Новый Мир ( № 6 2008) - Новый Мир Новый Мир

15 Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай (англ.).

16 Портянка — нижнее белье, прямоугольный (примерно 35 см х 90 см) кусок теплой и прочной ткани, который использовался в старину вместо носка. Портянки носили с лаптями (см. также онучи) или с сапогами. В настоящее время портянки широко используются в Российской армии. Для того чтобы портянка не разматывалась при ходьбе и беге, ее нужно особым образом (плотно) наматывать на ногу. Наматывать портянку следует от носка ноги и непременно “наружу”, а не “внутрь”, чтобы при ходьбе она не сбивалась и не натирала ногу. Нога в портянке практически завернута в два слоя ткани, что лучше сохраняет тепло, а при кратковременном попадании в воду намокает только наружный слой портянки. Портянки бывают двух видов: летние и зимние. Летние портянки изготавливаются, как правило, из сукна либо из хлопка (зависит от производителя), зимние — из байки либо из ткани составом 50% хлопка и 50% шерсти.

17

Может быть, это точка безумия,

Может быть, это совесть твоя —

Узел жизни, в котором мы узнаны

И развязаны для бытия.

Так соборы кристаллов сверхжизненных

Добросовестный свет-паучок,

Распуская на ребра, их сызнова

Собирает в единый пучок.

Чистых линий пучки благодарные,

Направляемы тихим лучом,

Соберутся, сойдутся когда-нибудь,

Словно гости с открытым челом, —

Только здесь, на земле, а не на небе,

Как в наполненный музыкой дом, —

Только их не спугнуть, не изранить бы —

Хорошо, если мы доживем…

То, что я говорю, мне прости…

Тихо, тихо его мне прочти…

О. Э. Мандельштам, 15 марта 1937.

18 “Я и впрямь задним умом крепок” (фр.).

19 См. в Интернете тему “Грузинская кухня”.

Синдром Мюнхаузена

Родионов Андрей Викторович родился в 1971 году. Окончил Московский полиграфический институт. Входил в Товарищество мастеров искусств “Осумасшедшевшие безумцы”. Большое значение придает своим публичным выступлениям (“…я пишу, чтобы читать для публики и на публику”).

Автор пяти стихотворных книг. Работает заведующим красильным цехом в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Живет в Москве.

Стихи публикуются в авторской редакции.

*     *

   *

Те, кто с детства привык беречь свою шкуру

по примеру и папы и мамы,

рассказать ли про прачку вам, тетю Шуру,

хоть поймете вы очень мало.

Ну а те, кто поймет меня, точно — молчите,

улыбнитесь, кивните молча,

ты, загадочный киевский страшный мыслитель,

ты, московский больной добровольчик.

Вышел, в общем, приказ. Персонала между

возник некоторый энтузиазм,

должна тетя Шура стирать рабочую одежду,

коль будет заказ, вот ведь маразм.

Тетя Шура — прачка, стирает балетные колготки,

театральные обноски, их много,

тех вещей, что особенно после посещения артистами столовки

выглядят странно и убого.

Тетя Шура, естественно, взяла больничный,

ей семьдесят с копейками, так-то.

Было как-то и грустно ей и непривычно

стирать что-то, не относящееся к спектаклю.

Стирать то есть вещи своих друзей и знакомых,

парижская, маяковская грязная шутка,

вот стали (поскольку я ее сосед)

у меня несколько надменным тоном

слесаря и др. осведомляться, где тетя Шура

и (требовательно) — кто будет стирать вонючие спецовки?

Которых много... я предполагал — костюмеры?

Но они ж театральное... как-то неловко...

И у нас театральное! — отвечал гордо слесарь (к примеру).

Если она вдруг выйдет на работу — намекни нам!

Вспомни о солидарности рабочего класса!

И в глазах у них даже была обида,

как словно пятого числа вдруг закрыта касса.

Тетя Шура выходила на работу все реже,

и как-то и вправду вдруг слегла прачка,

но стирать чью-то рабочую одежду

не стала она, словно батрачка.

Это есть действительная гордость.

Умерла, а не стала стирать старушка,

но и после ее смерти довольно долго

заходили из цехов насчет постирушки.

Памятник этот тебе, тетя Шура.

Меня ты считала лентяем, но любила.

По твоему примеру, что касается литературы,

хочу, чтоб и со мной нечто подобное было.

*     *

   *

(Путешествуя по заграницам,

возвращаясь к себе на яузу

историями своими страницы

заполняешь словно мюнхаузен.

Чтоб поэзию, как предчувствие бед

почувствовать в моих виршах

историю девушки Элизабет

узнайте из этой книжки.)

В американском университетском городке

с товарищем моим, доктором, практически фаустом,

делили жилище мы в коробке,

этот метод застройки зовут таун-хаузом.

После “круглого стола” на “вечерний обед”

мы были приглашены,

присутствовавшая на кр. столе хрупкая девушка Элизабет

ангажирована была нами, почему, объяснять это мы не должны.

На сл. день то-сё, пятое-десятое,

ноутбуки, интернет, проверка почты.

Что делают парни, — пишет нам патлатая

Элизабет, — этой славной ночью?

Давай, заходи! — пишу я в ответ,

парни пьют пиво, велком,

а было уж за полночь, Элизабет

вряд ли уж явится, верно.

А было поскольку уж где-то час,

стал я, открыв тетрадку

одну историю сгоряча

набрасывать

а на душе было неспокойно и гадко.

Я завел разговор с доктором, моим другом и соседом

по поводу происхождения царапин на бедрах и локтях Элизабет, —

что она нам объяснила — упала на землю

с дерева, желая на нем сфотографироваться... — Э-э, нет... —

отвечал мне задумчиво доктор, — это синдром мюнхаузена...

когда больной наносит себе травмы и выдумывает истории про них...

Мы замолчали, стало тихо в нашем таун-хаузе

и в тишине раздался стук в нашу дверь, он был тоже тих.

Я открыл дверь, был второй час ночи.

На пороге стояла Элизабет,

обернувшись, она кому-то махнула рукой,

взревел мотор и белая машина уехала быстро очень.

Так был окончательно разрушен мой граничащий с безумием покой.

Втроем мы выпили все пиво, потом бутылку виски,

ведя разговор в основном о рифме Элизабет — донтфоргет,

и, поскольку до бензоколонки было близко,

пошли проверить, работает ли магазин — оказалось, нет,

не работал магазин и на другой бензоколонке,

и на третьей, а в ночной забегаловке торговали

всем чем угодно, только не алкоголем.

Я порядочно разочаровался в этой американской девчонке

и синдромом мюнхаузена был немного обеспокоен:

может быть он заразен? Я много выдумывал, шутил...

и вот, в конце концов, пожелал Элизабет спок. ночи.

Беспокойство, которое я все это время растил, —

всем вам знакомое чувство, когда

даже от красивой

девушки

хочешь

сделать ноги.

Бай-бай, мисс американ пай,

придя домой, мы поняли, что у нас кое-что исчезло.