Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перебороли? Замечательно, тогда в дело вступает кавалерия. Не осилили? Можно попробовать составить круг и сжечь противника, если самих не пожгут. Но это самый крайний случай, потому что одарённые хорошо знают о высокой вероятности летального исхода при объединении усилий и умирать не торопятся.
Флот воюет… да никак он не воюет со времён осады Севастополя, всё больше за минными полями отсиживается. А что, выслуга идёт, жалованье по случаю войны удвоенное, что же не сидеть-то? Разве что подводные лодки без дела не стоят, но их господа с броненосцев за настоящих моряков не считают.
– Будут доклады через десять дней.
Глава 8
– Вася, не клади локти на стол!
– Вася, возьми нож в правую руку!
– Вася, это вилка для мяса, а не для рыбы!
Обед в кругу семьи дался Василию нелегко. Вообще-то он хорошо владел вычурным искусством изящного поглощения пищи, но лезущие в голову посторонние мысли постоянно отвлекали от соблюдения строгих правил проклятого этикета. А ещё приходится ухаживать за Лизой Бонч-Бруевич, считающейся его личной гостьей. Ладно ещё дед успел накатить пару рюмок перед обедом и четыре во время его и отвлекает девяносто процентов общего внимания только что придуманными байками о делах давно минувших дней.
– И вот представь, Лизавета, наставляют они на меня двенадцать пулемётов и требуют подписать отречение. Я, конечно, шашку наголо, да как пошёл их рубить! Восемь генералов, шестнадцать полковников, прочих мятежников вообще без счёта! И всех в капусту!
– Николай Александрович, но вы же говорите, что пулемётов только двенадцать было.
– Правильно, – не смутился бывший император, – а остальные с револьверами.
– И вы всех…
– Если бы! Там человек триста набежало, а у меня как раз патроны закончились. Разве я бы подписал отречение, будь у меня ещё патроны?
– Вроде бы шашкой рубили?
– Точно, шашкой, но когда она затупилась и сломалась, я пулемёт взял. Немцы лезут – бац по ним очередь на половину ленты, французы лезут – по ним вторую половину. С англичанами так вообще… Ты про «Тонкую красную линию» читала?
– Теннисон?
– Ага, он самый. Единственный из англичан, кто тогда живой остался. Я специально промахнулся – хоть и свинья, но свинья талантливая.
– Ники, разве можно такое за столом? – возмутилась бабушка Александра Фёдоровна. – Детей бы постыдился.
– Это жизнь, и её не только по учебникам изучать нужно, – отмахнулся дед и налил себе ещё рюмочку. – И в разговорах про свинину, душа моя, нет ничего постыдного. Возьмём, к примеру, вот этот эскалоп в твоей тарелке… Лизонька, передай Александре Фёдоровне горчицу. Аликс, не забудь сказать девочке спасибо. И да, на чём я остановился?
– На свиньях, – дуэтом подсказали хихикающие младшие сёстры Василия.
– Да, на них, – кивнул Николай Александрович. – Люди стесняются говорить на эту тему, но за последние десять лет промышленное свиноводство шагнуло далеко вперёд и по прибыльности сравнилось с золотодобычей и торговлей оружием. Вася, вот зачем тебе непонятный завод дирижаблей? Давай на эти деньги построим самый большой в мире свинарник и будем…
– Папа! – императрица Татьяна Николаевна в нарушение всех правил этикета стукнула кулаком по столу. – Ты можешь заниматься чем угодно, но мой сын…
Лиза поперхнулась вишнёвым компотом и закашлялась. Видимо, ей никто так и не раскрыл инкогнито Красного, и слова императрицы стали сюрпризом. Неужели сестрёнки совершили немыслимый подвиг – не проболтались? Нужно будет проверить, не упало ли небо на землю и не потекла ли Нева в обратную сторону.
Василию ничего не оставалось делать, как с виноватым видом пожать плечами:
– Извини, Лиза, так получилось.
– Семейная сцена! – обрадовался дед. – Хочу посмотреть на семейную сцену!
– Я тебе её чуть позже устрою, – пообещала бабушка и взглядом расплавила пробку на хрустальном графине с коньяком, запечатав его намертво. – Мы приготовим чай, а мужчины могут подождать в курительной комнате.
Нужно сказать, что Александра Фёдоровна гордилась аскетизмом жизни на ближней даче, и принципиально отказывалась от помощи прислуги. Обед, разумеется, не готовила, но почётную обязанность заваривать и разливать чай не доверяла чужим рукам.
Николай Александрович с преувеличенным сожалением посмотрел на графинчик, незаметно погладил чуть топорщащийся карман и отложил салфетку:
– Пойдём, Иосиф, мне намедни новый сорт сигар на пробу прислали. Лаврентий Павлович в Абхазии крутить начал. Вася, а тебе особое приглашение?
Василий ободряюще улыбнулся Лизе, до сих пор не пришедшей в себя от потрясения, но девочка махнула рукой и демонстративно отвернулась.
В курительной комнате с деда моментально слетела маска добродушного алкоголика. Василий даже вздрогнул, увидев хищника с горящими от жажды крови глазами.
– Что докладывают, Иосиф?
Император ответил не сразу. Сначала он сдвинул в сторону картину и достал из сейфа в стене потемневший от времени кувшин и два высоких стакана (Васе до сдачи экзамена на классный чин вино строго запрещено), потом долго выбирал сигару из раскрытого тестем хьюмидора. Так и не выбрал, отмахнулся и взял папиросу из лежащей на столе пачки. Чиркнул спичкой.
– А что докладывать? Рано ещё докладывать, работают люди.
– Но всё же? – дед понюхал предложенное вино, пригубил и поставил стакан на столик рядом с креслом. – Предварительные итоги известны?
– Если про графа Бронштейна спрашиваешь, то его так и не нашли. Как в воду канул. Конструкторское бюро Тухачевского расстреляли из пушек прямой наводкой. Живых не осталось.
– Что же так неаккуратно?
– Пока не ясно. Полковник Якир, отдавший приказ об открытии огня, умер от кровоизлияния в мозг после третьего выстрела, а целителей рядом не оказалось.
– Неужели Тухачевский отстреливался? Что-то на него не похоже – прошлую войну благополучно в плену просидел и в особых геройствах не замечен. Я давно говорил, что мне его рожа сразу не понравилась.
– Граф Бронштейн рекомендовал Михаила Николаевича как прекрасного организатора и талантливого изобретателя.
– Ага, прямо рыцарь без страха и упрёка. А что же тогда Феликс арестовать его хотел? Вроде как твой любимчик, орденами до пупа обвешан, в прошлом году бароном поздравили, и вдруг такой пердимонокль.
– Да в том-то и дело, что никто не собирался арестовывать ни Тухачевского, ни его заместителя Гроховского. И Феликс Эдмундович не отдавал такой приказ, там чистая самодеятельность.
– Вот оно что! – Николай Александрович всё же отхлебнул из стакана и с одобрением кивнул. –
