прославленный до оскомины шедевр Чайковского. Больше всех понравилась ему изящная восемнадцатилетняя танцовщица - она была родом из Италии, и звали ее Люсия. У этой юной особы были крутые бедра, прекрасные вьющиеся темные волосы, зеленые глаза с золотистыми бликами и кожа, напоминавшая своей матовой бледностью тончайшую бумагу. Очарованный ее грацией, Он несколько ночей подряд видел ее во сне. Но это Его не встревожило - материальный мир с его мерзкими чарами не мог причинить Ему никакого вреда, ибо Он двигался к Абсолюту в наилучших условиях, и даже тело Его было уже почти неподвластно тлению. Однако Ему было больно сознавать, что бедная балерина осуждена прозябать по ту сторону границы, - отчего бы не пригласить ее в Свой Эдем, дабы спасти от общей жалкой судьбы? Это была хорошая мысль и одновременно доброе дело. И Хитроумный Отшельник, пьянея от собственного великодушия, поминутно начинал пританцовывать, как если бы жизнь была долгим нескончаемым вальсом.

Часть третья

Глава VII РАЗВРАТНИК ЛУИ

Счастье Мыслящего Пигмея было омрачено целым рядом потрясений. Началось с того, что людей оставил Бог. Их непочтительное отношение к Нему вывело Его из Себя. Он полагал, что они будут возносить Ему хвалу во веки веков, Он вникал в мельчайшие детали их бытия, Он даже даровал им свободу не слушаться и грешить. Никакой благодарности от них Он не дождался. И Он, знавший количество чешуек каждой рыбы в море, помнивший имена всех своих созданий, равно как номера их телефонов (даже отключенных за неуплату), был до глубины души потрясен их легкомыслием. Сколько ни повторял Он: "Соедините бесконечность с вечностью, добавьте скорость света, приправьте миллиардами звезд - вам и тогда не понять Моего величия", человечество и в ус не дуло. Люди задирали голову вверх не для того, чтобы восславить Всевышнего, а чтобы поглазеть на пролетающий самолет. Одно происшествие окончательно утвердило Бога в Его решении - группа экспертов Федеральной военной разведки, которым было поручено вычислить издержки на содержание планеты, начиная с Биг Бена, в долларах по текущему курсу, представила разгромный доклад. По их мнению, происходило феноменальное разбазаривание энергии, поскольку тысячи видов исчезли с лица Земли, континенты всплывали на поверхность, а затем вновь погружались, языки, расы, этнические группы расплодились в немыслимых количествах, а о бесполезных органах и функциях человеческого тела нечего было и говорить. Зачем нужны две ноги, десять пальцев и тридцать два зуба? Зачем столько разновидностей цветов, насекомых и животных? А четыре времени года - разве не хватило бы одного? Это же так просто: когда всего слишком много, нужно отсечь лишнее и сократить расходы. Планета задолжала астрономическую сумму!

О, как разгневался Бог! Взбешенный, Он решил все бросить. Конечно, Он мог бы покарать смертных, смести с лица Земли их города, обрушить на их жилища небесный огонь. Но Он устал как внушать страх, так и расточать милосердие. Спасать мир было бессмысленно, ибо заслуживал он лишь забвения - в этом пункте Бог готов был согласиться с упрямым дезертиром Луи Кремером. Однако, прежде чем удалиться, Он бросил в борозду два семени грядущих раздоров: во-первых, послал Люсию в качестве последнего искушения маленькому лже-Мессии; во-вторых, оповестил о Своем уходе все средства массовой информации (а то еще, чего доброго, Его ухода никто бы не заметил!). Служители всех великих религий, ужаснувшись при известии об этой чудовищной разлуке, в один голос возопили: да что на Него нашло, что мы Ему сделали? И они стали поспешно устраивать молитвенные бдения, коллективные покаяния, публичные посты. Все было тщетно - небеса зияли пустотой! Бог не умер - Он просто отбыл в неизвестном направлении.

Именно тогда группа южноамериканских теологов, посетивших Израиль, совершенно случайно обнаружила в монастыре под Иерусалимом старинный манускрипт на арамейском языке, написанный еще до рождения Христа, где говорилось, что Бог, прежде чем обратиться в Слово, обладал музыкальной сущностью. Впервые Он обнаружил Себя в звуке, который и породил Вселенную из первоначального эфира. Весть об этом быстро разнеслась по всей планете, и каждый сделал напрашивающийся сам собой вывод - если Бог по природе Своей мелодичен, то лишь мелодия способна примирить Его с нами. Напрасно священники раздраженно напоминали, что только словом Божьим достигается благодать, прочее же от лукавого, а тем более музыка - обольстительное искусство для ленивых духом. Им пришлось уступить, и они призвали величайших музыкантов использовать во благо свой талант, дабы уловить Господа Нашего в тенета серенады, симфонии или концерта.

Музыкальное поветрие охватило постепенно все слои общества на всем земном шаре: министры и президенты взяли за правило встречать друг друга пением, а полицейские допрашивали задержанных речитативом. Крутые парни в кожаных куртках заливались соловьями, словно кастраты, ибо каждый считал своим долгом служить общему делу, - весь мир точно преобразился в громадные подмостки для музыкальной комедии. Любая беседа превращалась в оперный дуэт. На улицах вовсю торговали нотами двух- или трехминутных экзерсисов, предназначенных Тому, кто наверху. Великие дирижеры и исполнители денно и нощно давали незабываемые концерты, превосходившие все слышанное прежде по пышности и великолепию, - очарованная публика преклоняла колени, плакала от радости. Не может быть, чтобы Бог устоял перед таким мастерством! Вернись же, послушай, как это прекрасно. Музыканты кончали жизнь самоубийством из-за одной фальшивой ноты, из-за крохотной ошибки в темпе, из-за случайного сбоя. Просто хорошее исполнение никому было не нужно требовалось по меньшей мере виртуозное. Эти нескончаемые восторги преобразили жизнь: каждый отдавал предпочтение музыке во всем, жертвуя ей своими обязанностями супруга, отца, гражданина. И поскольку волшебство это появилось на свет благодаря нашему общему Отцу, Вселенную захлестнула волна любви к Нему.

Только атеисты и вольнодумцы возвышали голос против постоянного грохота: нам на смену идут поколения глухих и все это делается во имя самой чудовищной по обскурантизму цели - возвращения Бога на землю! Да вам следовало бы рукоплескать Его уходу. Луи из Своего убежища (не забудем, что Он тоже имел право именоваться с большой буквы!), будучи не в силах сдержать раздражения против этой невесть откуда взявшейся страстишки к божественному, равно как и избавиться от навязчивой идеи приютить у Себя Люсию, подливал масла в огонь, восклицая:

- Он ушел? Тем лучше - Я же остался! Его время прошло, Он узурпатор.

Но никакие доводы не действовали на безумцев - вынь да положъ им Бога прямо сейчас, будто шоколадку к чашечке кофе. Только Он мог быть порукой, что существование - это не мираж, что злокозненный дух не введет в обман наши чувства. Однако Всемогущий оставался глух к мольбам - казалось, легче было растрогать гору, чем Его. Напрасно неистовые фанатики бросались в кратеры действующих вулканов, чтобы их затем подбросило как можно ближе к Нему, - ничем Его было не пронять.

Один диск-жокей из Гамбурга выдвинул новую идею: а вдруг Господь, утомленный мессами, ораториями и мотетами, преклонит ухо Свое к джазу, року, рэпу? Вдруг ему захочется свежатинки? Немедленно все поп-группы, какие только существовали на земном шаре, ревностно включились в общее дело. Тут началась немыслимая какофония: поскольку во всех дискотеках двери были распахнуты настежь, чтобы Он не упустил ни единого звука, заснуть в городах стало просто невозможно. Даже в деревне уже нельзя было укрыться от шума, проникавшего в самые уединенные домишки. Планета испускала звуковые волны такой интенсивности, что не выдержала даже Солнечная система; старые звезды обратились в бегство, и многие из них в ужасе сорвались в Млечный Путь, словно жемчуг с порванной нитки. Этот гул довел до остервенения наших меньших братьев, которые и без того осиротели из-за ухода Великого Хранителя: обезумевшие куры, лягушки, ослы, коровы кудахтали, квакали, ревели, мычали, задрав головы к небу. Но хуже всего было с собаками: эти лаяли хором, не обращая внимания на побои, а когда их пристреливали, отдавали Богу душу с лаем. Хозяева же, одурев от непрестанного тявканья, начинали, в свою очередь, лаять после гибели любимого пса, и приходилось надевать на них намордник. Вслед за тем музыкальные инструменты принялись играть сами по себе, наяривая одну и ту же песню. Владельцы заставляли их умолкнуть ударами молотка, потом, обливаясь слезами при мысли о горькой утрате, заказывали новые - порой гигантских размеров.